Магазин форменной и спецодежды

Леонов Виталий Сергеевич (род. 1 июня 1974 года в городе Череповец Вологодской области) — автор-исполнитель военно-патриотической песни (таких хитов как «Город Грозный», «Я тебя не оставлю Лёха», «Войска Дяди Васи», «Купола», «За ВДВ», «Хочу домой», «Свет свечи» и т. д.), участник боевых действий на Северном Кавказе.

Трёхкратный лауреат всероссийских конкурсов авторской песни в Москве (телевизионный фестиваль «Виктория») и дважды в Санкт-Петербурге («Милосердие Белых Ночей»), многократный победитель областных и региональных конкурсов. Выступал во многих войсковых частях Вооружённых сил РФ на территории России, в том числе на Северном Кавказе.

Биография

Окончив школу № 12, работал в ОАО «Северсталь».

• 1992-1994 — служба в рядах Советской Армии (РВСН). Первая песня была написана после увольнения из армии.
• 1994 год — начало творческой деятельности.
• 1995 год — выпуск песен на сборнике «Солдатской студии» (г. Ярославль).
• 1996 год — выпуск на этой же студии сольного альбома «Войска дяди Васи».
• 1997-2001 годы — служба в отряде милиции особого назначения города Череповца.
• 2001-2008 годы — командир взвода в отдельной роте специального назначения «Рысь» УВД Вологодской области, ст. лейтенант милиции.

Выпущено три альбома, его песни вошли в состав более тридцати сборников.

Виталий Николаевич Носков (род. 1 августа 1950, Курган) — русский писатель и журналист-военный корреспондент. Секретарь правления Союза писателей России. Живёт в Москве с 1976 года.

Биография

• В 1968 году окончил курганскую среднюю школу №30. Учился в Курганском педагогическом институте, был тренером по самбо, участвовал в археологических экспедициях, где сильно простудился, после чего взял академический отпуск, а позже совсем оставил учебу.
• С 1971 года работал младшим литературным сотрудником в Курганской областной газете «Молодой ленинец», затем — литературным консультантом в Курганской областной писательской организации, Проработав некоторое время корреспондентом в газете, он уехал в столицу, где поступил в институт имени Горького.
• В 1981 году закончил Литературный институт им. А. М. Горького, отделение прозы (семинар М. П. Лобанова).
• Работал в фирме «Феникс». Активно участвовал в возрождении Далматовского Успенского монастыря.
• В 1991 году принят в Союз писателей России.
• С 1993 по 1999 год обозреватель газеты МВД РФ «Щит и меч», с 2000 года - обозреватель журнала «Милиция» МВД России. Находился в длительных командировках в Чечне и Дагестане. Участвовал в спецоперациях в составе СОБР — Кизляр-Первомайское, мартовские бои в Грозном 1996-го года, операции по освобождению военнопленных^[1].

Произведения

Автор книг:

• «Дорога домой»;
• «Теплое крыльцо»;
• «Любите нас, пока мы живы» (по этой книге создан документальный фильм «Миротворцы);
• «Книга Памяти о собровцах, погибших при исполнении служебного долга»;
• «Рассказы о чеченской войне»;
• «Спецназ: Любите нас, пока мы живы».

Консультант документального фильма «Живи и веруй».

Награды

• Орден Мужества (1996)
• СОБРовский крест «За заслуги»
• Терский казачий крест имени генерала Ермолова
• медаль «Участник боевых действий на Кавказе»
• медаль ВДВ «За службу на Северном Кавказе».

Премии

• Лауреат премии Союза журналистов России и ВООПиК России (1993)
• Лауреат Всероссийского конкурса на военно-патриотическую тему Росвоенцентра при Правительстве РФ (1998)
• Дважды лауреат премии МВД России за лучшее произведение литературы и искусства (1999, 2003)
• Лауреат Всероссийского конкурса «Новая книга России — 2001» в номинации «Публицистика» Союза писателей России, Литературного фонда России (2001)
• Лауреат всероссийской литературной премии «Сталинград» Союза писателей России, Администрации Волгоградской области (2001)
• Лауреат премии в области литературы Администрации Курганской области (2002)
• Документальный фильм кинорежиссёра Сергея Роженцева «Миротворцы», созданный по книге Виталия Носкова «Любите нас, пока мы живы», был удостоен Гран-при на ХI Международном кинофестивале славянских, православных народов «Золотой Витязь».

Семья

• Отец Николай Носков — железнодорожник
• Мать Нина Николаевна
• Жена Галина Михайловна — переводчик
• Сын Николай

Библиография

• Носков В. Дорога домой. Книжное приложение к журналу «Молодая гвардия». — М. 1985 г.
• Носков (Трубин) В. Теплое крыльцо. — Челябинск: Юж.-Урал. Кн. Изд-во, 1987.
• Носков В. Любите нас, пока мы живы (Очерки). — Новосибирск: ООО «Рекламно-издательская фирма — Новосибирск», 2001.
• Носков В. Спецназ: Любите нас, пока мы живы: Боевые действия в Чечне и Дагестане в очерках и рассказах. — «АСТ, Астрель-СПб», 2007.

Примечания

Леони́д Васи́льевич Хаба́ров (род. 8 мая 1947(19470508), Шадринск) — советский и российский военный, участник Войны в Афганистане, полковник в отставке, один из основных критиков министра обороны РФ Анатолия Сердюкова^[1]. Знаменит в первую очередь тем, что именно его десантно-штурмовой батальон первым из состава 40-й армии пересёк границу с Демократической республикой Афганистан и после 450-километрового марша без потерь занял стратегически важный перевал Саланг^{[Прим. 1]}, а он сам, в звании капитана, стал его первым советским комендантом^[2]. За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга в Демократической республике Афганистан, Леонид Хабаров награждён орденом Красного Знамени и орденом «За военные заслуги», а также медалями^[3]. После увольнения из рядов Вооружённых сил руководил Институтом военно-технического образования и безопасности УГТУ и одновременно был избран заместителем председателя Свердловской областной организации РСВА.

19 июля 2011 г. был арестован по подозрению в организации «вооружённого мятежа и вовлечении других лиц в террористическую деятельность», в настоящее время находится под следствием и содержится в следственном изоляторе Екатеринбурга. В различных городах Российской Федерации, а также у российских дипломатических представительств и консульских учреждений в странах СНГ, проводятся митинги в поддержку полковника Хабарова и протесты против содержания его под стражей^[4].

Детство и юность

Леонид Васильевич Хабаров родился 8 мая 1947 года, в г. Шадринске Курганской области, в семье военного. Его дед, Степан Никитич Хабаров, офицер Русской армии, участник Русско-японской и Первой мировой войн. Отец, Василий Степанович Хабаров, офицер Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, которую окончил в должности начальника штаба стрелкового полка^[3].

После преждевременной смерти отца, мать Леонида Васильевича переехала на родину, в Нижний Тагил. Здесь Леонид Хабаров окончил вечернюю школу, затем профессионально-техническое училище по профессии экскаваторщика. Ещё со школы активно занимался спортом, был сильным и крепким, увлекался боксом. По окончании профтехучилища и проработав год на производстве, Хабаров пытался поступить в авиационное училище, но из-за сломанной во время боксёрского поединка носовой перегородки в лётчики путь ему был закрыт. Врач на медкомиссии так и сказал ему: «Дело безнадёжное, а вот Воздушно-десантные войска как раз для тебя». Время позволяло в тот же год попытаться поступить в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, но Хабаров решил прежде испытать себя срочной службой. Он вернулся в Нижний Тагил, пошёл в аэроклуб, совершил несколько прыжков с парашютом и в 1966 г. призвался рядовым в Воздушно-десантные войска^[5].

Военная служба

Леонид Хабаров проходил службу в Прибалтийском и Московском военных округах. После окончания артиллерийского учебного центра служил в десантном полку командиром миномётного расчёта, заместителем командира взвода. И лишь после завершения срочной службы в 1968 г., гвардии сержант Хабаров поступает в РВВДКУ. В 1972 г. училище было успешно окончено и Хабаров, несмотря на возможность выбрать для службы место и покомфортнее, сам попросился в 105-й гвардейскую воздушно-десантную дивизию, с местом дислокации в Фергане (ТуркВО), куда он и был направлен на службу в должности командира разведвзвода. Главком ВДВ генерал армии Василий Филиппович Маргелов, наблюдая за действиями роты Хабарова на крупных учениях, сходу оценил перспективного молодого офицера. Итак, Хабаров служит командиром разведывательного взвода 100-й отдельной разведроты в Фергане, затем, становится командиром этой роты. Ещё будучи командиром взвода разведки, он снискал себе уважение и подчинённых, и вышестоящего начальства. А когда возглавил роту, о нём узнали за пределами дивизии. В должности командира разведроты, подчинённые Хабарова два года подряд удерживали первенство в ВДВ. В 105-й гв. вдд, помимо других направлений подготовки десантников был сделан упор на горную подготовку. На одно из восхождений были приглашены корреспонденты телепередачи «Служу Советскому Союзу», а комроты Хабаровым, по старой десантной традиции фотографироваться на фоне наполненного парашютного купола, было принято решение взять с собой на вершину парашют (ок. 13,8 кг), причём, не поручая это никому из своих бойцов, ротный сам взвалил на себя дополнительную ношу. В 1975 году старший лейтенант Хабаров вместе со своей ротой сутки поднимался на безымянную, высотой 4664 метра, гору на Памире. Покорив эту высоту, её назвали Пик ВДВ^[6].

Позже, после окончания Хабаровым высших офицерских курсов «Выстрел»^[7], генерал Маргелов личным приказом назначил Хабарова в звании старшего лейтенанта командиром парашютно-десантного батальона 105-й гв. вдд в Чирчике^[5]. После этого начали происходить малопонятные для Хабарова кадровые перестановки в верхах, в частности с должности Командующего ВДВ был снят В. Ф. Маргелов. 105-я воздушно-десантная дивизия была расформирована. После расформирования 105-й гв. вдд, Хабаров назначен командиром 4-го десантно-штурмового батальона создававшейся тогда 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады, укомплектованной необученным личным составом, пришедшим из других родов войск и с гражданки, с которым гвардии капитан Хабаров и вошёл в Афганистан^[8]. Вводу войск предшествовали следующие события: Ночью 24 декабря командующий войсками Туркестанского округа генерал-полковник Ю. П. Максимов по телефону доложил Министру обороны маршалу Д. Ф. Устинову и начальнику Генерального штаба маршалу Н. В. Огаркову о готовности войск к выполнению поставленной задачи, а затем направил в их адрес шифрограмму с докладом о готовности.

В полдень 25 декабря 1979 г. в войска поступило распоряжение, подписанное министром обороны СССР, о том, чтобы переход и перелёт государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40-й армии и авиации ВВС начать 25 декабря, в 15:00 по московскому времени. Первыми переправились разведчики И. Ю. Стодеревского и десантно-штурмовой батальон капитана Хабарова, которому предстояло занять находящийся на полпути до Кабула перевал Саланг, а затем по понтонному мосту под руководством генерал-майора К. А. Кузьмина пошли части 108-й мотострелковой дивизии^[10]. Хабаров выполнял различные боевые задачи в Афганистане в должности командира десантно-штурмового батальона, был первым комендантом Саланга^[11], где ему пришлось действовать в очень тяжёлых условиях высокогорья, при сильном северном ветре со снегопадом^[12]. Уже 26 декабря десантниками под командованием Хабарова была отражена первая организованная атака на перевал^[13]. Позднее, капитан Хабаров со своим подразделением был передислоцирован в Кундуз, принимал участие в боях, после чего его батальон был выведен в резерв командующего 40-й армией генерал-лейтенанта Ю. В. Тухаринова. «С самого начала установления связи запомнился голос Хабарова и по-военному чёткие, ясные и, скажу, требовательные доклады. То дайте ему альпинистов, то снайперских винтовок… В моем представлении образ Хабарова сложился в виде этакого богатыря. Потом встретил его месяца два спустя под Кабулом: худенький, рыженький… Дух у человека был поистине исполинский. Уверенно руководил батальоном. Был награждён орденом Красного Знамени», — вспоминал позже генерал-полковник Ю. В. Тухаринов^[12]. В целом, батальон Хабарова блестяще справился с поставленной задачей^[14]. Подчинённые и сослуживцы отправили в Москву представление Хабарова к званию Героя Советского Союза, но он не был награждён, ввиду того, что на тот момент официально никаких боевых действий в ДРА не велось. По воспоминаниям сослуживцев, им стало известно, что душманы оценили голову Хабарова в пятьсот тысяч афгани^{[Прим. 2]}. В конце марта 1980 года, Хабаров получил приказ готовить свой десантно-штурмовой батальон к боевым действиям в Панджшере. Батальон стоял тогда между Джабаль-ус-Сираджем и Чарикаром, имея выход с юга на перевал Саланг, и с востока — на Панджшер. Батальону была поставлена задача: пройти вдоль долины до последнего кишлака ущелья Панджшер, находящегося под контролем полевого командира Ахмад Шаха Масуда и вернуться назад^[15]. В ходе Первой операции в долине Панджшер в апреле 1980 г., в Шахимардане батальон Хабарова захватил документы Исламского ко­митета Афганистана, с фотографиями руководителей и картотекой. 13 апреля, группа его разведчиков угодила в засаду, выручая их, действуя вместе с батальоном афганской армии, Хабаров был тяжело ранен^[16]. Будучи ранен, Хабаров думал в первую очередь не о себе, а о своих подчинённых, и продолжал командовать батальоном, несмотря на большую потерю крови^[17]. 14 апреля, несмотря на попытки отказа с его стороны, мотивировавшего это тем, что ему необходимо командовать его подчинёнными, Хабарова, с многочисленными пулевыми ранениями, доставили в Кабул. Сначала, сотрудники госпиталя собирались ампутировать ему раненую правую руку, но о ранении Хабарова узнал генерал-полковник Ю. П. Максимов, который прислал бригаду хирургов под руководством хирургов Николаенко и Коровушкина (175-й отд. медсанбат), последний затем оперировал Хабарова в Москве. Они и пришили Хабарову фактически висевшую на обрывках кожи руку. В Ташкенте Хабарова вывели из тяжёлого общего состояния. Затем, лечение продолжили в Москве, в Главном военном госпитале им. Бурденко и в отделении острой травмы, в Центральном институте травматологии. После сложной операцию руку удалось отстоять^[18]. Оправляясь от ранений, Хабаров, заочно закончил Военную академию им. Фрунзе, куда его приняли без экзаменов, после чего вернулся на службу в ТуркВО, где служил командиром кадрированного мотострелкового полка в пос. Азадбаш (район города Чирчик) Узбекской ССР. За четыре года командования мотострелковым полком, как он сам оценивает то своё состояние, Леонид Васильевич «прокис» и сам попросился обратно в Афганистан^[5]. Вторая командировка Хабарова в Афганистан — с октября 1984 по сентябрь 1985 года в должности начальника штаба 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады. Там же получил второе тяжёлое ранение. По окончании службы в ДРА, Леонид Хабаров, был переведён на службу в УССР, в штаб Прикарпатского военного округа, г. Львов, где ему выделили трёхкомнатную квартиру по улице Пушкаря 4-8, вблизи стадиона ЦСКА, и куда он позже перевёз свою семью, но, как он сам признавался в письмах сослуживцам, уходить на пенсию он пока не планировал^{[Прим. 3]}.

Работа в сфере военного образования и общественная деятельность

Командование ПрикВО предложило Хабарову возглавить военную кафедру в одном из львовских ВУЗов, где были бы востребованы его боевой опыт и знания, необходимые для подготовки молодых людей к службе в армии, но Хабаров пожелал вернуться на Урал^[5]. В феврале 1991 года, при содейтствии генерала Г. И. Шпака, перевёлся на военную кафедру Уральского политехнического института, которой руководил на протяжении почти двадцати лет, и которую реорганизовал сначала в факультет военного обучения, а затем в Институт военно-технического образования и безопасности УрФУ.

Начиная с 1992 г., когда началось так называемое «реформирование», а по сути сокращение российских Вооружённых сил, в период скудного финансирования со стороны военного ведомства, ряд руководителей ВУЗов поспешили «откреститься» от ставших обузой военных кафедр. Затем, наступил период неопределенности, когда стали известны положения грядущей федеральной программы реформирования системы военного образования, и многих преподавателей и руководителей военных кафедр и факультетов военного образования не покидали переживания в отношении дальнейшей судьбы их alma mater. Но, по словам Хабарова, ни в 1990-е годы, ни во время принятия высшим военно-политическим руководством страны решения о прекращении деятельности целого ряда военных кафедр, никто из его подчинённых не сомневался в том, что их факультету суждена долгая жизнь. Это, по мнению Хабарова, не в последнюю очередь связано с помощью со стороны ректора УГТУ, д.т. н., профессора, академика Инженерной академии России С. С. Набойченко. В первую очередь, благодаря его содействию, удалось не только сохранить объединённую военную кафедру, но и расширить её сначала до военного факультета, а в последующем и до военного института. Кроме того, Хабаров и его подчинённые рассчитывали на размещение на базе кафедры государственного заказа по подготовке квалифицированных кадров для Вооружённых сил, и в итоге их расчёт оправдался^[20].

