Магазин форменной и спецодежды

ДОНСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ МОСКОВСКИЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ

(ставропигиальный МП РПЦ), находится в Москве. Основан царем Феодором Иоанновичем и боярином Борисом Феодоровичем Годуновым в 1591-1592 гг. в память избавления Москвы от нашествия крымского хана Казы-Гирея, во славу чудес, совершившихся при этом от Донской иконы Божией Матери.

«Вид Донского монастыря в Москве». Литография по рис. А. Феррари. 1860 г. (ГИМ)

«Вид Донского монастыря в Москве». Литография по рис. А. Феррари. 1860 г. (ГИМ)

В июне 1591 г. войска хана подступили к Москве. К этому времени город был основательно укреплен, а мон-ри - Новоспасский, Данилов, Новодевичий - послужили линией крепостей. Оставалось незащищенным пространство между Даниловым мон-рем и Воробьёвыми горами -между Тульской и Калужской дорогами. Именно здесь расположился главный стан рус. войска. В обозе был устроен т. н. Гуляй-город - передвижная, на телегах, крепость, в к-рой поставлена полотняная походная ц. во имя прп. Сергия Радонежского. В то время как под началом правителя гос-ва Б. Ф. Годунова сооружались укрепления, царь Феодор Иоаннович молился в Благовещенском соборе Московского Кремля перед чудотворным Донским образом Божией Матери (XIV в.; ГТГ). По инициативе государя 2 июля 1591 г. был совершен крестный ход: еп. Суздальский и Тарусский Иов обнес Донскую икону по городовым стенам Москвы, а затем, обойдя воинский обоз, поставил образ в походной Сергиевской ц. Царь Феодор Иоаннович слезно молился перед Донской иконой о спасении Москвы от «нахождения иноплеменных варвар». В видении государю открылось, что он одержит победу «силою Христа и предстательством Его Матери» (ПСРЛ. Т. 14. С. 12). 4 июля хан Казы-Гирей, остановившийся со своими главными силами у с. Котлы, выслал к обозу небольшие отряды, изнурявшие рус. войско утомительными мелкими стычками. Конница татар ударила с 2 сторон - от с. Котлы и от Воробьёвых гор. Передовые отряды русских также выступили из стана на крымцев, и начался бой. Одновременно открыла огонь по неприятелю артиллерия стана и укрепленных мон-рей. Целый день продолжалась битва, в к-рой ни та, ни др. сторона не могла одержать верх, главные силы крымцев и русских так и не вступили в бой. Но хан дрогнул перед отпором и на др. день, 5 июля, за час до рассвета, в панике бежал.

Донская икона Божией Матери. 1591 - 1598 гг. (Большой собор Донского монастыря)

Донская икона Божией Матери. 1591 - 1598 гг. (Большой собор Донского монастыря)

1-е упоминание о мон-ре содержится в «Житии царя и великого князя Федора Иоановича», составленном в нач. XVII в. (до 1605) патриархом Иовом. Согласно «Житию...», на том месте, где в обозе стояла походная Сергиевская ц. с чудотворной Донской иконой, царь Феодор Иоаннович «повеле устроити» общежительный мон-рь (Там же. С. 43). Д. м. был основан вскоре после победы над Казы-Гиреем - «по прихожении же единаго лета или мало вяще», т. е. в 1591 или 1592 г. (Там же. С. 15). Возведенная в мон-ре церковь первоначально была названа «во имя Пречистыя Богородицы и славныя Ея Похвалы» (Там же). Тогда же, в 1591-1598 гг., для нее был выполнен список «подобие пречюдные иконы Пречистые Богородицы Донския» (Там же). В память избавления от врагов был установлен крестный ход в Д. м., к-рый первоначально совершался 3 янв.

В Смутное время Д. м. был разорен, у стен обители произошло неск. сражений, в т. ч. в 1612 г. войск под командованием кн. Д. М. Пожарского с отрядами гетмана Г. А. Ходкевича, полков кн. Д. Т. Трубецкого с польск. отрядами (РИБ. Т. 13. Стб. 1216-1217). С воцарением Михаила Феодоровича Романова возобновилась память о мон-ре как о государевом строении. В 1622 г. царь пожаловал в Д. м. служебные печатные Минеи.