С 1 сентября 1993 года военная кафедра на радиотехническом факультете преобразована в отделение (факультет) военной подготовки. Начальником факультета стал полковник Хабаров^[21]. Приход Хабарова в университет, повлиял не только на учебный процесс. В восьмидесятые годы в университете было десять аудиторий, носивших имена выпускников — Героев Советского Союза. Существовали наглядные пособия, рассказывавшие о жизненном пути Героев и подвигах, которые они совершили. Однако, со временем, университет лишился именных аудиторий. С подачи начальника факультета военного обучения полковника Леонида Хабарова идея получила второе рождение. с подачи полковника руководство Уральского государственного технического университета и управление воспитательной работы Приволжско-Уральского военного округа обратились в Главное управление воспитательной работы Вооружённых Сил РФ с ходатайством о присвоении имён Героев Советского Союза и Российской Федерации кафедрам факультета военного обучения^[22].

В 1998 г., на основе цикла разведки кафедры инженерных войск и разведывательных подразделений была сформирована военная кафедра специальной разведки. Это был прецедент не только в российской, но и в международной практике — подготовка на базе гражданского ВУЗа офицеров для войск специального назначения. С 1998 по 2001 гг. готовились офицеры по специальности «Боевое применение подразделений и частей спецназначения по командным и штабным должностям». Затем — офицеры запаса для частей и подразделений спецназначения по специальностям «Боевое применение частей и подразделений специального назначения» и «Боевое применение подразделений специальной радиоэлектронной связи». С плановыми заданиями объединённая военная кафедра, а затем и факультет военного образования, справлялись по всем статьям. В 2003 г., факультет был признан лучшим военным факультетом среди учебных заведений Министерства обороны РФ. С 2004 г. Хабаров возглавляет уже не факультет, а Институт военно-технического образования Уральского государственного технического университета (ИВТОБ УГТУ-УПИ). С 2005 года институт подключился к проводимому эксперименту по подготовке кадровых офицеров для Вооружённых Сил. По задумке организаторов эксперимента, подобное неординарное содействие единой системе военного образования поможет отчасти нивелировать проблему нехватки младших офицеров взводного и ротного звена, что чрезвычайно важно для армии. В 2006 году, на базе Екатеринбургского ИВТОБ прошла отдельная научно-практическая конференция по проблемам подготовки офицерских кадров в гражданских высших учебных заведениях. В ней приняли участие заместитель министра обороны РФ генерал армии Н. А. Панков, представители Главного управления кадров Министерства обороны, начальники факультетов военного образования, ректоры, проректоры по учебной работе государственных образовательных учреждений высшего профессионального образования. Тогда, готовясь к адаптации идеи в институте военного образования, Хабаров акцентировал внимание участников конференции на том, что качественной подготовке будущих войсковых специалистов во многом будет способствовать серьёзное дооснащение имеющейся учебной материально-технической базы военных кафедр. Говоря, в частности, о всесторонней подготовке будущих танковых техников, Хабаров подразумевал не только развитие действующего на кафедре танковых войск класса по спецподготовке, но и поступление в распоряжение обучаемых танков Т-72, Т-80 и Т-90 в рабочем состоянии, на ходу^[20] (следует отметить, что в распоряжении института находились некоторые модели, которых нет даже в военном округе^[23]). И эта необходимость, по словам полковника, не из разряда удовлетворения мнимых амбиций — дескать, мы настолько «наворочены», что располагаем настоящими танками. Рабочие образцы боевой техники востребованы в силу профессиональной необходимости. Хабаров убеждён, что выпускник ИВТОБ должен приходить в войска не только с компьютерно-тренажёрными знаниями, но и с практическим опытом обслуживания, восстановления реальной бронетехники. Этому, по мнению Хабарова, как нельзя лучше способствует само место дислокации Института военно-технического образования — Уральский регион в достаточной степени насыщен танковыми частями и подразделениями, а также предприятиями оборонного профиля с бронетанковой составляющей, именно поэтому, в процессе учёбы курсанты ИВТОБ имеют неограниченный доступ к наращиванию индивидуального профессионального мастерства. Со временем это нововведение прижилось^[20].

На посту руководителя Института военно-технического образования полковник Хабаров приветствовал военно-технологические исследования и всячески помогал их разработчикам. Так, он курировал инновационные разработки своих подопечных — молодых специалистов Данила Кусмаева (электропривод и автоматика промышленных установок и технологических комплексов) и Надежды Новиковой (информационные системы и технологии), при экспертном участии руководителя Екатеринбургского суворовского военного училища, полковника В. С. Яковлева, заведующего кафедрой «Автомобили и тракторы» УрФУ, к.т. н., доцента Е. Е. Баженова, и президента Академии геополитических проблем, генерал-полковника Л. Г. Ивашова, разрабатывался проект «Система управления группой боевых роботов», и проходили студенческие инженерные соревнования по робототехнике^[24].

Выучка офицеров запаса, а равно их командирская подготовка, не всегда соответствуют требованиям, предъявляемым к армейским офицерам. Тем не менее, проверяющая рабочая группа, которую возглавляли начальник 4-го управления Главного управления кадров Министерства обороны РФ генерал-лейтенант Сергей Давыдов и советник отдела военной подготовки Министерства образования России профессор Александр Овечкин, за десять дней проверок, увидели в стенах факультета военного обучения то, чего нет у остальных. Например, обязательный перед началом занятий ритуал поверки, приветствия, утреннего осмотра и исполнения курсантами Гимна Российской Федерации. Члены комиссии были удовлетворены организацией учебного процесса, соблюдением внутреннего порядка, дисциплины, состоянием учебно-материальной базы, отношением офицеров к курсантам и их заинтересованностью в постоянном совершенствовании учебного процесса на военных кафедрах. В этом, как отметил генерал-лейтенант С. Е. Давыдов, большая заслуга начальника факультета полковника Леонида Хабарова, который лично подбирал офицеров-преподавателей, половина из которых имеет опыт боевых действий в Афганистане, Чечне, и других «горячих точках»^[25]. Через год, С. Е. Давыдов в интервью газете «Красная звезда», отметил Хабарова среди лучших начальников военных кафедр и факультетов военного образования во всей России^[26]. Об уровне выучки курсантов говорят показатели, демонстрируемые ими на первенствах Вооруженных Сил среди групп специального назначения. К примеру, в 1996 году воспитанники кафедры разведки обошли на соревнованиях военнослужащих сил специального назначения Армии США. Ряд выпускников ИВТОБ продолжили свою службу в частях специального назначения. Не отстали от разведчиков и воспитанники кафедры танковых войск. Трижды, в 1998, 2003 и 2005 гг., танкисты ИВТОБ признавались лучшими среди однопрофильных российских коллег. По итогам 2005—2006 учебного года лучшей среди военных учебных заведений готовящих офицеров по профильным специальностям, была признана кафедра инженерных войск и войск противовоздушной обороны.

Выбрав службу по контракту, за период контр-террористической операции на Северном Кавказе через Чечню прошли пятнадцать выпускников факультета. Девять из них награждены орденом Мужества. Десять выпускников УГТУ — Герои Советского Союза и Российской Федерации. Среди офицеров, подготовленных институтом, есть и выпускники женского пола. Всего, за годы своего существования, ИВТОБ подготовил для войск свыше 49 тысяч офицеров запаса. По состоянию на 2007 г., на его базе успешно осваивалось начатое в 2004 г. перспективное направление — подготовка кадровых офицеров по четырём специальностям. И, по словам полковника Хабарова, интерес к нововведению со стороны молодых людей с тех пор лишь возрастает. Определенную роль в этом играет тот факт, что выпускник получает двойной диплом. Так, лейтенант с квалификационным профилем «танкист» или «инженер» — это одновременно гражданский инженер по многоцелевым колёсно-гусеничным машинам, а лейтенант с профилем ПВО или разведки — одновременно является радиотехником. В первый набор института, конкурс между абитуриентами составлял полтора человека на место. По данным на 2007 г., этот показатель возрос до трёх человек, причём абитуриенты представлены не только Екатеринбургом, но и всем Уралом^[20]. Торжественное вручение погон молодым выпускникам осуществлялось непосредственно перед зданием штаба Приволжско-Уральского военного округа у памятника маршалу Победы Г. К. Жукову. Выпускникам кафедры разведки, помимо того, вручались удостоверения и знаки «парашютист-отличник». После чего, полковник Хабаров обращался к молодым офицерам с напутственным словом^[27]. О том, насколько выпускники института ценятся в войсках, говорят множественные положительные отзывы от командиров воинских частей, соединений, начальников управлений родов войск и служб, вплоть до Генерального штаба^[28].

При это сам Леонид Васильевич, к своему вкладу в деятельность института относится довольно скромно. По его словам, «стержневая» составляющая военного обучения в стенах университета, со времени выхода в 1937 г. постановления Совета народных комиссаров об учреждении на базе тогдашнего Уральского индустриального института объединённой военной кафедры, кардинальных изменений не претерпела. Менялись преподаваемые профили, переоснащалась материально-техническая база, на изучаемых направлениях варьировалось количество учебных часов и т. д., но суть изначальной идеи — подготовка квалифицированных специалистов для войск — осталась прежней^[20]. Примечательно и то, что даже после выхода на пенсию, полковник Хабаров принимал участие в проводимых институтом мероприятиях и посещал выпуски своих воспитанников — молодых специалистов^[29].

Леонид Хабаров является почётным работником высшего профессионального образования, защитив в 2005 г. диссертацию на тему «Социальная адаптация участников региональных вооружённых конфликтов»^[30], и имея учёную степень кандидат философских наук. Но помимо своей работы в сфере военного образования и патриотического воспитания молодёжи, Леонид Хабаров в 2004 г. был избран первым заместителем председателя Свердловской областной организации имени Героя Советского Союза Юрия Исламова общероссийской общественной организации «Российский Союз ветеранов Афганистана», попутно является членом правления свердловской областной общественной организации «Союз офицеров запаса»^[31], а также состоит во Всероссийской общественной организации «Боевое братство»^[3]. В конце 2008 г., при поддержке телекомпании «Союз» был снят и вышел на экраны 12-14 января 2009 г. документальный фильм «Человек веры. Начальник Института военно-технического образования Леонид Хабаров»^[32].

В конце февраля 2009 г., полковник Хабаров, вместе с двумя другими ветеранами — сержантом 22-й обрспн Виктором Бабенко (ныне депутат Областной думы Законодательного собрания Свердловской области) и старшиной 345-го гв. опдп Евгением Тетериным (ныне помощник депутата Госдумы РФ), поехали по местам боевой славы, теперь уже исламской республики Афганистан^[33]. Леонид Васильевич рассказал потом в интервью газете «Красная звезда»: «Боялся увидеть тот прежний Афган. С его однообразно серыми горными селениями, издали напоминавшими осиные соты. Разбитые грунтовые дороги. И всё то незавидное, что когда-то сопровождало жизнь простого населения». Ветераны побывали в том числе и на перевале Саланг, где их встретил нынешний комендант Саланга, генерал-полковник Афганской национальной армии (Хабаров был комендантом перевала в звании капитана). Заключительным местом поездки ветеранов под руководством Л. В. Хабарова в Панджшер стало посещение мавзолея Ахмад Шаха Масуда. В 1980 г., находясь в кабульском госпитале после ранения, кто-то из раненых поинтересовался у Хабарова, что бы тот сделал, если бы Масуд попал к нему в плен:

О встрече с «Панджшерским львом», как называли самого известного афганского полевого командира, Леонид Хабаров, как он сам признался, думал ещё во время службы — нормальное желание для боевого командира. Но при жизни Масуда встретиться лицом к лицу им так и не довелось. Главное, в чём по словам Хабарова довелось убедиться ему и его попутчикам, что на советских солдат афганский народ зла не держит, а к современной России относятся с соседским уважением^[34].

Арест и последующие события

19 июля 2011 г. Леонид Васильевич Хабаров был арестован, и по настоящее время находится в СИЗО г. Екатеринбурга по обвинению в организации «вооружённого мятежа и вовлечении других лиц в террористическую деятельность»^[85]. Руководил арестом генерал ФСБ Украинцев, специально прилетевший в Екатеринбург из Москвы. По словам жены полковника — Антонины Ивановны Хабаровой — когда у них проводился обыск, один из оперативников признался: «Распоряжение об аресте вашего мужа поступило „сверху“… От нас здесь ничего не зависит…»^[86]. Полковнику приписывали также подпольную деятельность в стенах УрФУ^[87]. Вместе с Леонидом Хабаровым были задержаны ещё четверо лиц, якобы являющихся его сторонниками. Примечательно, что статья ст.279 УК РФ (подготовка вооружённого мятежа) в Российской Федерации применяется впервые^[88]. В отношении задержанных ФСБ было возбуждено уголовное дело по ст. ст. 30 и 279 УК РФ (подготовка вооружённого мятежа) и ст. 205.1 (содействие террористической деятельности). Согласно сообщению ФСБ, у задержанных, в ходе проведённых по местам жительства обысков, было изъято оружие, взрывчатые вещества, боеприпасы, наркотики и экстремистская литература^[89]. Как пояснил сослуживец Хабарова - Михаил Пискарев, главным образом, были изъяты сувениры из горячих точек, где они проходили службу, а именно различные патроны, которые стояли у Хабарова в кабинете на столе^[90]. Поначалу, некоторые российские СМИ сообщили о том, что среди задержанных есть военные из Центрального военного округа. 22 июля, Минобороны РФ опровергло сведения о том, что среди задержанных есть военнослужащие и гражданский персонал ЦВО^[91].

Как следует из материалов дела, обвиняемые входили в уральское подразделение «Народного ополчения имени Минина и Пожарского» полковника ГРУ в отставке Владимира Квачкова^[92]. Газета «Аргументы и факты» охарактеризовала целый ряд обвинений в отношении «бунтарей» по меньшей мере неубедительными^[93]. Как отмечается в обзоре «Московского комсомольца», в деле присутсвует немало странностей. Как утверждает следствие, на организацию мятежа в Екатеринбурге подпольщики планировали потратить 50 тысяч рублей^[94], по данным следствия, это были деньги самого Хабарова^[95], которые тот передал на хранение бывшему старшему оперуполномоченному угрозыска ОРЧ Владиславу Ладейщикову^[96]. Кроме того, среди всего изъятого оружия пригодным для стрельбы оказался только один пистолет^[94].

По мнению следствия, военные входили в состав «Народного ополчения им. Минина и Пожарского», возглавляемого полковником в отставке Владимиром Квачковым^[97] (тот, в свою очередь, за подготовку мятежа был арестован в Москве)^[98]. По версии следственных органов ФСБ в регионе, полковник Хабаров и другие сторонники Владимира Квачкова собирались организовать мятеж 2 августа 2011 г. — в День ВДВ^[99], якобы рассчитывая, что к ним примкнут отслужившие десантники, уволенные в запас. Затем, по версии ФСБ, заговорщики предполагали ликвидировать руководителей местных управлений МВД, ФСБ и МЧС, взорвать линии электропередач, захватить склады с оружием и держать оборону в ожидании поддержки из соседних регионов, где якобы тоже действовали группы «неустановленных» заговорщиков^[100]. Восстанию, якобы было присвоено кодовое название «Рассвет». По версии ФСБ, на тот момент окончательно оправданный по делу о покушении на главу РАО ЕЭС Анатолия Чубайса полковник Квачков с соратниками также планировал захватить оружие в нескольких воинских частях, затем повстанцы должны были вооружить всех недовольных существующей властью и ждать помощь из соседних регионов. Далее подобные мятежи якобы должны были быть подхвачены по всей России, включая Москву и Санкт-Петербург^[101], что, по версии следствия, привело бы к военной диктатуре и смене государственной власти^[102]. Адвокаты Леонида Хабарова заявляют, что уголовное дело его и полковника Квачкова никак не связаны между собой, даже несмотря на сходство предъявленных им обвинений^[103].

После предварительных слушаний, снимать запретили всем, кроме аккредитованных СМИ^[105]. Во время первого заседания суда у полковника Хабарова резко ухудшилось здоровье. Несколько дней после этого он не мог прийти в себя. Сокамерники пытались помочь Хабарову. Полковника направили в больницу, после чего он вернулся в камеру^[106]. В начале октября 2011 г. он был переведён в Москву в СИЗО «Лефортово» для судебно-психиатрической экспертизы^[107]. Позже, к предъявленным ранее обвинениям были добавлены «злоупотребление полномочиями» (ч. 1 ст. 201, прим. 1, УК РФ), «хранение, перевозка оружия и взрывчатых веществ» (ч. 2 ст. 222 УК РФ), «подготовка к изготовлению и продаже наркотических веществ» (ч.1 ст. 30 и ст. 228 УК РФ)^[108]. Кроме того, Хабарова заподозрили в попытках устранить лидеров некоторых национальных общественных организаций^[109]. Тем временем, управление ФСБ по Свердловской области, ведущее расследование, отказалось от комментариев. За восемь месяцев по делу об организации свержения государственного строя сторона обвинения высказалась только единожды. В конце марта 2012 г., Леонид Хабаров был доставлен в Екатеринбург из московского Лефортовского СИЗО.^[108].

В первых числах сентября 2011 г., Верх-Исетский районный суда Екатеринбурга продлил срок пребывания под стражей на четыре месяца, до декабря того же года^[110]. В суде рассматривался вопрос об изменении меры пресечения. Суд не принял во внимание резко ухудшившееся состояние здоровья пожилого ветерана, почётного гражданина Екатеринбурга, и не нашёл достаточных оснований для того, чтобы изменить ему меру пресечения на любую, не связанную с содержанием под стражей. Между тем, Союз десантников России обратился с открытым письмом к директору ФСБ А. В. Бортникову по поводу дела Хабарова^[111]. Срок задержания полковника Леонида Хабарова истекал 18 января 2012 г. До этого срока ему должны предъявить обвинение, но как и ожидалось его соратниками, ему опять продлили срок задержания. Об этом рассказал сослуживец Хабарова полковник Геннадий Кунявский. На тот момент, по словам Кунявского, было непонятно даже, где находится Хабаров — либо в СИЗО «Лефортово», либо уже этапируется в Екатеринбург, поскольку дело должно рассматриваться в Верх-Исетском суде. Между тем, в самом суде, где должно было рассматриваться дело, не располагали информацией о будущем заседании по делу полковника^[112]. На заседании суда, которое состоялось 16 января в Лефортово, полковнику Леониду Хабарову продлили срок задержания под стражей до 18 апреля. Об этом сообщил изданию «Накануне» сослуживец Хабарова полковник Геннадий Кунявский. По словам Кунявского, состояние здоровья Хабарова в настоящий момент удовлетворительное, ему оказывают различную помощь москвичи. По состоянию на январь 2012 следствие не завершено и официального обвинения пока не предъявлено^[113]. По словам Кунявского, полковника Хабарова, который находился несколько месяцев в московском СИЗО Лефортово, этапировали в Екатеринбург в конце февраля. Однако операция была проведена настолько секретно, что даже близкие родственники узнали об этом спустя несколько недель. «Состояние здоровья у него несколько ниже удовлетворительного. Я его знаю с 1984 года, и могу сказать, что выглядит он сейчас не очень хорошо, сами знаете, какие условия содержания в наших тюрьмах. Но, по крайней мере, с лекарствами нет проблем, их разрешают передавать», — рассказал он журналистам. «Настроение у него всегда боевое, сломать его можно только физически, морально его не сломить — он офицер советской школы, тогда учили не так, как сейчас», — с гордостью добавил Кунявский^[114]. 26 марта Верх-Исетский суд Екатеринбурга продлил срок ареста полковника до 18 мая^[115]. Назначенный Верх-Исетским судом Екатеринбурга срок пребывания под стражей Леонида Хабарова истекал 18 мая^[116], но и до наступления этого времени можно было говорить о том, что следствие вскоре выйдет с очередным ходатайством о продлении срока. Многочисленные ходатайства адвокатов, родственников и друзей арестованного об изменении меры пресечения на любую, не связанную с содержанием под стражей, суд во внимание не принял^[117]. В середине мая суд продлил срок содержания Хабарова под стражей до 18 июня^[118]. Стороне защиты было позволено заняться изучением обвинительного заключения, в котором 128 раз встречается ссылка на «неустановленные обстоятельства»^[119]. Согласно «Новой газете», дело изобилует формулировками «в неустановленном следствием месте, в неустановленное время вступил в связь с неустановленными лицами»^[120]. Следствием было подано ходатайство о том, чтобы все заседания суда по делу Хабарова проходили в закрытом режиме, и суд его удовлетворил. По мнению стороны обвинения, в ходе рассмотрения дела могут быть затронуты моменты, которые являются государственной тайной^[121]. По итогам трёх заседаний, подсудимые Катников и Ладейщиков вообще не могли вспомнить ранее данные следователям показания, и прокурору пришлось просить суд огласить материалы дела, добытые на стадии следствия, в связи с забывчивостью свидетелей. Но и после этого было много противоречий — от нестыковок с количеством встреч с Хабаровым до описания курсов военной подготовки, которые он якобы организовал вместе с Ермаковым. А свидетель Гусев (бывший капитан милиции) поведал суду о венесуэльских «боевиках», которые, в случае чего, должны были прибыть на помощь екатеринбургским «мятежникам» по предварительной договоренности с послом Венесуэлы^[122]. Первоначально роль лидера была отведена стороной обвинения Александру Ермакову^[123], который представлялся всем как «бывший боевой пловец спецназа ГРУ»^[124], но у него диагностировали шизофрению и в июне 2012 года Свердловский облсуд направил его на принудительное лечение^[125], а главным обвиняемым стал полковник Хабаров^[126]. При этом, самые тяжкие обвинения были предъявлены Леониду Хабарову изначально^[127]. Отвечая на вопрос о признании вины, Леонид Хабаров сказал: «Нет, это абсурд»^[128], и его ожидали самые жестокие наказания, вплоть до пожизненного срока^[129].

25 июля 2012 г. состоялись очередные слушания по делу^[130]. Судьи заслушали государственного обвинителя и должны были приступить к допросу свидетелей. Но в связи с тем, что они не явились, был объявлен перерыв до сентября^[131]. У стороны защиты возникли опасения, что судьи могут быть прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела. Им был заявлен отвод^[132]. Причиной для отвода стало то, что обвиняемым отказали в ходатайстве о рассмотрении дела с участием присяжных^[133], а также из подозрений, что судьи заинтересованы в исходе дела^[134]. Тем не менее, стороне защиты было отказано в рассмотрении дела в суде присяжных^[135], со ссылкой на то, что статья уголовного кодекса, по которой был привлечён полковник Хабаров, исключена из перечня статей, по которым возможно рассмотрение дела судом присяжных^[136]. В то время как суд собирался удалиться на совещание, полковник Хабаров приблизился к ограде и заявил всем присутствовавшим в зале суда: «Ребята, спасибо всем за поддержку! Обвинение в свержении конституционного строя — абсурд! У нас нормальная Конституция. Это мы защищали конституционный строй от разрушителей, до которых руки не дотягиваются у всей правоохранительной системы».^[137]

Накануне заседания, сторонники полковника распространили его обращение «К общественности России», в котором ветеран отвергает все доводы обвинения: «Пошёл второй год, как я и мои товарищи расплачиваемся своим здоровьем, истрёпанными нервами за отказ оговорить себя и подписать ложные обвинения. Все его доводы, доказательства невозможно признать допустимыми, поскольку они абсурдны по содержанию и смыслу. Нас, как активных участников Народного ополчения им. Минина и Пожарского, пытаются сделать экстремистами, националистами, преступниками №1 и тем самым поставить организацию вне закона. Человек, попавший в жернова нашей правоохранительной системы, — существо абсолютно бесправное и беззащитное… Вот попробуй здесь доказать, что ты не верблюд».^[138] За время пребывания в СИЗО Леонид Хабаров несколько раз переболел бронхитом и пневмонией, почти потерял слух^[139]. Как сообщает Дмитрий Хабаров, полковника Хабарова, больного пневмонией возили на ознакомление с делом, следствие выбивало показания в обмен на здоровье. Ему об этом открыто сказали. Говорили: «Если не признаешь вину, получишь худший лагерь России, выйдешь в 2022 году». Получить «худший лагерь России» полковник не боится. Находясь в «клетке» в зале суда, Леонид Хабаров ни о чем не просит знакомых и родственников, кроме одного — «поздравить ребят с наступающим Днём ВДВ»^[140]. 18 октября 2012, веб-сайт, созданный для поддержки и координации действий в поддержку полковника Хабарова был заблокирован^[141]. Как сообщил сын Хабарова, Дмитрий, это была DDoS атака, которая, тем не менее, была отражена, и сайт работает в нормальном режиме^[142]. 23 октября, здоровье Хабарова резко ухудшилось^[143]. Ранее, уже находясь в заключении, он переболел пневмонией, но учитывая условия содержания под стражей, полностью курс лечения пройти ему не удалось^[144]. Защита выразила убеждение в том, что ему намеренно отказывают в медосмотре^[145]. По предложению Общественной палаты Российской Федерации Леонида Хабарова в СИЗО посетили представители общественной наблюдательной комиссии^[146], процесс по делу был временно приостановлен^[147], комплексный медосмотр был назначен на 31 октября^[148]. По итогам осмотра было решено поместить полковника на стационарное лечение в областную больницу Исправительной колонии №2^[149].

В связи с тем, что на скамье подсудимых оказалась личность известная и популярная в ветеранской среде, делу был обеспечен повышенный интерес общественности и СМИ^[150]. Уголовное дело, уже вскоре после ареста переросло в крупный скандал^[151]. Позже, этот скандал вышел на новый уровень. Громкое уголовное дело о вооружённом мятеже стали называть «заказным»^[152]. По оценке газеты «Аргументы и факты», арест и судебный процесс над полковником Хабаровым является одним из самых резонансных явлений 2011 года в общественной жизни Уральского региона^[153]. Газета «Ведомости Урал» назвала процесс самым необычным из всех «политических» уголовных дел современной России^[152]. Как сообщает «РБК daily», следственные материалы по делу Хабарова вызывают смех и большое недоверие у военных экспертов^[154].

Версии ареста

В различных публикациях озвучивалась версия непосредственной причастности высшего военно-политического руководства страны к аресту полковника Хабарова. Анатолий Сердюков является военным министром, крайне непопулярным в среде военных. Более того, сами военные обвиняют Сердюкова в развале армии. Больше всего нынешнего министра критикуют десантники^[155].

Многие военные, привыкшие молча брать под козырек и исполнять приказы начальства, взбунтовались и открыто выступили против преобразований в армии. Не смог равнодушно смотреть на происходящее и Хабаров^[156]. Как известно, бывший директор Института военно-технического образования и безопасности Уральского федерального университета, полковник ВДВ в отставке Леонид Хабаров был одним из основных критиков министра обороны Анатолия Сердюкова. Видимо, поэтому Леонида Хабарова и обвинили в якобы подготовке бунта, который он не совершал. Более того, ранее в СМИ была распространена об этом лживая информация. В частности представители ВДВ из Екатеринбурга опровергли корреспонденту The Moscow Post информацию, что Хабаров был причастен к бунту. По неофициальной информации, всё началось с того, что Хабаров публично заявил, что Сердюков разваливает российскую армию похлеще всякого ЦРУ^[157]. Вскоре Хабарова посадили в тюрьму^[158]. Ветераны ВДВ уверены, что это именно Сердюков «заказал» уголовное дело против Хабарова^[159].

Некоторые московские издания полагают, что дело Хабарова было инспирировано по непосредственному указанию Сердюкова. Как отмечает журналистка Екатерина Чалова, будучи прямым и бесстрашным человеком, полковник неоднократно критиковал руководство Министерства обороны РФ, да и политику в стране в целом… Не скрывал своей непримиримой позиции в отношении политики развала страны, свободно говорил о том, что Сердюков разваливает российскую армию похлеще западных спецслужб. Его мнение звучало открыто в разговорах с товарищами и с трибун. Но истинные заговорщики так себя не ведут: они вынашивают свои планы тихо, в обстановке строжайшей конспирации^[160]. В уральскую редакцию газеты «Аргументы и факты» позвонил один из друзей Леонида Хабарова и в неофициальном разговоре сообщил, что полковник неоднократно критиковал руководство Министерства обороны РФ. В частности, он говорил, что Анатолий Сердюков разваливает российскую армию похлеще западных спецслужб. Такого рода публичные заявления — не без помощи «доброжелателей» — дошли до представителей Минобороны в Москве, и те приняли, что называется, «меры». То есть, по словам людей, владеющих информацией, на Хабарова, попросту говоря, «настучали»^[86]. Ветераны ВДВ уверенны, что это именно Сердюков «заказал» уголовное дело против Хабарова, после того как тот позволил себе подвергнуть Сердюкова публичной критике, заявив, что он развалил российскую армию^[151]. Склонен согласиться с этим предположением и сам Хабаров, по словам которого, можно затрагивать неудобные для власти темы, но только не называя конкретных фамилий конкретных виновников. Стоит их произнести публично, пусть и на официально санкционированных митингах, — в позволивших себе такую вольность и их близких почти сразу же летит «бумеранг репрессий»^[161].

Сослуживец Леонида Хабарова, преподаватель института военно-технического образования УрФУ Леонид Куневский отметил, что Хабаров вероятнее всего пострадал из-за критики государственного строя: «Леонид Хабаров не скрывал своего отношения к беспределу в армии, он резко критиковал систему образования, которая в нашей стране существенно ухудшилась. Из-за этого он и пострадал», — отметил Куневский^[162].

Общественная реакция и мероприятия в поддержку Хабарова

Сослуживцы, сотрудники, боевые офицеры организовали инициативную группу в поддержку полковника Хабарова^[163]. 31 августа 2011 г. сослуживцы и сын Леонида Хабарова заявили на пресс-конференции в Екатеринбурге, что полковник Хабаров не участвовал в подготовке переворота. «Обнаруженные у Леонида Хабарова оружие и боеприпасы были коллекционными, наркотиком был назван промедол из индивидуальной аптечки военнослужащего, а экстремистской литературой посчитали книги Владимира Квачкова, находящиеся в свободной продаже», — пояснил сын арестованного Дмитрий Хабаров. «Конечно, мы слушали выступления Квачкова, большинство из нас согласны с его анализом военной и политической обстановки в стране и недовольны отношением высшего руководства к армии. Но предложения Квачкова, его отдельные высказывания не могли найти поддержку у военных», — подчеркнул член правления регионального отделения Союза десантников России Г. С. Кунявский. Участники пресс-конференции, созванной региональным отделением Союза десантников России выразили мнение, что на аресте Леонида Хабарова спецслужбы «просто хотели заработать политические очки»^[89].

3 сентября в Екатеринбурге, перед «Чёрным тюльпаном» — памятником павшим в Чечне и Афганистане, прошёл митинг в поддержку сидящего в СИЗО Леонида Хабарова. Почти все из собравшихся лично знакомы с полковником^[39]. Перед собравшимися на площади ветеранами, участниками боевых действий в Афганистане и на Северном Кавказе, выступили сослуживцы полковника Хабарова и его сын Дмитрий. Они назвали арест полковника Хабарова проявлением «опричнины»^[164]. Под обращением к Президенту страны Д. А. Медведеву манифестанты собрали более трёхсот подписей. 15 сентября 2011 г., там же в Екатеринбурге стартовал автопробег в поддержку полковника (Екатеринбург — Уфа — Тольятти — Пенза — Рязань — Москва, по трассе М-5)^[165]. Во главе колонны поехала БРДМ, которую купили друзья и сослуживцы Хабарова^[166]. 3 октября 2011 г. автопробег успешно завершился. Письмо с обращением Президенту России Дмитрию Медведеву было доставлено в московскую приёмную президента^[167]. Следующий митинг в поддержку полковника Хабарова, запланированный на 4 ноября 2011 г. был запрещён Администрацией Екатеринбурга^[168].

Между тем, митинги и пикеты в поддержку Хабарова прошли: возле посольства России в Киеве и возле консульства России в Одессе^[169] (30 августа 2011), в Москве, Санкт-Петербурге, а также в Челябинске^[168] (4 ноября 2011), Казани^[170] (12 марта 2012), в Москве на Марше миллионов (6 мая 2012)^[171] и на Суворовской площади, у памятника Суворову^[172] (26 мая 2012). После митинга у памятника Суворову небольшая группа членов партии в качестве наблюдателей направилась в Новопушкинский сквер, где проходил митинг «левых» организаций и всякого рода меньшинств общим числом не более сотни человек. В итоге вся группа была задержана сотрудниками ОМОН под предлогом организации несанкционированного пикета^[173]. В защиту Хабарова выступили: Международный союз советских офицеров^[174], Приморский общественный фонд социальной поддержки и защиты военнослужащих-ветеранов локальных войн и военных конфликтов «Солдат», Координационный совет ветеранов войн Приморского края, Коалиция организаций ветеранов боевых действий Дальневосточного федерального округа «Боевое братство»^[175]. «Военное обозрение» отреагировало на арест полковника Хабарова следующим образом: «Дело отставного полковника ВДВ Леонида Хабарова — это или крайняя степень паранойи на почве борьбы с экстремизмом, или формальная попытка подогнать отчетность в деле этой борьбы под запланированный результат»^[176].

Председатель Украинского Союза ветеранов Афганистана Сергей Червонопиский направил письмо с Чрезвычайному и полномочному Послу Российской Федерации в Украине М. Ю. Зурабову, с тем, чтобы последний обратился к Президенту и Правительству Российской Федерации, дабы те взяли под собственный контроль ход ведения расследования уголовного дела в отношении Л. В. Хабарова^[37]. Старший сын командующего Воздушно-десантными восками В. Ф. Маргелова генерал-майор Геннадий Маргелов, во время празднования своего 80-летнего юбилея 25 сентября 2011 г., не преминул поднять тост за свободу полковника Хабарова^[177].

Организаторов и участников митинга по случаю 65-летия Хабарова, которое он встретил в СИЗО 8 мая 2012 г., поддержал Максим Калашников^[178]. Создатель и лидер Движения против нелегальной иммиграции Владимир Басманов добавил Хабарова и других арестованных по уголовному делу в свой список заключенных и преследуемых по политическим мотивам в Российской Федерации^[179]. 18 сентября 2012 г., Председатель фракции КПРФ в Госдуме Г. А. Зюганов направил депутатский запрос Генеральному прокурору РФ Ю. Я. Чайке, с требованием проверить «законность судебных решений по делу Л. В. Хабарова»^[180]. По итогам рассмотрения Генпрокуратурой, 2 октября запрос был перенаправлен на рассмотрение прокурору Свердловской области^[181]. О здоровье заключённого под стражу полковника Хабарова справлялся независимый депутат Госдумы Евгений Ройзман^[182]. Ранее представители крупных партий открыто в защиту Хабарова не выступали, но, после того как дело приобрело широкий резонанс, к делу проявили интерес представители «Справедливой России», которые, тем не менее, воздержались от каких-либо заявлений, сконцентрировавшись на оценке того, как получить эффектный политпиар на этом деле^[183].