Во время нападения крымских татар на окраинные юж. рус. земли царь Алексей Михайлович 2 янв. 1646 г. молился перед Донской иконой в Благовещенском соборе, а 3 янв. крестным ходом с Донской иконой посетил Д. м. Когда нападение «агарян» было отбито, 12 июля царь снова ходил крестным ходом к литургии в Д. м. (Забелин. 1893. С. 8-12). 30 мая 1647 г. крымский хан готовился к очередному набегу на пограничные земли Русского гос-ва, и царь Алексей Михайлович вновь молился за литургией в Д. м. Особый крестный ход в мон-рь состоялся 15 мая 1654 г., перед войной с Речью Посполитой. В поход царь Алексей Михайлович взял чудотворный Иверский образ Божией Матери. Крестным ходом, сопровождаемая войсками и народом, эта икона была перенесена в Д. м., где состоялся напутственный молебен. С 1649 г. помимо чрезвычайных установился уже постоянный крестный ход в Д. м., который стал совершаться ежегодно 19 авг., но иногда по разным обстоятельствам он происходил 20 авг. (1652 и 1653) и 25 авг. (1665).

Вид на Большой собор в честь Донской иконы Божией Матери. Фототипия. Кон. XIX в.

Вид на Большой собор в честь Донской иконы Божией Матери. Фототипия. Кон. XIX в.

С особым торжеством в Д. м. праздновали в 1675 г. именины 3-летнего царевича Петра Алексеевича, буд. имп. Петра I. 29 июня в мон-рь к литургии пожаловали государь с царевичем Феодором Алексеевичем в сопровождении бояр и всего двора (сам малолетний именинник оставался с матерью Натальей Кирилловной в царском дворце в с. Воробьёве). После окончания литургии, к-рую совершал патриарх Иоаким, государь пригласил все духовенство «к столу» в Воробьёво. Поэтому не случайно, что в том же году крестный ход наименован в дворцовых записках Большим: в нем участвовали патриарх, митрополит, 2 архиепископа, архимандриты, игумены и весь священнический чин. 18 и 19 авг. 1689 г. по случаю престольного праздника царь Иоанн и царевна Софья присутствовали в Д. м. на богослужениях. Когда спустя 20 дней сводный брат царевны Петр I отрешил ее от управления гос-вом, для Д. м. наступило неблагоприятное время - сократилась помощь казны и начатое строительство было приостановлено.

Д. м. неоднократно посещали патриархи Московские: 7 авг. 1637 г. патриарх Иоасаф служил заупокойную обедню по своим родителям, в дни 19 авг. (1655, 1677, 1678, 1680, 1681, 1683, 1685, 1686, 1695) патриархи посещали обитель с крестным ходом, на пути раздавая милостыню нищим и денежное пожалование духовенству. В 1685 г. патриарх Иоаким после литургии в Д. м. заезжал в дворцовое с. Троицкое, что на Сетуни, в с. Дмитровское на Истре и в Новоиерусалимский в честь Воскресения Господня мон-рь, также раздавая милостыню. 5 сент. 1694 г. патриарх Адриан присутствовал при погребении в обители схим. Иова (Кириллова Якова Аверкиевича, думного дьяка, благотворителя Д. м.).

Вид на Малый собор в честь Донской иконы Божией Матери. Фототипия. Кон. XIX в.

Вид на Малый собор в честь Донской иконы Божией Матери. Фототипия. Кон. XIX в.

К 1650 г. Д. м. был приписан к новому, Андреевскому московскому мон-рю, 20 нояб. 1678 г. стал самостоятельным с игуменским управлением, в кон. 1683 г. по ходатайству царевны Софьи Алексеевны в обители введена архимандрития. 22 февр. 1721 г. Д. м. поступил в непосредственное ведение Синода, с 1 июля 1745 г. стал ставропигиальным. В лествице ставропигиальных мон-рей занимал 6-е место.

В 1771 г. Д. м. стал средоточием событий Чумного бунта в Москве. Толпа решила расправиться с архиеп. Московским Амвросием (Зертис-Каменским), по одной версии, за то, что он распорядился опечатать кружку у чудотворной Боголюбской иконы Божией Матери для употребления денег на богоугодные дела, по другой - за то, что ввиду эпидемии чумы намеревался убрать чудотворный Боголюбский образ, вокруг к-рого собирался народ. Узнав о предстоящей расправе, архиеп. Амвросий бежал из резиденции в Чудовом мон-ре в Д. м. Утром 16 сент. толпа ворвалась в обитель. Архиерей молился за обедней в соборе. Увидев, что бунтовщики вошли в храм, он, предчувствуя неминуемую кончину, исповедался и причастился Св. Таин. Мятежники вывели владыку из храма и зверски убили у врат колокольни. Архиеп. Амвросий был погребен в Малом соборе Д. м., против сев. алтарной двери. На месте расправы с ним был поставлен каменный крест, а на могиле установлен гранитный памятник, на к-ром помещена митра и дикирий с трикирием. После подавления бунта убийцы были найдены, трое из них повешены на месте совершения злодеяния, против зап. ворот монастыря.