Многие русские поэты и музыканты посвятили Хабарову свои поэтические и музыкальные произведения. Несмотря на то, что отдельные стихи, как например «Перевал Саланг» члена Союза писателей Узбекистана Фридриха Бокарева, появились в печати ещё в ранних 1990-х гг.,^[184] большинство же этих произведений вышли в свет с момента взятия полковника под стражу:

Группа «Крылатая пехота» записала песню «Я — твой солдат», посвящённую полковнику Хабарову. Подобную песню «Десантное братство», также посвящённую полковнику Хабарову, записала московская группа «Музыкальный десант». В то время как Верх-Исетский суд Екатеринбурга принял решение о продлении ареста до 18 мая, соратники сняли фильм про него^[185]. Открытый премьерный показ пятидесятидвухминутного документального фильма «Повесть о настоящем Солдате» из программы Шестого открытого фестиваля документального кино «Человек и война» (авторы: Каринэ Кирогосьян и Ирина Мороз, культурный центр «Солдаты России») состоялся в Екатеринбурге, в Библиотеке им. Белинского 18 марта 2012 года^[186]. В фильме две сюжетные линии: с одной стороны показан героический жизненный путь российского офицера, служившего родному Отечеству верой и правдой, а с другой — обвинения тому же человеку в подготовке вооруженного мятежа и захвата власти^[187]. Фильм стал лауреатом VII Всероссийского фестиваля духовности и культуры «Бородинская осень — 2012», который проходил в Можайске^[188].

27 октября 2012 г. Русский правозащитный комитет провёл благотворительный концерт в поддержку Хабарова и других политзаключённых^[189]. 5 ноября 2012 г., в День военного разведчика, бывшие бойцы 100-й разведывательной роты, которой когда-то командовал Леонид Хабаров, водрузили флаг с портретом своего командира на святой горе Афон^[190]. Позже выяснилось, попасть на гору Афон было мечтой полковника, однако помешал арест^[191].

Семья

Во время службы Хабарова на должности командира разведвзвода в Фергане, и командования десантно-штурмовым батальоном в Чирчике, у них, с женой Антониной Ивановной, появились на свет сначала Виталий, а тремя годами позже Дмитрий. Оба сына Хабарова — офицеры российских Вооружённых сил^[7].

Его старший сын Виталий, так же как и его отец, учился в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище. По окончания учёбы он был направлен на службу в Тулу, в 106-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию. Оттуда — в Наро-Фоминск, где дислоцируются некоторые части 106-й дивизии. Потом по собственному желанию направлен на службу в Чечню. Зарекомендовал себя грамотным, толковым командиром. Награждён орденом Мужества и медалью «За отвагу». Закончил Военную академию им. Фрунзе. В настоящее время проходит службу в звании подполковника^[3].

Младший сын Дмитрий также окончил Рязанское воздушно-десантное командное училище. После окончания год прослужил в ВДВ и также по собственному желанию уехал служить в Чечню. В Чечне служил в должности командира разведвзвода. Благодаря ему и его разведчикам были получены разведданные, по которым были уничтожены два лагеря боевиков, перехвачен караван с наёмниками, ликвидированы два схрона с оружием. За это время он не потерял ни одного солдата, зато сам подорвался на мине во время ведения разведки в тылу боевиков. Разведчики вынесли своего раненого командира к позициям федеральных сил, он был доставлен вертолётом в Моздок, а оттуда в Москву, в Главный военный клинический госпиталь им. Бурденко^[192]. В госпитале Дмитрия навещал, а затем лично помогал в организации его дальнейшего лечения за рубежом спикер парламента С. М. Миронов, за что в стенах областного собрания Свердловской области был пожалован дарственным златоустовским клинком из рук Хабарова-старшего^[193]. После выздоровления, Дмитрий собирался продолжить службу в ВДВ, но был вынужден выйти в запас по состоянию здоровья. Награждён орденом Мужества^[192].

Примечания

Источники

Ссылки

• Официальный сайт Леонида Хабарова
• Д/ф «Повесть о Настоящем Солдате»

Анто́н Ива́нович Дени́кин (4 [16] декабря 1872^{[К 1]}, пригород Влоцлавека, Царство Польское, Российская империя — 7 августа 1947, Энн-Арбор, Мичиган, США) — российский военачальник, политический и общественный деятель, писатель, мемуарист, публицист и военный документалист.

Участник . Один из наиболее результативных боевых генералов в ^.

Один из основных руководителей . Добился наибольших военных и политических результатов среди всех руководителей Белого движения^[5]. Первопоходник, один из основных организаторов, а затем командующий Добровольческой армией (1918—1919). Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России (1919—1920), заместитель Верховного правителя^[6] и Верховного главнокомандующего Русской армии адмирала Колчака (1919—1920)^[7], временно исполняющий обязанности Верховного правителя (1920).

С апреля . Автор воспоминаний .

Биография

Антон Иванович Деникин родился 4 (16) декабря 1872 года в деревне Шпеталь Дольный, завислинском пригороде Влоцлавека, уездного города Варшавской губернии Российской империи, в семье отставного майора пограничной стражи.

Происхождение

Отец, Иван Ефимович Деникин (1807—1885), происходил из крепостных крестьян Саратовской губернии. Помещик отдал молодого отца Деникина в рекруты. После 22 лет солдатской службы он смог выслужиться в офицеры, затем сделал военную карьеру и вышел в отставку в 1869 году в чине майора. В итоге он прослужил в армии 35 лет, участвовал в Крымской, Венгерской и Польской кампаниях (подавление восстания 1863 года)^[8].

Мать, Елизавета Фёдоровна (Францисковна) Вржесинская^[8] (1843—1916)^[9], по национальности полячка, из семьи обедневших мелких землевладельцев^[9].

Биограф Деникина Дмитрий Лехович отмечал, что он как один из вождей антикоммунистической борьбы, вне всяких сомнений, был более «пролетарского происхождения», чем его будущие противники — Ленин, Троцкий и многие другие^[8].

Первые годы

25 декабря 1872 (7 января 1873 года), в трёхнедельном возрасте, был крещён отцом в православии^[3]. В четыре года одарённый мальчик научился бегло читать^[10], а с детства свободно говорил на русском и польском языках^[11][12]. Семья Деникиных жила бедно и существовала на пенсию отца в размере 36 рублей в месяц. Деникин воспитывался «в русскости и православии». Отец был глубоко верующим человеком, всегда был на церковных службах и брал сына с собой. С детства Антон стал прислуживать у алтаря, петь на клиросе, бить в колокол, а позже читать шестопсалмие и Апостол. Иногда он вместе с матерью, исповедовавшей католицизм, ходил в костёл. Лехович пишет, что Антон Деникин в местной скромной полковой церкви воспринимал православное богослужение как «своё, родное, близкое», а католическое — как интересное зрелище^[8]. В 1882 году, в возрасте 9 лет, Деникин сдал вступительный экзамен в первый класс Влоцлавского реального училища. После смерти отца в 1885 году жить семье Деникиных стало ещё тяжелее, так как пенсия уменьшилась до 20 рублей в месяц, и в 13 лет Антон начал подрабатывать репетиторством, подготавливая второклассников, за что имел 12 рублей в месяц. Особые успехи ученик Деникин демонстрировал в изучении математики^[12]. В 15 лет ему как прилежному ученику назначили собственное ученическое содержание в 20 рублей и предоставили право проживания на ученической квартире из восьми учеников, где он был назначен старшим^[8][11]. Позже Деникин жил вне дома и учился в находившемся в соседнем городе Ловичском реальном училище^[8].

Начало военной службы

С детства мечтал идти по стопам отца и поступить на военную службу. В 1890 году, после окончания Ловичского реального училища, был зачислен вольноопределяющимся в 1-й стрелковый полк, три месяца прожил в казарме в Плоцке^[13] и в июне^[11] того же года принят в «Киевское юнкерское училище с военно-училищным курсом». После окончания двухлетнего курса в училище 4 (16) августа 1892 года^[11] был произведён в подпоручики и назначен во 2-ю полевую артиллерийскую бригаду, расквартированную в уездном городе Бела Седлецкой губернии, в 159 вёрстах от Варшавы. Выражался о своём пребывании в Беле как о типичной стоянке для большинства войсковых частей, заброшенных в захолустья Варшавского, Виленского, отчасти Киевского военных округов^[8].

В 1892 году 20-летний Деникин был приглашён поохотиться на кабанов. В ходе этой охоты ему довелось убить разъярённого кабана, который загнал на дерево некоего налогового инспектора Василия Чижа, также принимавшего участие в охоте и считавшегося опытным местным охотником. После этого случая Деникин был приглашён на крестины дочери Василия Чижа Ксении, которая родилась несколько недель тому назад, и стал другом этой семьи. Через три года он подарил Ксении на Рождество куклу, у которой открывались и закрывались глаза. Девочка надолго запомнила этот подарок. Через много лет, в 1918 году, когда Деникин уже будет возглавлять Добровольческую армию, Ксения Чиж станет его женой^[8].

Академия Генерального штаба

Летом 1895 года, после нескольких лет подготовки, отправился в Санкт-Петербург, где сдал конкурсный экзамен в Академию Генерального штаба. В конце первого года учёбы оказался отчислен из Академии за несдачу экзамена по истории военного искусства, однако через три месяца он выдержал экзамен и снова был зачислен на первый курс Академии^[14]. Следующие несколько лет учился в столице Российской империи. Здесь он, в числе учащихся академии, был приглашён на приём в Зимний дворец и увидел Николая II. Весной 1899 года по завершении курса был произведён в капитаны^[14], однако накануне его выпуска новый начальник Академии Генштаба генерал Николай Сухотин (друг военного министра Алексея Куропаткина) произвольно изменил списки выпускников, причисленных к Генеральному штабу, в результате чего провинциальный офицер Деникин не попал в их число. Воспользовался предоставленным уставом правом: подал на генерала Сухотина жалобу «на Высочайшее имя» (Государя Императора). Несмотря на то, что собранная военным министром академическая конференция признала действия генерала незаконными, дело попытались замять, а Деникину предложили забрать жалобу и написать вместо неё прошение о милости, которую пообещали удовлетворить и причислить офицера к Генеральному штабу. На это ответил: «Я милости не прошу. Добиваюсь только того, что мне принадлежит по праву». В итоге жалобу отклонили, а Деникина не причислили к Генеральному штабу «за характер!»^[8].

Проявлял склонность к поэзии и публицистике. В детские годы он отправлял в редакцию журнала «Нива» свои стихотворения и очень огорчался, что их не печатали и что из редакции ему не отвечали, в результате чего Деникин сделал вывод, что «поэзия — дело несерьёзное». Позже он начал писать в прозе. В 1898 году его рассказ был впервые опубликован в журнале «Разведчик», а затем Деникина напечатали в «Варшавском дневнике». Издавался под псевдонимом Иван Ночин^[15] и писал в основном на тему армейского быта^[8].

В 1900 году возвратился в Белу, где снова служил во 2-й полевой артиллерийской бригаде до 1902 года^[9]. Спустя два года после завершения Академии Генштаба написал письмо Куропаткину с просьбой разобраться в его давней ситуации. Куропаткин получил письмо и во время ближайшей аудиенции у Николая Второго «выразил сожаление, что поступил несправедливо, и испросил повеления» на зачисление Деникина офицером Генерального штаба, что и состоялось летом 1902 года^[11]. После этого перед Деникиным, по мнению историка Ивана Козлова, открывалось блестящее будущее^[16]. В первые дни января 1902 года покинул Белу и был принят в штаб 2-й пехотной дивизии, располагавшейся в Брест-Литовске, где ему на один год было поручено командование ротой 183-го Пултусского полка, располагавшейся в Варшаве^[13]. Рота Деникина время от времени назначалась охранять «Десятый павильон» Варшавской крепости, где содержались особо опасные политические преступники, в том числе будущий глава польского государства Юзеф Пилсудский^[13][17]. В октябре 1903 года^[14], по окончании цензового срока командования, был переведён в адъютанты располагавшегося здесь же 2-го кавалерийского корпуса, где прослужил до 1904 года^[9].

В русско-японской войне

В январе 1904 года под капитаном Деникиным, служившим в Варшаве, упала лошадь, нога застряла в стремени, а упавшая лошадь, поднявшись, протащила его сотню метров, и он порвал связки и вывихнул пальцы ноги. Полк, в котором служил Деникин, не выдвигался на войну, но 14 (27) февраля 1904 года капитан добился личного разрешения быть откомандированным в действующую армию. 17 февраля (2 марта) 1904 года, ещё хромая, он отбыл на поезд в Москву, откуда ему предстояло доехать в Харбин. В этом же поезде ехали на Дальний Восток адмирал Степан Макаров и генерал Павел Ренненкампф. 5 (18) марта 1904 года сошёл в Харбине^[13].

В конце февраля 1904 года^[14], ещё до прибытия, был назначен начальником штаба 3-й бригады^[17] Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи, стоявшей в глубоком тылу и вступавшей в стычки с китайскими разбойничьими отрядами хунхузов. В сентябре получил пост офицера для поручений в штабе 8-го корпуса Манчжурской армии. Затем возвратился в Харбин и оттуда 28 октября (11 ноября) 1904 года уже в чине подполковника^[14] был направлен в Цинхечен в Восточный отряд и принял должность начальника штаба Забайкальской казачьей дивизии генерала Ренненкампфа^[17]. Первый боевой опыт получил во время Цинхеченского боя 19 ноября (2 декабря) 1904 года^[8]. Одна из сопок района боя вошла в военную историю под названием «Деникинской» за отбитое им штыками японское наступление^[8][17]. В декабре 1904 года участвовал в усиленных разведках. Его силы, дважды сбивая передовые части японцев, выходили к Цзянчану. Во главе самостоятельного отряда сбросил японцев с перевала Ванцелин^[17]. В феврале — марте 1905 года участвовал в Мукденском сражении. Незадолго до этого сражения, 18 (31) декабря 1904 года^[14], был назначен начальником штаба Урало-Забайкальской дивизии генерала Мищенко, которая специализировалась на конных рейдах в тыл противника. Там проявил себя инициативным офицером, сработавшись с генералом Мищенко. Успешный рейд был осуществлён в мае 1905 года в ходе конного набега генерала Мищенко, в котором принимал активное участие Деникин^[8][18]. 26 июля (8 августа) 1905 года деятельность Деникина получила высокое признание у командования^[14], и «за отличие в делах против японцев»^[8][14][17] он был произведён в полковники и награждён орденами Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантами и Святой Анны 2-й степени с мечами^[17].

После окончания войны и подписания Портсмутского мира, в условиях неразберихи и солдатских волнений, выехал в декабре 1905 года^[13] из Харбина и в январе 1906 года прибыл в Санкт-Петербург^[8].

Между войнами

С января по декабрь 1906 года временно был назначен на низшую^[8] должность штаб-офицера для особых поручений при штабе своего 2-го кавалерийского корпуса, базировавшегося в Варшаве, из которого он ушёл на русско-японскую войну. В мае — сентябре 1906 года командовал батальоном 228-го пехотного резервного Хвалынского полка^[3]. В 1906 году, ожидая основного назначения, взял заграничный отпуск и побывал впервые в своей жизни в странах Европы (Австро-Венгриии, Франции, Италии^[11], Германии, Швейцарии) в качестве туриста. Вернувшись, попросил ускорить своё назначение, и ему была предложена должность начальника штаба 8-й Сибирской дивизии. Узнав о назначении, воспользовался правом отказа от данного предложения как старший офицер. В итоге ему было предложено более приемлемое место в Казанском военном округе. В январе 1907 года вступил в должность начальника штаба 57-й пехотной резервной бригады в городе Саратове, где прослужил до января 1910 года. В Саратове жил на съёмной квартире в доме Д. Н. Банковской на углу Никольской и Аничковской улиц (ныне Радищева и Рабочей)^[2]:51.

В этот период много писал для журнала «Разведчик», в рубрику «Армейские заметки»^[17], в том числе обличая командира своей бригады, который «запустил бригаду и полностью отошёл от дел», взвалив дела в бригаде на Деникина. Наиболее заметной оказалась юмористическо-сатирическая заметка «Сверчок»^[8][13][17]. Критиковал методы управления начальника Казанского военного округа генерала Александра Сандецкого^[19]. Историки Олег Будницкий и Олег Теребов писали, что Деникин в этот период на страницах печати выступал против бюрократизма, подавления инициативы, грубости и произвола по отношению к солдатам, за улучшение системы отбора и подготовки командного состава и посвятил ряд статей анализу боёв русско-японской войны, обращал внимание на германскую и австрийскую угрозу, в свете чего указывал на необходимость скорейшего проведения реформ в армии, писал о необходимости развития автотранспорта и военной авиации, а в 1910 году предлагал созвать съезд офицеров Генерального штаба для обсуждения проблем армии^[9][19]:90.

29 июня (11 июля) 1910 года принял командование 17-м пехотным Архангелогородским полком, базирующимся в Житомире^[8]. 1 (14) сентября 1911 года его полк принимал участие в царских манёврах под Киевом, а на следующий день Деникин открыл церемониальным маршем со своим полком парад по случаю чествования Государя. Марина Деникина отмечала, что отец был недоволен тем, что парад не был отменён ввиду ранения в Киевской опере председателя Совета Министров Петра Столыпина^[13]. Как отмечает писатель Владимир Черкасов-Георгиевский, 1912—1913 годы в приграничном округе Деникина прошли в напряжённой обстановке, и его полк получал секретное распоряжение выслать отряды для занятия и охраны важнейших пунктов Юго-Западной железной дороги в направлении Львова, где архангелогородцы простояли несколько недель^[17].

В Архангелогородском полку создал музей истории полка, который стал одним из первых музеев воинских частей в Императорской армии^{[1]:212—213[2]:51}.

23 марта (5 апреля) 1914 года был назначен исполняющим должность генерала для поручений при Командующем войсками Киевского военного округа и переехал в Киев. В Киеве снял квартиру на улице Большая Житомирская, 40^[11], куда перевёз свою семью (мать и служанку). 21 июня (3 июля) 1914 года^[13], накануне начала Первой мировой войны, был произведён в чин генерал-майора и утверждён в должности генерал-квартирмейстера 8-й армии, находившейся под командованием генерала Алексея Брусилова^[8].

Военачальник Русской императорской армии

В Первой мировой войне

1914 год

Первая мировая война, начавшаяся 19 июля (1 августа) 1914 года, для 8-й армии Брусилова, в штабе которой служил Деникин, поначалу развивалась успешно. Армия перешла в наступление и уже 21 августа (3 сентября) 1914 года взяла Львов. В тот же день, узнав, что предыдущий командир 4-й стрелковой бригады получил новое назначение, и желая перейти со штабной на строевую должность, Деникин подал прошение о назначении его командиром этой бригады, которое было тут же удовлетворено Брусиловым^[20]. В своих мемуарах, изданных в 1929 году, Брусилов написал, что Деникин «на строевом поприще выказал отличные дарования боевого генерала»^[20].

Вступив в командование бригадой 24 августа (6 сентября) 1914 года, сразу же добился с ней заметных успехов. Бригада вошла в бой у Гродека, и по результатам этого боя Деникин был награждён Георгиевским оружием^[22]. В Высочайшей наградной грамоте было указано, что оружие было вручено «За то, что вы в боях с 8 по 12 сент. 1914 г. у Гродека с выдающимся искусством и мужеством отбивали отчаянные атаки превосходного в силах противника, особенно настойчивые 11 сент., при стремлении австрийцев прорвать центр корпуса; а утром 12 сент. сами перешли с бригадой в решительное наступление»^[21].

Через месяц с небольшим, когда 8-я армия завязла в позиционной войне, заметив слабость обороны противника, 11 (24) октября 1914 года без артиллерийской подготовки перевёл свою бригаду в наступление на противника и взял село Горный Лужек, где находился штаб группы эрцгерцога Иосифа, откуда тот спешно эвакуировался. В результате взятия села открылось направление для наступления на шоссе Самбор-Турка. «За смелый манёвр» Деникин был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени^[8][21][22].

В ноябре 1914 года бригада Деникина в ходе выполнения боевых задач в Карпатах захватила город и станцию Мезоляборч, при составе самой бригады 4000 штыков, «взяв 3730 пленных, много оружия и военного снаряжения, большой подвижной состав с ценным грузом на железнодорожной станции, 9 орудий», потеряв при этом 164 убитых и 1332 с учётом раненых и вышедших из строя^[21]. Поскольку сама операция в Карпатах независимо от успеха бригады Деникина оказалась неудачной, он сам за эти действия получил только поздравительные телеграммы от Николая II и Брусилова^[8].

1915

В феврале 1915 года 4-я стрелковая бригада, направленная на помощь сводному отряду генерала Каледина, овладела рядом командных высот, центром позиции противника и деревней Лутовиско, захватив свыше 2000 пленных и отбросив австрийцев за реку Сан. За этот бой Деникин был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени^[8][21][22].

В начале 1915 года получил предложение перейти на должность начальника дивизии, но отказался расставаться со своей бригадой «железных» стрелков^[11]. В итоге командование решило эту проблему другим способом, развернув в апреле 1915 года 4-ю стрелковую бригаду Деникина в дивизию. В 1915 году армии Юго-Западного фронта отступали либо находились в обороне. В сентябре 1915 года, в условиях отступления, неожиданно приказал своей дивизии перейти в наступление. В результате наступления дивизией оказался взят город Луцк, а также захвачено в плен 158 офицеров и 9773 солдата^[8]. Генерал Брусилов написал в своих мемуарах, что Деникин, «не отговариваясь никакими трудностями», бросился на Луцк и взял его «одним махом», а во время боя въехал сам на автомобиле в город и оттуда прислал Брусилову телеграмму о взятии города 4-й стрелковой дивизией^[20].

За взятие Луцка в ходе боёв 17 (30) сентября — 23 сентября (6 октября) 1915 года был произведён в генерал-лейтенанты^[8]. Позже командование, выравнивая фронт, приказало оставить Луцк^[21]. В октябре, в ходе Чарторыйской операции, дивизия Деникина, выполнив задачу командования, форсировала реку Стрый и взяла Чарторыйск, заняв на противоположном берегу реки плацдарм на 18 км в ширину и 20 км в глубину, отвлёкши на себя значительные силы противника. 22 октября (4 ноября) 1915 года был получен приказ отступить на исходные позиции. В дальнейшем на фронте наступило затишье до весны 1916 года^[8][21].

1916 — начало 1917

2 (15) марта 1916 года во время позиционной войны был ранен осколком шрапнели в левую руку, но остался в строю^[8][13]. В мае со своей дивизией в составе 8-й армии принимал участие в Брусиловском (Луцком) прорыве 1916 года. Дивизия Деникина прорвала 6 линий неприятельских позиций^[23], а 23 мая (5 июня) 1916 года^[8] повторно взяла город Луцк, за что Деникину было вторично пожаловано Георгиевское оружие, усыпанное бриллиантами, с надписью: «За двукратное освобождение Луцка»^[11][22].

27 августа (9 сентября) 1916 года^[22] был назначен командующим 8-м корпусом и вместе с корпусом отправлен на Румынский фронт^[8], где выступившая после наступления Юго-Западного фронта на стороне России и Антанты румынская армия терпела поражения и отступала. Лехович пишет, что после нескольких месяцев боёв у Бузео, Рымника и Фокшан Деникин так охарактеризовал румынскую армию^[24]:

Полное игнорирование румынской армией опыта протекавшей перед её глазами мировой войны: легкомысленное до преступности снабжение и снаряжение армии; наличие нескольких хороших генералов, изнеженного… корпуса офицеров и отличных солдат.

Был награждён высшим военным орденом Румынии — орденом Михая Храброго 3-й степени.

После Февральской революции

Революция февраля 1917 года застала Деникина на Румынском фронте. В марте 1917 года он был вызван в Петроград военным министром нового революционного правительства Александром Гучковым, от которого получил предложение стать начальником штаба при только что назначенном Верховном Главнокомандующем Русской армией генерале Михаиле Алексееве. 5 (28) апреля 1917 года вступил в должность, в которой проработал более полутора месяцев, хорошо сработавшись с Алексеевым. После смещения Алексеева с поста и замены его генералом Брусиловым отказался быть его начальником штаба и 31 мая (13 июня) 1917 года был перемещён на должность командующего армиями Западного фронта. Весной 1917 года на военном съезде в Могилёве отметился резкой критикой политики Керенского, направленной на демократизацию армии. На совещании Ставки 16 (29) июля 1917 года выступил за упразднение комитетов в армии и изъятие политики из армии^[25].

Как командующий Западным фронтом обеспечивал стратегическую поддержку Юго-Западного фронта во время июньского наступления 1917 года. В августе 1917 года был назначен командующим Юго-Западным фронтом. По пути к месту нового назначения в Могилёве встретился с генералом Корниловым, в ходе разговора с которым выразил свою поддержку предстоящим политическим действиям Корнилова^[8][14]:98.

Арест и заключение в Бердичевской и Быховской тюрьмах

Будучи командующим Юго-Западным фронтом, 29 августа (11 сентября) 1917 года был арестован за то, что резкой телеграммой Временному правительству выразил солидарность с генералом Корниловым, и заключён в тюрьму Бердичева. Арест был произведён комиссаром Юго-Западного фронта Николаем Иорданским. Вместе с Деникиным было арестовано почти всё руководство его штаба.

Месяц, проведённый в Бердичевской тюрьме, по словам Деникина, был сложным для него, каждый день он ожидал расправы революционных солдат, которые могли ворваться в камеру^[26]. 27 сентября (10 октября) 1917 года^[3] было принято решение перевести арестованных генералов из Бердичева в Быхов к арестованной группе генералов во главе с Корниловым. Во время транспортировки на вокзал, пишет Деникин, он с другими генералами едва не стал жертвой самосуда солдатской толпы, от которой в значительной степени их спас офицер юнкерского батальона 2-й Житомирской школы прапорщиков Виктор Бетлинг, служивший ранее в Архангелогородском полку, которым до войны командовал Деникин. Впоследствии в 1919 году Бетлинг был принят в белую армию Деникина и назначен им командиром Особой офицерской роты при Ставке Главнокомандующего ВСЮР^[26].

После перевода вместе с Корниловым содержался в Быховской тюрьме. Следствие по делу Корниловского выступления усложнилось и затянулось ввиду отсутствия убедительных доказательств измены генералов, вынесение приговора оказалось отсрочено^[27]. В таких условиях быховского заточения Деникин и другие генералы встретили Октябрьский переворот большевиков.

После падения Временного правительства новая большевистская власть временно забыла об узниках, и 19 ноября (2 декабря) 1917 года Верховный главнокомандующий Духонин, узнав о приближении к Могилёву эшелонов с большевистскими войсками во главе с прапорщиком Крыленко, грозившими им убийством, и опираясь на привезённый из Петрограда капитаном Чунихиным приказ с печатью Высшей следственной комиссии и подделанными подписями членов комиссии, военных следователей Р. Р. фон Раупаха и Н. П. Украинцева, освободил генералов из тюрьмы Быхова^[27].

Бегство на Дон и участие в создании Добровольческой армии

После освобождения, чтобы быть неузнанным, сбрил бороду и с удостоверением на имя «помощника начальника перевязочного отряда Александра Домбровского»^[14]:102 пробрался в Новочеркасск, где принял участие в создании Добровольческой армии. Являлся автором Конституции верховной власти на Дону, изложенной им в декабре 1917 года на совещании генералитета, в которой было предложена передача гражданской власти в армии — Алексееву, военной — Корнилову, а управление Донской области — Каледину. Это предложение было одобрено, подписано донским и добровольческим руководством и легло в основу организации управления Добровольческой армией^[1]:306[8]. На основании этого исследователь биографии Деникина доктор исторических наук Георгий Ипполитов сделал вывод, что Деникин причастен к формированию первого антибольшевистского правительства в России, которое просуществовало один месяц, до самоубийства Каледина^[1]:306.

Приступил в Новочеркасске к формированию частей новой армии, взяв на себя военные функции и отказавшись от хозяйственных. Первоначально, как и другие генералы, работал конспиративно, носил штатское платье и, как писал первопоходник Роман Гуль, был «больше похож на лидера буржуазной партии, чем на боевого генерала»^[1]:296. В его распоряжении было 1500 человек и 200 патронов на одну винтовку. Ипполитов пишет, что оружие, средств на приобретение которого хронически недоставало, часто выменивалось у казаков в обмен на спиртное либо похищалось со складов разлагающихся казачьих частей. Со временем в армии появилось 5 орудий. Всего к январю 1918 года Деникину удалось сформировать армию в 4000 бойцов^[1]:293. Средний возраст добровольца был невелик, и офицерская молодёжь называла 46-летнего Деникина «дедом Антоном»^[1]:296.

В январе 1918 года ещё только формирующиеся части Деникина вступили в первые бои на Черкасском фронте с отрядами под командованием Владимира Антонова-Овсеенко, посланными Совнаркомом для борьбы с Калединым. Бойцы Деникина понесли большие потери, но достигли тактического успеха и сдержали наступление советских войск^[1]:294. Фактически Деникин как один из основных и наиболее деятельных организаторов добровольческих частей нередко воспринимался на этом этапе как командующий армией. Функции командующего он также временно выполнял в периоды отсутствия Корнилова. Алексеев, выступая перед казачьим правительством Дона в январе, говорил, что Добровольческой армией командуют Корнилов и Деникин^[1]:296.

В период формирования армии произошли изменения в личной жизни генерала — 25 декабря 1917 года (7 января 1918 года)^[2]:50 он женился первым браком^[14]:105. Ксения Чиж, за которой генерал ухаживал последние годы, приехала к нему на Дон, и они, не привлекая большого внимания, обвенчались в одной из церквей Новочеркасска^{[1]:298[14]:105}. Восемь дней продлился их медовый месяц, который они провели в станице Славянской. После этого возвратился в расположение армии, отправившись сначала в Екатеринодар за генералом Алексеевым, а затем возвратившись в Новочеркасск. Всё это время для внешнего мира продолжал существовать конспиративно под чужим именем Домбровского^[1]:298.

30 января (12 февраля) 1918 года был назначен командующим 1-й стрелковой (Добровольческой) дивизии. После подавления добровольцами в Ростове рабочего восстания штаб армии переместился туда. Вместе с Добровольческой армией в ночь с 8 (21) февраля на 9 (22) февраля 1918 года выступил в 1-й (Ледяной) кубанский поход^[28], во время которого стал заместителем командующего Добровольческой армией генерала Корнилова. Сам Деникин так это вспоминал^[1]:314:

Меня Корнилов назначил помощником командующего армией. Функции довольно неопределённые. Идея жуткая — преемственность.

Являлся одним из тех, кто убедил на совете армии в станице Ольгинской 12 (25) февраля 1918 года Корнилова принять решение двигаться армией в пределы Кубанской области. 17 (30) марта 1918 года он также способствовал убеждению Алексеевым Кубанской Рады о необходимости вхождения её отряда в состав Добровольческой армии. На совете, принявшем решение о штурме Екатеринодара, Деникин должен был после взятия города занять пост его генерал-губернатора^[1]:320.

Штурм Екатеринодара, продолжавшийся с 28 (10) апреля по 31 марта (13 апреля) 1918 года, развивался для добровольцев неудачно. Армия несла тяжёлые потери, заканчивались боеприпасы, обороняющиеся имели численное превосходство. Утром 31 марта (13 апреля) 1918 года в результате попавшего в здание штаба снаряда погиб Корнилов. По преемственности от Корнилова и собственному согласию, а также в результате изданного Алексеевым приказа, Деникин возглавил Добровольческую армию, после чего отдал распоряжение прекратить штурм и готовиться к отступлению^[14]:109.

Руководитель Белого движения

Начало командования Добровольческой армией

Вывел остатки Добровольческой армии к станице Журавской. Испытывая постоянное преследование и угрозу окружения, армия маневрировала, избегала железных дорог. Далее от станицы Журавской повёл войска на восток и вышел к станице Успенской. Здесь было получено известие о восстании донских казаков против советской власти. Отдал распоряжение форсированным маршем двигаться в сторону Ростова и Новочеркасска. С боем его войсками была взята железнодорожная станция Белая Глина. 15 (28) мая 1918 года, в разгар казачьего антибольшевистского восстания, добровольцы подошли к Ростову (занятому в то время немцами) и расположились в станицах Мечётинская и Егорлыкская на отдых и переформирование. Численность армии вместе с ранеными составляла около 5000 человек^[14]:111.

Автор очерка о генерале, Юрий Гордеев, пишет, что Деникину в тот момент трудно было рассчитывать на своё главенство в антибольшевистской борьбе. Казачьи части генерала Попова (основная сила донского восстания) насчитывали более 10 тысяч человек. В начавшихся переговорах казаки потребовали наступления добровольцев на Царицын при наступлении казаков на Воронеж, но Деникин и Алексеев приняли решение, что сначала они повторят поход на Кубань для очистки района от большевиков. Тем самым был исключён вопрос о едином командовании, так как армии расходились в разные стороны^[14]:111. Деникин на совещании в станице Манычской потребовал передачи 3-тысячного отряда полковника Михаила Дроздовского, пришедшего на Дон с бывшего Румынского фронта, из Донской в Добровольческую армию, и этот отряд был передан^[14]:112.

Организация Второго Кубанского похода

Получив необходимый отдых и переформировавшись, а также усилившись отрядом Дроздовского, Добровольческая армия в ночь с 9 (22)  на 10 (23) июня 1918 года в составе 8—9 тысяч бойцов под командованием Деникина начала 2-й Кубанский поход, завершившийся разгромом почти 100-тысячной кубанской группировки красных войск и взятием 4 (17) августа 1918 года столицы кубанского казачества, Екатеринодара^[29].

В Екатеринодаре разместил свой штаб, а казачьи войска Кубани вошли в его подчинение. Армия под его контролем к тому времени составляла 12 тысяч человек, и её существенно пополнил 5-тысячный отряд кубанских казаков под командованием генерала Андрея Шкуро. Основным направлением политики Деникина во время пребывания в Екатеринодаре являлось решение вопроса о создании единого фронта антибольшевистских сил на Юге России, а основной проблемой являлись отношения с Донской армией. По мере развёртывания успеха добровольцев на Кубани и Кавказе его позиции в диалоге с донскими силами всё более укреплялись. Одновременно вёл политическую игру по замене на посту донского атамана Петра Краснова (до ноября 1918 года ориентировавшегося на Германию) на союзнически ориентированного Африкана Богаевского^[14]:115.