В 1812 г., перед нашествием франц. войск, большая часть насельников разошлась по др. обителям, оставшиеся заготовили припасы и заперли монастырские ворота. Ценные вещи из ризницы были ранее вывезены в Вологду, но Донская икона Божией Матери (кон. XVI в.) оставлена в мон-ре. 3 сент. франц. солдаты потребовали открыть ворота обители, выдать хлеб и вино, затем подожгли калитку монастырских ворот, ворвались в обитель, в ночь на 4 сент. разграбили кельи, 5 сент.- храмы. Поселившийся в настоятельских покоях франц. генерал разрешил братии проживать в мон-ре и беспрепятственно совершать богослужение. Но когда монахи привели в порядок церковь и собирались служить в ней часы, ворвались солдаты и заняли храм для постоя, а иноков заставили исполнять черную работу. В 20-х числах сент. в Д. м. прибыл Наполеон I, после отъезда которого франц. солдаты распространяли среди братии ложные слухи о том, что вся Россия уже завоевана. Однако вскоре монахов ободрил пришедший к ним служка Троице-Сергиевой лавры, сообщивший, что неприятель продвинулся по Троицкой дороге только на 7 верст и что в М. Мытищах стоят казаки. Монахи стали уходить из мон-ря, так что к 27 сент. в Д. м. осталось только 2 инока. Вскоре в обитель вернулся наместник. Когда 7 окт. Наполеон с главной армией оставил Москву, франц. солдаты ушли из обители. Наместник с 2 насельниками отслужил благодарственный молебен. После пребывания французов в Д. м. исчезли антиминсы и ценные предметы утвари, была разрушена ц. во имя святых Захарии и Елисаветы, в колокольне, в кельях разобраны полы. Однако пожар Москвы 1812 г. не коснулся Д. м.

В XIX - нач. XX в. Д. м. оставался ставропигиальным, т. е. подчинялся Московской конторе Святейшего Синода в лице благочинного ставропигиальных мон-рей.

Настоятели и братия

В Д. м. настоятельствовали игумены (1-й известный игум. Гурий упом. в 1598), с 1683 г.- архимандриты, в т. ч. в 1721-1727 гг. буд. еп. Воронежский Иоаким (Струков), в 1728-1732 гг. буд. архиеп. Черниговский Иларион (Рогалевский), в 1747-1748 гг. буд. еп. Белгородский Порфирий (Крайский), в 1748-1753 гг. буд. еп. Переяславский Иоанн (Козлович), в 1774-1776 гг. буд. еп. Коломенский Феофилакт (Горский), в 1776-1778 гг. буд. архиеп. Казанский Павел (Зёрнов), в 1792-1794 гг. буд. архиеп. Екатеринославский Платон (Любарский), в 1794-1795 гг. буд. архиеп. Подольский Иоанникий (Никифорович-Полонский), в 1797-1801 гг. буд. еп. Калужский Евлампий (Введенский), в 1814-1816 гг. буд. архиеп. Ярославский Симеон (Крылов-Платонов), в 1816-1817 гг. буд. архиеп. Тобольский Амвросий (Рождественский-Вещезеров), в 1817-1818 гг. буд. архиеп. Ярославский Евгений (Казанцев), в 1818-1819 гг. буд. архиеп. Екатеринославский Феофил (Татарский), в 1819-1821 гг. буд. архиеп. Владимирский Парфений (Чертков), в 1821-1823 гг. буд. еп. Пермский Дионисий (Цветаев). В 1854-1871 гг. Д. м. управлял архиеп. Евгений (Казанцев), в 1879-1883 гг.- еп. Хрисанф (Ретивцев), в 1886-1895 гг.- еп. Кавказский Герман (Осецкий), в 1910-1914 гг.- архиеп. Тверской Алексий (Опоцкий).

Грамотой митр. Рязанского и Муромского Стефана (Яворского) от 13 нояб. 1715 г. архимандритам Д. м. дозволялось служить в митре, с рипидами, с палицей, с орлецом и с осенением, а посох иметь с сулком. 14 апр. 1731 г. указом имп. Анны Иоанновны архим. Илариону (Рогалевскому) - первому из рус. архимандритов - пожалованы панагия, мантия с красными бархатными скрижалями, а также было дано право совершать богослужение с осенением «трехплетеной свечой». В 1778 г. архим. Аввакум (Миланкович) был награжден бриллиантовой панагией, украшенной изумрудами.