Отрицательно высказывался об украинском гетмане Павле Скоропадском и созданном им при участии немцев государстве — Украинской державе, что осложняло отношения с немецким командованием и уменьшало приток добровольцев к Деникину с контролируемых немцами территорий Украины и Крыма^[14]:115.

После смерти генерала Алексеева 25 сентября (8 октября) 1918 года принял пост Главнокомандующего Добровольческой армией^[30]. На протяжении второй половины 1918 года Добровольческой армии под общим управлением Деникина удалось разгромить войска Северо-Кавказской советской республики и занять всю западную часть Северного Кавказа^[14]:113.

Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России

22 декабря 1918 года (4 января 1919 года) войска Южного фронта красных перешли в наступление, что вызвало развал фронта Донской армии. В этих условиях Деникину представилась удобная возможность подчинить себе казачьи войска Дона. 26 декабря 1918 года (8 января 1919 года) Деникин подписал соглашение с Красновым, согласно которому Добровольческая армия объединилась с Донской армией. При участии донских казаков Деникину также удалось в эти дни отстранить от руководства генерала Петра Краснова и заменить его Африканом Богаевским, причем возглавленные Богаевским остатки Донской армии были переподчинены напрямую Деникину. Такая реорганизация положила начало созданию Вооружённых сил Юга России (ВСЮР). Во ВСЮР также вошли Кавказская (позже Кубанская) армия и Черноморский флот^{[14]:119—120}.

Деникин возглавил ВСЮР, избрав своим заместителем и начальником штаба давнего соратника, с которым вместе прошёл быховское заточение и оба Кубанских похода Добровольческой армии, генерал-лейтенанта Ивана Романовского. 1 (14) января 1919 года передал командование Добровольческой армией, ставшей теперь одним из подразделений ВСЮР, Петру Врангелю. В скором времени перевёл свою Ставку Главнокомандующего ВСЮР в Таганрог.

Союзниками России по Антанте к началу 1919 года Деникин оказался воспринят как основной руководитель антибольшевистских сил на Юге России^{[14]:108—109}. Ему удалось получить через черноморские порты от них в качестве военной помощи большое количество оружия, боеприпасов, снаряжения^[14]:109.

Доктор исторических наук Владимир Кулаков разделяет деятельность Деникина как Главнокомандующего ВСЮР на два периода: период наиболее крупных побед (январь — октябрь 1919 года), принёсших Деникину известность как в России, так и в Европе и США, и период разгрома ВСЮР (ноябрь 1919 — апрель 1920 г.), завершившийся отставкой Деникина^[4].

Период наиболее крупных побед

По данным Гордеева, Деникин располагал весной 1919 года армией в 85 тысяч человек^[14]:121; по советским данным, армия Деникина ко 2 (15) февраля 1919 года составляла 113 тысяч человек^[4]. Доктор исторических наук Владимир Федюк пишет, что у Деникина в этот период служило 25—30 тысяч офицеров^[4][31].

В отчётах Антанты марта 1919 года делались выводы о непопулярности и плохом морально-психологическом состоянии войск Деникина, а также отсутствии у них собственных ресурсов для продолжения борьбы. Положение осложнили уход союзников из Одессы и её падение в апреле 1919 года с отступлением бригады Тимановского в Румынию и последующей её переправкой в Новороссийск, а также занятие большевиками 6 апреля Севастополя. При этом Крымско-Азовская Добровольческая армия закрепилась на перешейке Керченского полуострова, чем частично сняла угрозу вторжения красных на Кубань. В Каменноугольном районе основные силы Добровольческой армии вели оборонительные бои против превосходящих сил Южного фронта.

В этих противоречивых условиях подготовил весенне-летние наступательные операции ВСЮР, достигшие большого успеха^[4]. Кулаков пишет, что согласно анализу документов и материалов «генерал проявил в это время свои лучшие военно-организаторские качества, нестандартное стратегическое и оперативно-тактическое мышление, показал искусство гибкого манёвра и правильного выбора направления главного удара»^[4]. В качестве факторов успеха Деникина называются его опыт боевых операций Первой мировой войны, а также понимание того, что стратегия Гражданской войны отличается от классической схемы ведения войны^[4].

Кроме военных операций большое внимание уделял пропагандистской работе. Им было организовано осведомительное агентство, разрабатывавшее и использовавшее разные неординарные методы пропаганды. Для распространения листовок над позициями красных применялась авиация. Параллельно с этим агентура Деникина распространяла листовки в тыловых гарнизонах и местах расквартирования запасных частей красных с разнообразной дезинформацией в виде текстов «приказов-обращений» Председателя Реввоенсовета республики. Успешным пропагандистским ходом считается распространение среди вёшенских казаков-повстанцев листовок с информацией о том, что Совнарком подписал секретное письмо о поголовном истреблении казаков, склонившее восставших на сторону Деникина. Одновременно Деникин поддерживал боевой дух добровольцев собственной искренней верой в успех совершаемого дела и личной близостью к армии^{[1]:400—401[4]}.

Хотя соотношение сил весной 1919 года оценивается как 1:3,3 в штыках и саблях не в пользу белых при относительном равенстве в артиллерии, морально-психологическое преимущество было на стороне белых, что позволило им вести наступление против превосходящего противника и свести до минимума фактор недостатка материальных и человеческих ресурсов^[4].

В течение поздней весны и начала лета 1919 года войскам Деникина удалось перехватить стратегическую инициативу. Он сосредоточил против Южного фронта, по оценке советского командования, 8—9 пехотных и 2 конные дивизии общей численностью 31—32 тысячи человек^[1]:399. Разгромив в мае — июне большевиков на Дону и Маныче, войска Деникина повели успешное наступление вглубь страны. Его армии смогли овладеть Каменноугольным районом — топливно-металлургической базой юга России, войти на территорию Украины, а также занять обширные плодородные районы Северного Кавказа. Фронт его армий расположился выгнутой на север дугой от Чёрного моря восточнее Херсона до северной части Каспийского моря^[14]:123.

Широкая известность в пределах Советской России пришла к Деникину в связи с наступлением его армий в июне 1919 года, когда добровольческие войска взяли Харьков (24 июня (7 июля) 1919 года), Екатеринослав (27 июня (7 июля) 1919 года), Царицын (30 июня (12 июля) 1919 года). Упоминание его имени в советской прессе стало повсеместным, а сам он подвергался в ней ожесточённой критике. Деникин в середине 1919 года внушал советской стороне серьёзное опасение. В июле 1919 года Владимиром Лениным было написано обращение с названием «Все на борьбу с Деникиным!», ставшее письмом ЦК РКП(б) к организациям партии, в котором наступление Деникина называлось «самым критическим моментом социалистической революции»^[32].

При этом Деникин в разгар своих успехов, 12 (25) июня 1919 года, официально признал власть адмирала Колчака как Верховного Правителя России и Верховного Главнокомандующего. 24 июня (7 июля) 1919 года Совет министров Омского правительства назначил Деникина заместителем Верховного Главнокомандующего в целях «обеспечения непрерывности и преемственности верховного командования»^[33]:379.

3 (16) июля 1919 года поставил своим войскам Московскую директиву, предусматривающую конечной целью захват Москвы — «сердца России» (и одновременно с этим столицы большевистского государства). Войска ВСЮР под общим руководством Деникина начали свой Поход на Москву.

В середине 1919 года достиг больших военных успехов на Украине. В конце лета 1919 года его армиями были взяты города Полтава (3 (16) июля 1919 года), Николаев, Херсон, Одесса (10 (23) августа 1919 года), Киев (18 (31) августа 1919 года). При взятии Киева добровольцы соприкоснулись с частями УНР и Галицкой армии. Деникин, не признававший легитимности Украины и украинских войск, потребовал разоружения сил УНР и их возвращения по домам для последующей мобилизации. Невозможность нахождения компромисса привела к началу боевых действий между ВСЮР и украинскими силами, которые хоть и развивались успешно для ВСЮР, однако привели к необходимости воевать на два фронта одновременно. В ноябре 1919 года петлюровские и галицийские войска потерпели на Правобережной Украине полное поражение, армия УНР утратила значительную часть контролируемых территорий, а с галичанами был заключён мирный договор и военный союз, в результате которого Галицкая армия перешла в распоряжение Деникина и вошла в состав ВСЮР.

Сентябрь и первая половина октября 1919 года были временем наибольшего успеха сил Деникина на центральном направлении. Нанеся в августе — сентябре 1919 года в масштабном встречном сражении под Харьковом и Царицыном тяжёлое поражение армиям Южного фронта красных (командующий — Владимир Егорьев), деникинцы, преследуя разбитые красные части, стали стремительно продвигаться к Москве. 7 (20) сентября 1919 года они взяли Курск, 23 сентября (6 октября) 1919 года — Воронеж, 27 сентября (10 октября) 1919 года — Чернигов, 30 сентября (13 октября) 1919 года — Орёл и намеревались взять Тулу. Южный фронт большевиков рушился. Большевики были близки к катастрофе и готовились к уходу в подполье. Был создан подпольный Московский комитет партии, правительственные учреждения начали эвакуацию в Вологду.

Если 5 (18) мая 1919 года Добровольческая армия в Каменноугольном районе насчитывала в своих рядах 9600 бойцов, то после взятия Харькова, к 20 июня (3 июля) 1919 года она составляла 26 тысяч человек, а к 20 июля (2 августа) 1919 года — 40 тысяч человек. Вся численность ВСЮР, подчинённых Деникину, с мая по октябрь возросла постепенно с 64 до 150 тысяч человек^[4]. Под контролем Деникина находились территории 16—18 губерний и областей общей площадью 810 тыс. кв. вёрст с населением в 42 миллиона^[34].

Период разгрома ВСЮР

Но с середины октября 1919 года положение армий Юга России заметно ухудшилось. Тылы были разрушены рейдом повстанческой армии Нестора Махно по Украине, прорвавшего в конце сентября фронт белых в районе Умани^[35], к тому же против него пришлось снимать войска с фронта, а большевики заключили негласное перемирие с поляками и петлюровцами, высвободив силы для борьбы с Деникиным^[36]. Из-за перехода с добровольческой на мобилизационную основу комплектования армии качество вооружённых сил Деникина падало, мобилизации не давали нужного результата, большое количество военнообязанных предпочитало под разными предлогами оставаться в тылу, а не в действующих частях. Ослабевала крестьянская поддержка. Создав количественное и качественное превосходство над силами Деникина на главном, орловско-курском, направлении (62 тысячи штыков и сабель у красных против 22 тысяч у белых), в октябре Красная армия перешла в контрнаступление: в ожесточённых боях, шедших с переменным успехом, южнее Орла малочисленным частям Добровольческой армии к концу октября войска Южного фронта красных (с 28 сентября (11 октября) 1919 года — командующий Александр Егоров) нанесли поражение, а затем стали теснить их по всей линии фронта. Зимой 1919—1920 годов войска ВСЮР оставили Харьков, Киев, Донбасс, Ростов-на-Дону.

Ещё в начале декабря 1919 года Александр Колчак поднял перед своим правительством вопрос об «отречении в пользу Деникина». 9 (22) декабря 1919 года Совет министров Российского правительства принял следующее постановление: «В целях обеспечения непрерывности и преемства всероссийской власти Совет министров постановил: возложить обязанности Верховного Правителя на случай тяжкой болезни или смерти Верховного Правителя, а также на случай отказа его от звания Верховного Правителя или долговременного его отсутствия на Главнокомандующего Вооружёнными силами на Юге России генерал-лейтенанта Деникина»^[33]:379.

22 декабря 1919 года (4 января 1920 года) Колчак издал в Нижнеудинске указ, которым «ввиду предрешения мною вопроса о передаче верховной всероссийской власти Главнокомандующему Вооружёнными силами на Юге России генерал-лейтенанту Деникину, впредь до получения его указаний, в целях сохранения на нашей Российской Восточной Окраине оплота государственности на началах неразрывного единства со всей Россией» предоставлял «всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины, объединённой российской верховной властью», генерал-лейтенанту Григорию Семёнову^[33]:379. Как свидетельствует в своих мемуарах сам Деникин, в обстановке тяжёлых поражений Вооружённых сил Юга России и политического кризиса он счёл совершенно неприемлемым «принятие соответственного наименования и функций» и отказался от принятия титула Верховного правителя, мотивируя своё решение «отсутствием официальных сведений о событиях на Востоке»^[33]:380.

После отступления к началу 1920 года остатков Добровольческой армии в пределы казачьих областей, уже обладая полученным от Колчака титулом Верховного Правителя, Деникин пытался сформировать так называемую южнорусскую модель государственности, основанную на объединении государственных начал добровольческих, донских и кубанских руководств. Для этого упразднил Особое совещание и создал вместо него Южнорусское правительство из представителей всех сторон, которое и возглавил, оставаясь в качестве Главнокомандующего ВСЮР. Вопрос необходимости широкой коалиции с представителями казачьего руководства потерял актуальность к марту 1920 года, когда армия отступила к Новороссийску, утратив контроль над казачьими областями^[37].

Предпринял попытку задержать отступление своих войск на линии рек Дон и Маныч, а также на Перекопском перешейке, и приказал в первых числах января 1920 года занять оборону на этих рубежах. Он рассчитывал дождаться весны, получить новую помощь Антанты и повторить наступление в центральную Россию. Пытавшиеся во второй половине января прорвать стабилизировавшийся фронт красные конные армии понесли большие потери под Батайском и на реках Маныч и Сал от ударной группы Донской армии генерала Владимира Сидорина. Окрылённый этим успехом, 8 (21) февраля 1920 года Деникин приказал своим войскам перейти в наступление. 20 февраля (5 марта) 1920 года войска добровольцев на несколько дней взяли Ростов-на-Дону. Но новое наступление войск Кавказского фронта красных 26 февраля (11 марта) 1920 года вызвало ожесточённые бои у Батайска и Ставрополя, а у станицы Егорлыкской произошло встречное конное сражение армии Семёна Будённого с группой Александра Павлова, в результате чего конная группа Павлова была разбита, и войска Деникина начали общее отступление по всему фронту на юг на более чем 400 км^{[14]:143—144}.

4 (17) марта 1920 года издал директиву войскам переправиться на левый берег реки Кубань и занять по ней оборону, но разложившиеся войска не выполнили этих распоряжений и начали паническое отступление. Донская армия, которой было предписано занять оборону на Таманском полуострове, вместо этого, смешавшись с добровольцами, отступала к Новороссийску. Кубанская армия также ушла с позиций и откатывалась к Туапсе^[14]:144. Беспорядочное скопление войск у Новороссийска и промедление с началом эвакуации стали причиной Новороссийской катастрофы, которая нередко вменяется в вину Деникину. Всего из района Новороссийска морем в Крым 26—27 марта (8 )— (9) апреля 1920 года удалось переправить около 35^[38]:54-40 тысяч солдат и офицеров^[14]:145. Сам же генерал со своим начальником штаба Романовским вступил в Новороссийске на борт миноносца «Капитан Сакен» одним из последних^[39].

Отставка с поста Главнокомандующего ВСЮР

В Крыму 27 марта (9 апреля) 1920 года разместил свою Ставку в Феодосии в здании гостиницы «Астория». В течение недели он проводил реорганизацию армии и мероприятия по восстановлению боеспособности войск. При этом в самой армии, за исключением цветных частей и большинства кубанцев, нарастало недовольство Деникиным. Особое недовольство выражал оппозиционный генералитет. В этих условиях Военный совет ВСЮР в Севастополе принял рекомендательное решение о целесообразности передачи Деникиным командования Врангелю. Чувствуя ответственность за военные неудачи и следуя законам офицерской чести, написал председателю Военного Совета Абраму Драгомирову письмо, в котором сообщил, что планирует подать в отставку и созвал заседание совета с целью избрания себе преемника^[38]:55. 4 (17) апреля 1920 года назначил главнокомандующим ВСЮР генерал-лейтенанта Петра Врангеля и в тот же день вечером вместе с бывшим начальником штаба Романовским, также подавшим в отставку, на английском миноносце оставил Крым и выехал в Англию с промежуточной остановкой в Константинополе, навсегда покинув пределы России^[14]:146.

5 (18) апреля 1920 года в Константинополе в непосредственной близости от Деникина оказался убит его начальник штаба Иван Романовский, что стало для Деникина тяжелейшим ударом^[15]. В тот же вечер со своей семьёй и детьми генерала Корнилова перешёл на английское госпитальное судно, а 6 (19) апреля 1920 года на дредноуте «Мальборо» отбыл в Англию, по собственным словам, с чувством «неизбывной скорби».

Летом 1920 года Александр Гучков обратился к Деникину с просьбой «довершить патриотический подвиг и особенным торжественным актом облечь барона Врангеля… преемственной всероссийской властью», однако он отказался подписать такой документ^[33]:380.

Политика Деникина на подконтрольных территориях

На территориях, контролируемых Вооружёнными Силами Юга России, вся полнота власти принадлежала Деникину как главнокомандующему. При нём действовало Особое совещание, исполнявшее функции исполнительной и законодательной власти. Обладая по сути диктаторской властью и будучи сторонником конституционной монархии, Деникин не считал себя вправе (до созыва Учредительного собрания) предопределять будущее государственное устройство России. Он старался сплотить как можно более широкие слои населения вокруг Белого движения под лозунгами «Борьба с большевизмом до конца», «Великая, Единая и Неделимая Россия», «Политические свободы», «Закон и порядок». Такая позиция была объектом критики как справа, со стороны монархистов, так и слева, из либерально-социалистического лагеря. Призыв к воссозданию единой и неделимой России встречал сопротивление со стороны казачьих государственных образований Дона и Кубани, добивавшихся автономии и федеративного устройства будущей России, а также не мог быть поддержан националистическими партиями Украины, Закавказья, Прибалтики^{[40]:121—122}.