В 1651 г. в Д. м. проживали игумен, иеромонах, 6 монахов и служка, в 1664 г. в штате Д. м. находились священник, уставщик-подкеларник, 2 дьяка, пономарь, 2 работника и служка, в 1730 г.- 70 монашествующих; в 1735 г. было 63 насельника. С кон. XVIII в. в Д. м. направляли московских клириков для исправления или «в надежде пострига». Случалось, количество бельцов составляло треть или более всей братии. В 1774 г. в Д. м. проживало 9 иноков и 8 белых священников, хотя должно было находиться, по штатам, 33 чел. (РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Д. 2. Л. 6-6 об., 1774 г.). Эта ситуация неблагополучно сказывалась на внутренней жизни обители. Так, свящ. Тимофей Иванов 5 недель Великого поста 1778 г. пьянствовал, а все попытки вразумить его оказались безуспешными. Неск. годами ранее овдовевший псаломщик Иван Алексеев, решив принять постриг в Д. м., также впал в этот грех. Не помогло ни заключение, ни оковы, и в 1779 г. он был изгнан из Д. м. (РГАДА. Ф. 1184. Оп. 1. Д. 428, 1779 г.). Согласно перечню блюд, в 1758 г. в мон-ре почти ежедневно каждому насельнику во время трапезы выдавалось по рюмке водки, стакану меду и ушату пива. Если не было водки, то ее заменяла сивуха (РГАДА. Ф. 421. Оп. 1. Д. 4213).

В кон. XIX - нач. ХХ в. в Д. м. проживало от 30 до 40 чел., в 1914 г.- 20 иеромонахов, 13 иеродиаконов, 3 инока и 4 послушника (ЦГИАМ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7211), а также управляющий мон-рем в сане епископа и его наместник в сане архимандрита. В 1898-1918 гг. в мон-ре на покое пребывали еп. Антоний (Флоренсов), выдающийся духовник, окормлявший мн. представителей рус. интеллигенции, архиеп. Донской Афанасий (Пархомович) и еп. Архангельский Иоанникий (Казанский).

Духовное просвещение, социальное служение

В 1737 г., после того как в Заиконоспасском мон-ре сгорело здание Славяно-латинской академии, ее предполагалось перевести в стены Д. м., однако в обители не оказалось свободных помещений, да и кельи были признаны ветхими и небезопасными для новых обитателей. С 1799 по 1827 г. в Д. м. размещался Духовно-цензурный комитет. Просмотр и одобрение рукописей духовного содержания осуществляли 10 соборных иеромонахов обители, на содержание к-рых выделялись отдельные средства.

В 1835 г. настоятель Д. м. церковный композитор архим. Феофан (Александров) по примеру митр. Московского Платона (Левшина), учредившего Вифанскую ДС, предоставил здание, где прежде находился цензурный комитет, для размещения Донского ДУ, открытие к-рого состоялось 12 мая того же года. В 1909 г. в Д. м. была учреждена послушническая школа, в к-рой изучали в объеме курса 2-классной церковноприходской школы Свящ. историю ВЗ и НЗ, катехизис, церковный устав и церковную историю, а также специальные предметы - краткую историю Д. м. и учение о монашестве.

В соборе Д. м. произнес 3 слова свт. Димитрий (Туптало), митр. Ростовский. Талантливым проповедником был и настоятель Д. м. архим. Феофан (Александров), издавший 4 тома поучений. В Д. м. имелась б-ка, начало к-рой положил управлявший обителью в 1884-1885 гг. еп. Иаков (Кротков). При нем в Д. м. проводились богословские и исторические внебогослужебные чтения. В начале чтений, в перерывах и по окончании монастырский хор исполнял церковные песнопения.

В 1914-1917 гг. Д. м. содержал госпиталь на 45 чел., оборудованный Московской городской управой, и тратил на него 600 р. в месяц. Братия жертвовала средства на теплые вещи солдатам, на лазарет Романовской больницы (8 тыс. р.), на содержание мон-рей, эвакуированных из западных губерний России (Там же. Д. 7682. Л. 1 об.- 2).

Особенности устава

Среди особых богослужений Д. м. примечательным было празднование в честь Донской иконы Божией Матери. Накануне, 18 авг., в 15 ч. служилась малая вечерня и повечерие, в 18 ч.- всенощная. Монастырский образ (кон. XVI в.) выносили на престол, затем при выходе на молебен (после малой вечерни) его ставили на аналой посреди Большого собора. 19 авг. перед поздней Божественной литургией в Большом соборе служили молебен с водосвятием, после чтения часов и блаженных совершался выход для встречи крестного хода, к-рый в это время направлялся к Д. м. из Успенского собора Кремля по Донской ул. Крестный ход с хоругвями встречал митрополит Московский с викарными епископами. Во время совершения поздней литургии, при пении «Отче наш», звучала «повестка» к сбору - 20 ударов в большой колокол. После службы владыка и братия направлялись в покой настоятеля, где произносился отпуст, завершаемый многолетием. В тот же день в 16 ч. совершалась вечерня, 20 авг.- литургия по праздничному чину. В эти дни певчим (приглашался Синодальный хор) рекомендовалось «стоять чинно, петь скромно, без выкрикивания» (Там же. Д. 6656. Л. 1-4). Количество причастников в Д. м. колебалось от 11 чел. (в дек. 1887) до 150 (11 марта 1888) (Там же. Д. 6674).

Братия Д. м. служила не только в Д. м., но и в неск. церквах Москвы, хотя официально служение черного духовенства на приходах не поощрялось. Так, иеромонахи мон-ря служили в Троицкой ц. на Шаболовке, в Никольской ц. в Голутвине, в церкви Несвижского полка в Хамовнических казармах, в Покровском храме в Лёвшине и др. (Там же. Д. 6656).

К нач. XX в. братия трапезничала 2 раза в день, спиртное (в отличие от сер. XVIII в.) допускалось только на Пасху, Рождество и в царские дни. Если двунадесятый праздник выпадал на среду или пятницу, братия вкушала рыбу. Как видно из перечисления блюд для братии, сухоядения и полного невкушения пищи не было. Так, 24 дек. 1881 г., в сочельник, подавался винегрет, щи и лапша с грибами, жареный картофель, то же подавалось и в Крещенский сочельник, 5 янв. 1-я седмица Великого поста была наиболее строгой, но пища вкушалась ежедневно. Трапезы не было в понедельник, во вторник и в четверг, но насельникам выдавались из кухни хлеб, квас, огурцы, капуста и редька. В среду и пятницу на трапезе подавались щи с грибами и каша без масла.

Материальное положение

Царь Феодор Иоаннович для содержания братии пожаловал Д. м. близлежащее сельцо Семёновское. Согласно переписи земель Подмосковья 1627-1629 гг., в сельце Семёновском находилось 16 дворов с 23 крестьянами (в 1646 - 27 дворов), а также монастырский двор для управления хозяйством. За Д. м. числилось «828 четей с осминой» (ок. 414 дес.) земли, «а в дву по тому же; сена 448 копен, и леса 25 десятин». В сер. XVII в. Д. м. владел 32 дворами. В кон. 1683 г. по ходатайству царевны Софьи Алексеевны Д. м. было выделено во владение 20 дес. из городской выгонной близлежащей земли, к обители были приписаны и нек-рые мон-ри со всеми их вотчинами. В 1699 г. Д. м. принадлежало 1223 крестьянских двора, в 1700 г.- 1510, т. о., мон-рь стал одним из богатейших в России.

К 1755 г. Д. м. владел небольшими селами Семёновское, Посевьево, Рождествено в Молоцком стане Московского у., Борево Замыцкой вол., Андреевское Галичского у. Костромской губ. с близлежащими деревнями, а также дер. Ельцыно Комельской вол., с. Сокольи Горы Казанского у. и др. К Д. м. были приписаны Медведева Богородице-Рождественская пуст., Тихонова Калужская в честь Успения Пресв. Богородицы пуст., Шаровкин Успенский и Жиздринский Троицкий мон-ри Московской губ., Видогощский Николаевский мон-рь Тверской губ. с владениями. Всего в 1741 г. Д. м. принадлежало 6957 крестьян, в 1755 г.- 6982. К 1764 г. у мон-ря было более 7 тыс. крестьян, владения Д. м. располагались в 13 уездах России (13 тыс. дес. земли).

Согласно записке о выдаваемой руге из дворцовых сумм, в 1699 г. архимандриту полагалось 6 р. 12 алтын; священнику, диакону, просвирнику - по 3 р. 10 алтын, 8 старцам - по 22 алтына. Большая часть руги выдавалась ради праздника в честь Донской иконы Божией Матери - 150 р.

В кон. XIX в. Д. м. владел землями, расположенными в непосредственной близи,- 47 дес. 1051 кв. саж., 24 дес. луговой земли при с. Рыболове и дер. Морозовой Бронницкого у., 14 дес. пахотной земли при сельце Семёновском и с. Раменки. Большая часть земли сдавалась в аренду местным крестьянам. Водяная мельница с каменной плотиной при дер. Чащино также сдавалась в аренду Ф. И. Рейнгаму - хозяину сукновального заведения. В полном владении и пользовании Д. м. оставалось рыболовное озеро при с. Бисерове Бронницкого у. и 93 дес. близлежащей земли, к-рыми распоряжалась сама обитель (Там же. Д. 6915). В нач. XX в. по совокупному капиталу (673881 р.) Д. м. был одним из богатейших мон-рей России.