Реализация деникинской власти была несовершенной. Хотя формально власть принадлежала военным, которые с опорой на армию формировали политику Белого Юга, но на практике Деникину не удалось установить твёрдый порядок ни на контролируемых территориях, ни в армии^[41]:166.

При попытках решения рабочего вопроса было принято прогрессивное рабочее законодательство с 8-часовым рабочим днём и мерами по охране труда, которое из-за полного развала промышленного производства и недобросовестных действий собственников, использовавших свое временное возвращение к власти на предприятиях как удобную возможность спасти свое имущество и перевести капиталы за границу, не нашло практического претворения в жизнь^[42]:88-89. В то же самое время любые рабочие демонстрации и забастовки рассматривались исключительно как политические и подавлялись силой, а независимость профсоюзов не признавалась^[41]:166.

Правительство Деникина не успело полностью осуществить разработанную им земельную реформу, в основу которой должно было лечь укрепление мелких и средних хозяйств за счёт казённых и помещичьих земель. В современной российской и украинской историографии, в отличие от более ранней советской, не принято называть аграрное законодательство Деникина ориентированным на защиту интересов помещичьего землевладения^[43]:187. При этом правительству Деникина не удалось полностью воспрепятствовать стихийному возвращению помещичьего землевладения со всеми его отрицательными последствиями для реализации земельных реформ^[43]:188.

В национальной политике Деникин придерживался концепции «единой и неделимой России», что не допускало обсуждения какой-либо автономии либо самоопределения территорий, входивших в состав бывшей Российской империи в довоенных границах. Принципы национальной политики в отношении территории и населения Украины нашли отражение в «Обращении Деникина к населению Малороссии» и не допускали права украинского народа на самоопределение^[44][45]. Не допускалось и казачьей автономии — Деникин осуществил репрессивные меры против попыток создания собственного федеративного государства кубанским, донским и терским казачеством: ликвидировал Кубанскую Раду и произвёл перестановки в Правительстве казачьих областей^[46]. В отношении еврейского населения проводилась особая политика. Ввиду того, что среди руководителей большевистских структур значительную часть составляли евреи, в среде Добровольческой армии было принято считать любых евреев потенциальными соучастниками большевистского режима^[47]. Деникин был вынужден издать приказ о запрете евреям вступать в Добровольческую армию на офицерские должности. Хотя аналогичное распоряжение по поводу солдат Деникиным не было издано, но искусственно завышенные требования к принимаемым в армию новобранцам-евреям привели к тому, что вопрос об участии во ВСЮР евреев «решился сам собой»^[48]. При этом Деникин неоднократно обращался с призывом к своим командирам «не настраивать одну национальность против другой»^[49].

В своей внешней политике ориентировался на признание подконтрольного ему государственного образования со стороны стран Антанты. С укреплением своей власти в конце 1918 года и образованием ВСЮР в январе 1919 года Деникину удалось заручиться поддержкой Антанты и получал их военную помощь на протяжении всего 1919 года. За время своего правления Деникин не поставил задачи международного признания своего правительства со стороны Антанты, эти вопросы решались уже его преемником Врангелем в 1920 году^[50].

Отрицательно относился к идее формирования коалиционного законодательного правительства антибольшевистских сил на Юге России, скептически относился к государственным способностям своих донских и кубанских союзников, полагая, что подчинённая ему территория «могла бы дать представительный орган интеллектуально не выше губернского земского собрания»^[51].

С середины 1919 года обозначился крупный конфликт между Деникиным и Врангелем, одним из возвысившихся к этому времени военачальников Добровольческой армии. Противоречия не носили политического характера^[52]: причинами разногласий являлась разница в видении двумя генералами вопроса выбора союзников и дальнейшей стратегии для сил Белого движения на Юге России, которая быстро перешла в плоскость взаимных обвинений и диаметрально противоположных оценок одних и тех же событий^[53]. Начальной точкой конфликта исследователями называется игнорирование Деникиным в апреле 1919 года секретного рапорта Врангеля, в котором он предлагал сделать царицынское направление наступления белых армий приоритетным^[52]. Деникиным позднее была издана Московская директива наступления, которая после её неудачи была публично раскритикована Врангелем. К концу 1919 года между генералами разгорелась открытая конфронтация, Врагнель зондировал почву по смене генерала Деникина^[38]:53, но в январе 1920 года подал в отставку, покинул территорию ВСЮР и уехал в Константинополь, пребывая там до весны 1920 года. Конфликт Деникина и Врангеля способствовал возникновению раскола в белом лагере, он продолжился также и в эмиграции.

Репрессивная политика правительства Деникина оценивается сходной с политикой Колчака и других военных диктатур^[54], либо называется более жесткой, чем у других белых образований, что объясняется большим ожесточением Красного террора на Юге в сравнении с Сибирью или другими районами^[55]. Сам Деникин оветственность за огранизацию Белого террора на Юге России переносил на самодеятельность своей контрразведки, утверждая, что она становилась «иногда очагами провокации и организованного грабежа»^[54]. В августе 1918 года последовало его распоряжение предавать по распоряжению военного губернатора виновных в установлении советской власти «военно-полевым судам войсковой части Добровольческой армии»^[55]. В середине 1919 года репрессивное законодательство было ужесточено принятием «Закона в отношении участников установления в Российском государстве советской власти, а равно сознательно содействовавших её распространению и упрочению», согласно которому лица явно причастные к установлению советской власти подлежали смертной казни, соучастным предусматривались «бессрочная каторга», или «каторжные работы от 4 до 20 лет», или «исправительные арестантские отделения от 2 до 6 лет», более мелким нарушениям — тюремное заключение от месяца до 1 года 4 месяцев или «денежное взыскание» от 300 до 20 тысяч рублей^[55]. Кроме того, «опасение возможного принуждения» было исключено Деникиным из раздела «освобождения от ответственности», поскольку, согласно его резолюции, он «трудноуловим для суда»^[55]. При этом Деникин с собственными пропагандистскими целями^[54] поставил задание изучать и документировать результаты Красного террора. 4 апреля 1919 года по его распоряжению была создана Особая следственная комиссия по расследованию злодеяний большевиков.

В эмиграции

Межвоенный период

Уход от политики и период активной литературной деятельности

Направляясь с семьёй из Константинополя в Англию, Деникин сделал остановки на Мальте и в Гибралтаре. В Атлантическом океане корабль попал в сильную бурю^[8]. Прибыв в Саутгемптон, он 17 апреля 1920 года выехал в Лондон, где был встречен представителями британского военного министерства, а также генералом Хольманом и группой русских деятелей, в числе которых были бывший лидер кадетов Павел Милюков и дипломат Евгений Саблин, который вручил Деникину благодарственную и приветственную телеграмму из Парижа, отправленную в русское посольство в Лондоне на имя Деникина с подписями князя Георгия Львова, Сергея Сазонова, Василия Маклакова и Бориса Савинкова^[8]. Лондонская пресса (в частности, «Таймс» и «Дэйли Геральд») отметила приезд Деникина почтительными статьями в адрес генерала^[8].

Пробыл в Англии несколько месяцев, сначала живя в Лондоне, а затем в Певенси и Истборне (Восточный Суссекс)^[14]:147. Осенью 1920 года в Англии была опубликована телеграмма лорда Кёрзона Чичерину, в которой тот отмечал, что именно его влияние способствовало убеждению Деникина оставить пост Главнокомандующего ВСЮР и передать его Врангелю. Деникин в «Таймс» категорически опроверг заявление Кёрзона о каком-либо влиянии лорда на оставление им поста главнокомандующего ВСЮР, объяснив оставление причинами сугубо личными и требованием момента, а также отказался от предложения лорда Кёрзона участвовать в заключении перемирия с большевиками и сообщил, что:

Как раньше, так и теперь я считаю неизбежной и необходимой вооружённую борьбу с большевиками до полного их поражения. Иначе не только Россия, но и вся Европа обратится в развалины.

— ^[8]:653-654

В знак протеста против желания британского правительства заключить мир с Советской Россией в августе 1920 года покинул Англию и переехал в Бельгию, где поселился с семьёй в Брюсселе^[8]:654-655 и приступил к написанию своего фундаментального документального исследования о Гражданской войне — «Очерков русской смуты». Накануне Рождества в декабре 1920 года генерал Деникин писал своему коллеге, бывшему главе английской миссии на Юге России генералу Бриггсу:

Я совершенно удалился от политики и ушёл весь в историческую работу. Доканчиваю первый том «Очерков», охватывающих события русской революции от 27 февраля до 27 августа 1917 года. В своей работе нахожу некоторое забвение от тяжёлых переживаний.

— ^[8]:656

Гордеев пишет, что в этот период Деникин принял решение отказаться от дальнейшей вооружённой борьбы в пользу борьбы «словом и пером». Исследователь позитивно высказывается о данном выборе и отмечает, что благодаря ему история России конца XIX — начала XX веков «получила замечательного летописца»^[14]:148.

В июне 1922 года^[14]:149 из Бельгии переехал в Венгрию, где жил и работал до середины 1925 года. За три года жизни в Венгрии он трижды сменил место жительства. Сначала генерал поселился в Шопроне, затем провёл несколько месяцев в Будапеште, а после этого снова поселился в провинциальном местечке вблизи озера Балатон^[8]:661. Здесь была завершена работа над последними томами «Очерков», которые были изданы в Париже и Берлине, а также с сокращениями были переведены и изданы на английском, французском и немецком языках. Выход этого сочинения несколько поправил материальное положение Деникина и дал ему возможность искать более удобное место для проживания. В это время давний друг Деникина генерал Алексей Шапрон дю Ларре женился в Бельгии на дочери генерала Корнилова и письмом пригласил генерала вернуться в Брюссель, что и послужило поводом к переезду. Пробыл в Брюсселе с середины 1925 года до весны 1926 года^[8].

Весной 1926 года поселился в Париже, являвшемся центром русской эмиграции. Здесь занялся не только литературной, но и общественной деятельностью. В 1928 году он написал сочинение «Офицеры», основная часть работы над которым проходила в Капбретоне, где Деникин часто общался с писателем Иваном Шмелёвым^[22]. Далее Деникин начал работу над автобиографической повестью «Моя жизнь». Одновременно он часто выезжал в Чехословакию и Югославию для чтения лекций по русской истории^[14]:150. В 1931 году завершил работу «Старая армия», представлявшую военно-историческое исследование Русской императорской армии до и во время Первой мировой войны^[14]:151.

Политическая деятельность в эмиграции

С приходом в Германии к власти нацистов выступил с осуждением политики Гитлера. В отличие от ряда эмигрантских деятелей, планировавших участвовать в боевых действиях против Красной армии на стороне иностранных государств, недружественных СССР, выступал за необходимость поддержки Красной армии против любого иностранного агрессора, с последующим пробуждением русского духа в рядах этой армии, который, по замыслу генерала, и должен свергнуть большевизм в России и при этом сохранить у России саму армию^[14]:151.

В целом Деникин сохранил авторитет в среде русской эмиграции, однако часть белой эмиграции и последующих волн русской эмиграции относилась к Деникину критично. Среди них был преемник на посту Главнокомандующего ВСЮР Пётр Врангель^[56], писатель Иван Солоневич^[57], философ Иван Ильин^[56] и другие. За военно-стратегические просчёты во время Гражданской войны Деникина критиковали такие заметные деятели эмиграции, как военный специалист и историк генерал Николай Головин, полковник Арсений Зайцов^[56] и другие. Сложные отношения, связанные с расхождением во взглядах на дальнейшее продолжение белой борьбы, были у Деникина и с Русским общевоинским союзом (РОВС), военной эмигрантской организацией бывших участников Белого движения.

В сентябре 1932 года группой близких к Деникину бывших военнослужащих Добровольческой армии была создана организация «Союз добровольцев». Новосозданная организация обеспокоила руководство РОВС, претендовавшего на лидерство в организации воинских союзов в эмигрантской среде. Деникин поддержал создание «Союза добровольцев» и считал, что РОВС в начале 1930-х гг. находился в кризисе^[58]. По некоторым данным, возглавлял «Союз»^[59].

С 1936 года по 1938 год при участии «Союза добровольцев» в Париже издавал газету «Доброволец», на страницах которой публиковал свои статьи. Всего вышло три номера в феврале каждого года, и приурочены они были к годовщине Первого Кубанского (Ледяного) похода^[60].

В конце 1938 года проходил свидетелем по делу Надежды Плевицкой о похищении начальника РОВС генерала Евгения Миллера и пропаже генерала Николая Скоблина (мужа Плевицкой). Его появление на суде во французской газетной прессе 10 декабря 1938 года рассматривалось как сенсация^[61]. Дал показания, в которых выразил недоверие Скоблину и Плевицкой, а также выразил уверенность в причастности обоих к похищению Миллера^[62].

Накануне Второй мировой войны Деникин прочитал в Париже лекцию «Мировые события и русский вопрос», которая впоследствии в 1939 году была издана отдельной брошюрой^[14]:152.

Вторая мировая война

Начало Второй мировой войны (1 сентября 1939 года) застало генерала Деникина на юге Франции в деревне Монтэй-о-Виконт, куда он выехал из Парижа для работы над своим трудом «Путь русского офицера». Согласно авторскому замыслу, эта работа должна была являться одновременно введением и дополнением к «Очеркам русской смуты»^[22]. Вторжение немецких войск на территорию Франции в мае 1940 года заставило Деникина принять решение спешно покинуть Бург-ла-Рэн (под Парижем) и на машине одного из своих соратников полковника Глотова выехать на юг Франции к испанской границе. В Мимизане к северу от Биаррица машину с Деникиным настигли немецкие моторизованные части^[22]. Был заключён немцами в концентрационный лагерь, где ведомство Геббельса предлагало ему содействие в литературной работе. Отказался от сотрудничества, был отпущен и поселился под контролем немецкой комендатуры и гестапо^[1]:566 на вилле друзей в деревне Мимизан в окрестностях Бордо. Многие из книг, брошюр и статей, написанных Деникиным в 1930-е годы, оказались в списке запрещённой литературы на территории, контролируемой Третьим рейхом, и были изъяты.

Отказался регистрироваться в немецкой комендатуре как лицо без гражданства (которыми являлись русские эмигранты), мотивировав это тем, что он является гражданином Российской империи, и это гражданство у него никто не отбирал^[1]:566.

В 1942 году немецкие власти снова предложили Деникину сотрудничество и переезд в Берлин^[63], на этот раз требуя, согласно трактовке Ипполитова, чтобы он возглавил антикоммунистические силы из числа русских эмигрантов под эгидой Третьего рейха, но получили решительный отказ генерала^{[1]:560—563}.

Гордеев, ссылаясь на полученные в архивных документах сведения, приводит информацию, что в 1943 году Деникин на личные средства направил Красной армии вагон с медикаментами, чем озадачил Сталина и советское руководство. Было принято решение медикаменты принять, а имя автора их отправки не разглашать^[14]:153.

Оставаясь убеждённым противником советского строя, призывал эмигрантов не поддерживать Германию в войне с СССР (лозунг «Защита России и свержение большевизма»), неоднократно называя всех сотрудничающих с немцами представителей эмиграции «мракобесами», «пораженцами» и «гитлеровскими поклонниками»^[14]:154.

При этом, когда осенью 1943 года в Мимизане, где проживал Деникин, был расквартирован один из восточных батальонов вермахта, смягчил своё отношение к рядовым военнослужащим из бывших советских граждан. Он полагал, что их переход на сторону врага объяснялся нечеловеческими условиями содержания в нацистских концлагерях и изуродованным большевистской идеологией национальным самосознанием советского человека. Взгляды на Русское освободительное движение Деникин выразил в двух неопубликованных очерках «Генерал Власов и власовцы» и «Мировая война. Россия и зарубежье»^[63].

В июне 1945 года после капитуляции Германии Деникин возвратился в Париж.

Переезд в США

Усилившееся после Второй мировой войны советское влияние в странах Европы вынудило генерала покинуть Францию. В СССР было известно о патриотической позиции Деникина во время Второй мировой войны, и Сталин не ставил перед правительствами стран антигитлеровской коалиции вопрос о насильственной депортации Деникина в советское государство. Но сам Деникин не имел точных сведений на этот счёт и испытывал определённый дискомфорт и опасение за свою жизнь. К тому же Деникин ощущал, что под прямым или косвенным советским контролем ему была ограничена возможность высказывать в печати свои взгляды^{[1]:576—577}.

Получить американскую визу по квоте для русских эмигрантов оказалось затруднительно, и Деникин с женой как родившиеся на территории современной Польши смогли оформить американскую эмиграционную визу через польское посольство^[13]:293. Оставив дочь Марину в Париже, 21 ноября 1945 года они уехали в Дьепп^{[1]:578[13]:293}, оттуда через Ньюхевен попали в Лондон. 8 декабря 1945 года семейство Деникиных сошло с трапа парохода в Нью-Йорке^[1]:579.