Благотворителями

Д. м. помимо царствующих особ были канцлер гр. Н. П. Румянцев, пожертвовавший в 1823 г. драгоценную панагию с бриллиантовыми украшениями на помин своей матери Е. М. Румянцевой (РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1042. Д. 6. Л. 1-2, 1823 г.), вдова потомственного почетного гражданина В. А. Алексеева, завещавшая обители 21 тыс. р., фабрикант С. С. Мешков, «построивший» облачения для Д. м. на 1 тыс. р. (ЦГИАМ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7081), и др. Среди поминавшихся во время заупокойных литургий и панихид жертвователей - также представители княжеских фамилий Щербатовых, Голицыных, Оболенских, московский ген.-губернатор Д. В. Голицын, гр. А. А. Бобринский и др.

Святыни

Донская икона Божией Матери. 1591-1598. Фототипия. Кон. XIX в.

Донская икона Божией Матери. 1591-1598. Фототипия. Кон. XIX в.

Главной святыней Д. м. является Донская икона Божией Матери, по преданию датируемая 1591-1598 гг. («древнейшего московского письма»), хранящаяся в Большом соборе обители. Первоначально по повелению царя Феодора Иоанновича икона была украшена «золотом и драгоценными каменьями», к нач. XX в.- сребропозлащенной ризой (в высоту 1 аршин 9 вершков, в ширину 1 аршин 33/8 вершка) с бриллиантами (из них, в частности, была изготовлена корона), яхонтами, сапфирами, аметистами, бирюзой, жемчугом. Вокруг иконы тщанием благотворителя Алексеева были сделаны поля, обложенные сребропозлащенной ризой, с изображением Господа Саваофа, св. праотцов и пророков. В нач. ХХ в. украшения на иконе были оценены в 6242 р. 20 к. В 1922 и 1927 гг. золотые и серебряные украшения с образа были изъяты комиссией Замоскворецкого р-на. В Малом соборе, слева от царских врат, находился др. почитаемый список Донской иконы - 1668 г. письма Симона Ушакова (ГТГ; Антонова, Мнева. Каталог. Т. 2. С. 413. Кат. № 913).

Согласно описи 1908 г., в Большом соборе, за правым клиросом, находился сребропозлащенный ковчег в виде ларца, в к-ром хранились частицы мощей 195 святых (ЦГИАМ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7336. Л. 30-36). Также в соборе находились ковчежцы с частицами мощей свт. Николая Чудотворца и вмц. Варвары, с частицами ризы Спасителя и Божией Матери, мощей святых царевича Димитрия, Иоанна Воина, Алексия, митр. Московского, мч. Иоанна Милостивого (пожертвованы в нач. XIX в. архим. Виктором (Прокоповичем-Антонским)), свт. Григория Богослова, прп. Михаила Малеина, святителей Гурия и Варсонофия Казанских, мч. Вавилы, равноап. царя Константина, благоверных князей Феодора, Давида, Константина Ярославских, прп. Авраамия Ростовского. Частица мощей св. Иоанна Предтечи была помещена в его образ. В позлащенном кресте покоились частицы мощей святых Макария, митр. Киевского, Симеона, еп. Суздальского, Ефрема, еп. Переяславского, преподобных Нифонта, игум. Печерского, Поликарпа, архим. Печерского, Иоанна Многострадального, Феодора, кн. Острожского, Евфросинии Полоцкой, Илии Муромца (Там же. Л. 36 об.- 38 об.).

Летом 1914 г. в Д. м. временно находились мощи прмч. Афанасия (Филипповича) (Там же. Д. 7646. Л. 2).

Ризница и книгохранилище

Евангелие. Нач. XV в. (ГИМ. Дон. № 1. Л. 78)

Евангелие. Нач. XV в. (ГИМ. Дон. № 1. Л. 78)