В США продолжил работу над книгой «Моя жизнь». В январе 1946 года обратился к генералу Дуайту Эйзенхауэру с призывом остановить насильственную выдачу в СССР бывших советских граждан, вступивших в годы войны в германские военные формирования^[15]. Выступал с публичными докладами: в январе он прочитал в Нью-Йорке лекцию «Мировая война и русская военная эмиграция», 5 февраля выступил перед аудиторией в 700 человек на конференции в Манхеттенском центре^[1]:589. Весной 1946 года часто посещал Нью-Йоркскую публичную библиотеку на 42-й улице^[1]:590.

Летом 1946 года выступил с меморандумом «Русский вопрос», адресованным правительствам Великобритании и США, в котором, допуская военное столкновение ведущих держав Запада с советской Россией с целью свержения господства коммунистов, предостерегал их от намерений провести в таком случае расчленение России^[63].

Перед своей кончиной по приглашению знакомых выехал на отдых на ферму возле озера Мичиган, где 20 июня 1947 года его сразил первый сердечный приступ, после чего его поместили в госпиталь ближайшего к ферме города Энн-Арбор^[1]:591.

Смерть и похороны

Скончался от сердечного приступа 7 августа 1947 года в больнице Мичиганского университета в Энн-Арборе и был похоронен на кладбище в Детройте. Американские власти похоронили его как главнокомандующего союзной армией с воинскими почестями^[15]. 15 декабря 1952 года по решению белоказачьей общины США состоялось перенесение останков генерала Деникина на православное казачье Свято-Владимирское кладбище в городок Кесвилл, в местности Джексон, в штате Нью-Джерси.

Перенос останков в Россию

3 октября 2005 года прах генерала Антона Ивановича Деникина и его жены Ксении Васильевны (1892—1973) вместе с останками русского философа Ивана Александровича Ильина (1883—1954) и его супруги Натальи Николаевны (1882—1963) был перевезён в Москву для захоронения в Донском монастыре^[64]. Перезахоронение было осуществлено в соответствии с поручениями Президента России Владимира Путина и Правительства Российской Федерации с согласия дочери Деникина Марины Антоновны Деникиной-Грей (1919—2005) и организовано Российским фондом культуры.

Оценки

Общие

Один из основных советских и российских исследователей биографии Деникина доктор исторических наук Георгий Ипполитов назвал Деникина яркой, диалектически противоречивой и трагической фигурой российской истории^[65].

Русский эмигрантский социолог, политолог и историк Николай Тимашев отмечал, что Деникин вошёл в историю прежде всего как руководитель Вооружённых сил Юга России, а его войска из всех сил Белого движения подошли к Москве в годы Гражданской войны максимально близко^[5]. Такие оценки разделяются другими авторами^[4]:54.

Частыми являются оценки Деникина как последовательного русского патриота, сохранявшего верность России на протяжении всей своей жизни^{[2]:51[38]:46-47}. Нередко исследователями и биографами высоко оцениваются моральные качества Деникина^[8]. Деникин представляется многими авторами непримиримым врагом советской власти^[2], при этом его позиция во время Второй мировой войны, когда он поддерживал Красную армию в её противостоянии с Вермахтом, называется патриотической^[14].

Историк и писатель, исследователь военной биографии Деникина Владимир Черкасов-Георгиевский изобразил психологический портрет Деникина, где представил его как типичного либерального военного интеллигента, особый сорт церковно-православного человека с «республиканским» акцентом, для которых характерны импульсивность, эклектика, мешанина, отсутствие цельного монолита. Такие люди «непредрешенчески» нерешительны, и именно они, по мнению автора, породили Керенского и феврализм в России. В Деникине «интеллигентски расхожее» пыталось ужиться «с подлинным православным аскетизмом»^[66][67]:20.

Историк Игорь Ходаков, рассуждая о причинах поражения Белого движения, писал, что мысли Деникина, как русского интеллигента-идеалиста, были совершенно непонятны простым рабочим и крестьянам^[67]:23, на аналогичную проблему обращал внимание американский историк Питер Кенез^[68]. Согласно оценке историка Людмилы Антоновой, Деникин является феноменом русской истории и культуры, его мысли и политические взгляды являются достижением русской цивилизации и «представляют позитивный потенциал для сегодняшней России»^[69].

Доктор исторических наук Владимир Федюк пишет, что Деникин в 1918 году так и не смог стать харизматичным лидером по причине того, что в отличие от большевиков, создававших новую государственность на принципе реального великодержавия, продолжал оставаться на позициях декларативного великодержавия^[70][71]. Иоффе пишет, что Деникин по политическим убеждениям являлся представителем российского либерализма, таким убеждениям остался верен до конца, и именно они сыграли с генералом в Гражданской войне «не лучшую роль»^[15]. Оценка политических убеждений Деникина как либеральных характерна также для многих других современных авторов.

Современное состояние изучения Деникина оценивается в российской историографии как продолжающее содержать множество нерешённых дискуссионных вопросов^[69], а также, по мнению Панова, и носить отпечаток политической конъюнктуры^[72].

В советской историографии

В 1920-е годы советские историки характеризовали Деникина как политика, который стремился найти «какую-то среднюю линию между крайней реакцией и „либерализмом“ и по своим взглядам „приближался к правому октябризму“»^[73], а позднее правление Деникина в советской историографии стало рассматриваться как «неограниченная диктатура»^[54][74]. Исследователь публицистики Деникина, кандидат исторических наук Денис Панов пишет, что в 1930—1950-е годы в советской историографии сложились штампы в оценке Деникина (а также других деятелей Белого движения): «контрреволюционное отребье», «белогвардейское охвостье», «лакеи империализма» и др. «В некоторых исторических работах (А. Кабешева, Ф. Кузнецова) белые генералы превращаются „в карикатурные персонажи“, низводятся „до роли злых разбойников из детской сказки“», — пишет Панов^[72].

Советской историографической реалией в исследовании военной и политической деятельности Деникина в годы Гражданской войны являлось представление Деникина как создателя «деникинщины»^[75], характеризуемой в качестве военной диктатуры генерала, контрреволюционного, реакционного режима. Характерным являлось ошибочное^{[65]:198—199} заявление о монархическо-реставрационном характере политики Деникина, его связи с империалистическими силами Антанты, осуществлявшими поход против Советской России. Демократические лозунги Деникина о созыве Учредительного собрания представлялись прикрытием монархических целей. В целом в советской исторической науке сложился обличительный уклон в освещении событий и явлений, связанных с Деникиным^{[65]:198—200}.

По мнению Антоновой, в современной науке многие оценки Деникина советской историографией преимущественно воспринимаются необъективными^[69]. Ипполитов пишет, что в изучении этой проблемы в советской науке не было достигнуто серьёзных успехов, потому что «в условиях отсутствия творческой свободы не представлялось возможным исследовать проблемы Белого движения, в том числе и деятельности генерала Деникина»^[65]:200. Панов пишет о советских оценках как о «далёких от объективности и беспристрастности»^[72].

В украинской историографии после 1991 года

Современная украинская историография изучает Деникина преимущественно в контексте пребывания подконтрольных ему вооружённых сил на территории Украины и представляет его создателем режима военной диктатуры на Украине. Распространена его критика за ярко выраженную антиукраинскую позицию, которая нашла отражение в изданном летом 1919 года обращении Деникина «К населению Малороссии», согласно которому запрещалось название Украина, заменяемое на Юг России, происходило закрытие украинских учреждений, украинское движение оглашалось «изменническим». Также созданному Деникиным режиму на территории Украины инкриминируется антисемитизм, еврейские погромы и карательные экспедиции против крестьянства^[76].

Частыми в украинской историографии являются оценки причин поражения Белого движения, возглавляемого Деникиным, как результата неприятия им сотрудничества с национальными движениями, прежде всего, украинским. Успех Деникина на Украине в 1919 году объясняется активностью украинских патризанских движений, которые способствовали ослаблению большевиков на Украине, в качестве причин поражения значительное внимание уделяется неучёту местных особенностей и игнорированию Деникиным права украинского народа на самоопределение, что оттолкнуло широкие крестьянские массы Украины от деникинских политических программ^{[40]:121—122}.

Награды

Российские

Полученные в мирное время

• Медаль «В память царствования императора Александра III» (1896, серебряная на Александровской ленте)^[2]:52
• Орден Святого Станислава 3-й степени (1902)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (06.12.1909)
• Медаль «В память 100-летия Отечественной войны 1812 г.» (1910)^[2]:52
• Медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых» (1913)^[2]:52

Боевые

• Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантами (1904)^[2]:52
• Орден Святого Станислава 2-й степени с мечами (1904)^[2]:52
• Орден Святой Анны 2-й степени с мечами (1905)^[2]:52
• Медаль за участие в сражениях против японцев (светло-бронзовая)^[2]:52
• Орден Святого Владимира 3-й степени (18.04.1914)^[2]:52
• Мечи к Ордену Святого Владимира 3-й степени (19.11.1914)^[2]:52
• Орден Святого Георгия 4-й степени (24.04.1915)^[2]:52
• Орден Святого Георгия 3-й степени (03.11.1915)^[2]:52
• Георгиевское оружие (10.11.1915)^[22]
• Георгиевское оружие, украшенное бриллиантами^[77], с надписью «За двукратное освобождение Луцка» (22.09.1916)^[22]
• Знак 1-го Кубанского (Ледяного) похода № 3 (1918)

Иностранные

• Орден Михая Храброго 3-й степени (Румыния, 1917)^[2]:52
• Военный крест 1914—1918 (Франция, 1917)
• Почётный рыцарь-командор Ордена Бани (Великобритания, 1919)

Память

• В июле 1919 года с ходатайством к Деникину о «даровании» своего имени в наименование полка обращался 83-й пехотный Самурский полк.
• В Саратове в доме, где жил Деникин в 1907—1910 гг., работает магазин с названием «Дом Деникина»^[78].
• В марте 2006 года в Феодосии на стене гостиницы «Астория» была установлена памятная доска, посвящённая последним дням пребывания Антона Деникина в России^[79].
• В мае 2009 года на личные средства премьер-министра России Владимира Путина^[80] в Донском монастыре был сооружён мемориал белым воинам^[81][82]. На могиле Деникина, ставшей частью этого мемориала, было установлено мраморное надгробие, а прилегающая к надгробию территория благоустроена. Весной — летом 2009 года имя генерала Деникина находилось в центре внимания общественно-политических СМИ в связи с цитированием Путиным мемуаров Деникина в части его отношения к Украине^[80][83].
• Согласно утверждениям некоторых авторов, в Манчжурии до настоящего времени сохранилась сопка, которая носит имя Деникина. Такое имя сопка получила во время русско-японской войны за заслуги Деникина в ходе её взятия^[15].

В искусстве

В кино

• 1967 — «Железный поток» — актёр Леонид Галлис.
• 1977 — «Хождение по мукам» — актёр Юрий Горобец.
• 2005 — «Гибель империи» — Фёдор Бондарчук.
• 2007 — «Девять жизней Нестора Махно» — Алексей Безсмертный.

В литературе

1. Толстой А. Н. «Хождение по мукам».
2. Шолохов М. А. «Тихий Дон».
3. Солженицын А. И. «Красное колесо».
4. Бондарь Александр «Чёрные мстители».
5. Карпенко Владимир, Карпенко Сергей. Исход. — М., 1984.
6. Карпенко Владимир, Карпенко Сергей. Врангель в Крыму. — М.: Спас, 1995. — 623 с.

Основные сочинения

• Деникин А. И. Русско-китайский вопрос: Военно-политический очерк. — Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1908. — 56 с.
• Деникин А. И. Команда разведчиков: Пособие для ведения занятий в пехоте. — СПб: В. Березовский, 1909. — 40 с.
• Деникин А. И. Очерки русской смуты. — Париж; Берлин: Изд. Поволоцкого; Cлово; Медный всадник, 1921-1926. — Т. I-V.
• General A. I. Denikine. La décomposition de l’armée et du pouvoir, fevrier-septembre 1917.. — Paris: J. Povolozky, 1921. — 342 с.
• General A. I. Denikin. The Russian turmoil; memoirs: military, social, and political. — London: Hutchinson & Co, 1922. — 344 с.
• Деникин А. И. Офицеры. Очерки. — Париж: Родник, 1928. — 141 с.
• Деникин А. И. Старая армия. — Париж: Родник, 1929, 1931. — Т. I-II.
• Деникин А. И. Русский вопрос на Дальнем востоке. — Париж: Imp Basile,1, villa Chauvelot, 1932. — 35 с.
• Деникин А. И. Брест-Литовск. — Париж. — 1933: Петрополис. — 52 с.
• Деникин А. И. Международное положение, Россия и эмиграция. — Париж, 1934. — 20 с.
• Деникин А. И. Кто спас советскую власть от гибели?. — Париж, 1939. — 18 с.
• Деникин А. И. Мировые события и русский вопрос. — Изд. Союза добровольцев. — Париж, 1939. — 85 с.
• Деникин А. И. Путь русского офицера. — Нью-Йорк: Изд. им. А. Чехова, 1953. — 382 с. (посмертное издание неоконченной автобиографической работы Деникина «Моя жизнь»)

Неизданными на 2012 год остаются рукописи книг Деникина «Вторая мировая война. Россия и эмиграция» и «Навет на Белое движение», которая являлась ответом Деникина на критику генерала Н. Н. Головина в книге «Российская контрреволюция. 1917—1920 гг.»^[63]

Комментарии

Примечания

Литература

Исследования и научно-популярная литература

• Будницкий О. В. Деникин Антон Иванович (рус.) // Компания «Кирилл и Мефодий». Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. — Россия, 2008.
• Гордеев Ю. Н. Генерал Деникин. Военно-исторический очерк. — М.: Аркаюр, 1993. — 192 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-89954-001-X
• Деникин Антон Иванович // Имя Россия. Исторический выбор 2008 / Под. ред. член-корр. РАН А. Н. Сахарова, отв ред. О. В. Сухарева. — М.: АСТ: Астрель, 2008. — С. 41—43. — 383 с. — 30 000 экз. — ISBN 978-5-17-055135-4
• Деникин Антон Иванович // Политические деятели России 1917 г. Биографический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. — 432 с. — (Биографические словари и справочники). — 25 000 экз. — ISBN 5-85270-137-8
• Иоффе Г. З. Генерал Деникин: «…Народ снизу доверху пал так низко…» (рус.) // Наука и жизнь : журнал. — 2004. — В. 12. — ISSN 0028-1263.
• Ипполитов Г. М. Деникин. — Москва: Молодая гвардия, 2006. — 665 с. — (Жизнь замечательных людей, Биогр. вып. 2010). — ISBN 5-235-02885-6
• Ипполитов Г. М. «Кто вы, Генерал А. И. Деникин?» Исследование политической, военной и общественной деятельности А. И. Деникина в 1890—1947 гг.
• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1
• Лехович Д. В. Деникин. Жизнь русского офицера. — 1-е. — М.: Евразия Плюс, 2004. — 888 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93494-071-6
• Кисин Сергей. Деникин. Единая и неделимая. — М.: Феникс, 2011. — 413 с. — (След в истории). — 2500 экз. — ISBN 978-5-222-18400-4
• Козлов А. И. Антон Иванович Деникин (человек, полководец, политик, ученый). — Москва: Собрание, 2004. — 440 с. — 1000 экз. — ISBN 5-9606-0002-1
• Пученков А. С. Национальная политика генерала Деникина (лето 1918 — весна 1920) (рус.) // М. А. Колеров Русский сборник. Исследования по истории России : Сборник. — Москва: Регнум, 2010. — Т. VIII. — С. 158—259. — ISBN 978-5-91150-034-4.
• Пученков А. С. Национальный вопрос в идеологии и политике южнорусского Белого движения в годы Гражданской войны. 1917—1919 гг. // Из фондов Российской государственной библиотеки : Диссертация канд. ист. наук. Специальность 07.00.02. — Отечественная история. — 2005.
• Самин Д. К. Деникин Антон Иванович // Самые знаменитые эмигранты России. — М.: Вече, 2000. — С. 136—137. — 512 с. — (Самые знаменитые). — 10 000 экз. — ISBN 5-7838-0576-9
• Сидоровичев А. П. Считал себя саратовским (полковник А. И. Деникин в Саратове) (рус.) // Военно-исторические исследования в Поволжье : сборник научных трудов. — Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского, 2005. — В. 6—7. — С. 48—52.
• Слободин В. П. Белое движение в годы гражданской войны в России (1917—1922 гг.). Учебное пособие. — М.: МЮИ МВД России, 1996.
• Трамбицкий Ю. А. Генерал-лейтенант А. И. Деникин. //«Исторические портреты». — 2003.
• Ушаков А. И., Федюк В. П. Лавр Корнилов. — 1-е. — Москва: Молодая Гвардия, 2006. — 398 с. — (Жизнь замечательных людей). — 5000 экз. — ISBN 5-235-02836-8
• Ходаков И. М. Политические взгляды генерала А. И. Деникина // Вопросы истории : научный журнал. — 2006. — В. 6. — С. 141-147.. — ISSN 0042-8779.
• Шамбаров В. Е. Белогвардейщина. — Москва: ЭКСМО-Пресс, 2002. — 640 с. — (История России. Современный взгляд). — 5100 экз. — ISBN 5-04-009519-8
• Щеголяев П. Е. Генерал Деникин как историк русской революции // Былое : журнал. — 1922. — В. 18.
• Dimitry V. Lehovich Белые против красных = White Against Red; The Life of General Anton Denikin. — 1-е. — New York: W.W. Norton, 1974.