В нач. XX в. в ризнице Д. м. находились 17 напрестольных Евангелий (1681-1894), обложенных серебром, 10 «малых» Евангелий, 16 напрестольных крестов, 13 молебенных крестов (все серебряные), 16 серебряных потиров с дискосами, звездицами и блюдами, 10 ковшей для теплоты, 10 напрестольных ковчегов, 12 кадил, 2 рипиды, 20 панагий (в т. ч. богато украшенная панагия - вклад канцлера гр. Румянцева 1823 г.). Там же хранились 21 наперсный крест (из них один из золота, украшенный драгоценными камнями и оцененный в 237 р.), 2 плащаницы, 9 воздухов. Главная опись 1908 г. отмечает также 8 саккосов «с принадлежностями», 23 митры. Из последних особо выделялась одна, шитая сплошь мелким жемчугом по золотому глазету, украшенная образами и драгоценными камнями (оценена в 733 р.). Среди облачений «шедевром» считалась парчовая риза с золотыми разводами, «по разводам виноградные кисти и серебряные колосья». Риза была украшена жемчугом и драгоценными камнями (оценена в 895 р.). В ризнице были также 136 икон в драгоценных окладах, 24 серебряные лампады и др. (Там же. Л. 183 - 393 об.).

К нач. XX в. книгохранилище насчитывало 255 книг различного содержания. Среди 19 рукописных книг хранились Евангелие нач. XV в. в «большую четверть, писанное полууставом в два столбца, заставками, рисованными красками» (ГИМ. Дон. № 1), Евангелие 1-й четв. XVI в. с изображениями евангелистов (Там же. № 2), вкладная книга Д. м., начатая в 1692 г. (Там же. № 18), отписные и отказные книги 1678 г. в копии XVIII в. (Там же. № 20). К 2007 г. часть архива Д. м. находится в ЦГИАМ (Ф. 421), РГАДА (Ф. 1629) (Протасьева Т. Н. Столбцы Синодального собр. // Археографический ежегодник за 1959 г. М., 1960. С. 293). Небольшое рукописное собрание (22 рукописи XV-XIX вв.) в 1908 г. было передано в Московскую Синодальную б-ку, в составе которой в 1920 г. поступило в ОР ГИМ, где оно образовало единый фонд с рукописями собраний Новоспасского и Симонова московских мон-рей (Щепкина М. В., Протасьева Т. Н. Сокровища древней письменности и старой печати. М., 19952. С. 26).

Храмы и другие постройки

Малый собор в честь Донской иконы Божией Матери

Малый собор в честь Донской иконы Божией Матери. 1591-1592 гг. Фотография. Нач. XXI в.

Малый собор в честь Донской иконы Божией Матери. 1591-1592 гг. Фотография. Нач. XXI в.

возведенный в 1591-1592 гг. предположительно по заказу Б. Ф. Годунова (Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 43; Баталов. 1996. С. 42), является древнейшим храмом Д. м. Первоначальное посвящение храма - «во имя Пречистыя Богородицы и славныя Ея Похвалы» (ПСРЛ. Т. 14. С. 15), но «постепенно вошло в обычай звать эту церковь не по престолу, а по чтимой иконе, так что и день 19 августа стал называться праздником Донской Богоматери» (Сорок сороков. Т. 1. С. 252). Малый собор - небольшой бесстолпный четверик, перекрытый крещатым сводом; это единственный в XVI в. бесстолпный монастырский соборный храм. А. Л. Баталов объясняет это тем, что храм «строился как собор только что основанного общежительного монастыря, вероятно, с небольшой по составу братией. Несмотря на его мемориальный характер, статус этой загородной новоустроенной обители не был высоким, судя по тому, что она управлялась игуменом» (Баталов. 1996. С. 127). В храме использована разновидность крещатого свода со ступенчатыми распалубками, впервые примененная в приделе св. Василия Блаженного (1588) собора Покрова на Рву, затем в надвратной ц. Происхождения честных древ Креста Господня московского Симонова мон-ря (1591-1593), построенной, как и собор Д. м., в честь победы над Казы-Гиреем (Там же. С. 170-171), а также, точно повторяя вариант Д. м., в т. ч. уникальные машикули в основании сводиков нижних распалубок, в Троицкой ц. в Хорошеве (освящена, вероятно, в 1598 - Там же. С. 57); последний крещатый свод со ступенчатыми распалубками был возведен в Покровской ц. в Рубцове (после 1619 - до 1626), построенной царем Михаилом Феодоровичем в своем родовом имении по образцу годуновских храмов. Снаружи свод оформлен 3-ярусной горкой кокошников, глава была шлемовидной. Алтарь 3-частный, с неск. большей центральной апсидой. Фасады разбиты пилястрами на 3 прясла, к-рым в интерьере соответствуют арочные ниши, устроенные по сторонам от сев., юж. и зап. входов. Частично сохранился изысканный итальянизирующий декор с элементами ордерных форм, отличающий лучшие постройки годуновского времени. Храм был расписан, но сведения о первоначальной росписи скудны. По словам дьяка И. Тимофеева, честолюбивый Борис Годунов распорядился поместить на стенах «образ своего подобия и имени» (Временник Ивана Тимофеева. С. 208); это сообщение представляется малодостоверным (Баталов. 1996. С. 330). Древний иконостас собора утрачен.

В 1677-1678 гг. в память о победе над турками под Чигирином по распоряжению царя Феодора Алексеевича были построены 2-столпная трапезная и 2 придела: южный - во имя прп. Сергия Радонежского, в память о походной полотняной церкви, стоявшей в 1591 г. на этом месте посреди воинского обоза, северный - во имя вмч. Феодора Стратилата, тезоименитого государю святого. В 1679 г. была сооружена шатровая колокольня. Все постройки выдержаны в скромном варианте стилистики узорочья. Вместе с приделами собор получил новую зеленую черепичную кровлю, замененную, вероятно, в XVIII в. Известно, что царь Феодор Иоаннович «пречудно украсил ее всякими изрядными лепотами». Расписывали собор и приделы мастера Оружейной палаты Леонтий Чулков, Феодор Евтихиев Зубов, однако открытые в 1948 г. росписи стен выполнены в 80-х гг. XVIII в. В нач. XIX в. были уничтожены украшавшие входы перспективные порталы, срублены внутренние выступы стен, растесаны окна. Мн. части храма восстановлены в 1948-1950 гг., уровень пола поднят над древним примерно на 50 см.

Храм сильно пострадал при пожаре 1992 г., когда выгорела почти вся его трапезная. При восстановлении были расписаны стены трапезной, поновлены иконы, киоты и вся церковная утварь, реконструирована и обновлена печь с чашей для мироварения.

В Малом соборе были погребены мн. выдающиеся деятели Церкви и Российского гос-ва, в т. ч. схим. Иов, архиеп. Московский Амвросий (Зертис-Каменский), архим. Аввакум (Миланкович), серб по национальности, главнокомандующий в Москве М. М. Измайлов, графиня Е. М. Румянцева - супруга фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского, ген.-аншеф П. И. Стрешнев.

Большой собор в честь Донской иконы Божией Матери

был заложен в 1684 г. по обету старшей сестры царя Петра I царевны Екатерины Алексеевны. Собор, сложенный до глав, нек-рое время оставался недостроенным. Главы и иконостас были поставлены в 1692 г., при архим. Антонии (Одиновиче), иждивением думного дьяка Я. А. Кириллова и его жены Ирины Симоновны. 21 авг. 1698 г. собор был освящен митр. Сарским и Подонским Тихоном.

Большой собор в честь Донской иконы Божией Матери. 1684-1692 гг. Фотография. 2007 г.

Большой собор в честь Донской иконы Божией Матери. 1684-1692 гг. Фотография. 2007 г.

Этот собор Д. м.- уникальное для рус. архитектуры сооружение. Он является примером переноса на рус. почву типа т. н. 5-банного (т. е. с 5 высокими главами-банями) храма, характерного для каменного зодчества Левобережной Украины 2-й пол. XVII в. Из-за болезни и смерти заказчика, царя Феодора Алексеевича, не осуществилось строительство подобной ц. Воскресения Господня на Пресне (1681). И. Л. Бусева-Давыдова связывает замысел ее строительства с поездкой на Украину иконописца Оружейной палаты Карпа Золотарёва, предпринятой по поручению царя специально «для описания церковных чертежей». Он посетил Киев, Переяславль, Нежин, Батурин, Глухов и др. укр. города, где мог видеть многочисленные 5-банные храмы, в т. ч. и Никольский собор в Нежине (1668), к к-рому близка пресненская постройка. По мнению Бусевой-Давыдовой, собор Д. м. был возведен, с небольшими изменениями, именно по подготовленным для Воскресенской ц. строительным документам (Бусева-Давыдова. 1985. С. 220-226). Но композиция собора не прижилась в рус. архитектуре и была воспроизведена, с перестановкой глав по диагонали, лишь в ц. Воскресения (Тихвинской иконы Божией Матери) в подмосковном Бурцеве (1730-1733).

Большой собор Д. м., как и его укр. прототипы, крестообразный, с ориентированными по сторонам света рукавами креста (скругленной, а не граненой, как на Украине, формы) и дополнительными, изначально пониженными компартиментами между ними. Массивные главы на высоких (изначально, по всей видимости, граненых) световых барабанах расположены по сторонам света: бóльшая - в центре, меньшие - над каждым из рукавов креста. Последние трактовались, т. о., как отдельные объемы, что характерно для укр. архитектурной традиции; после изменения формы кровли с надкладкой угловых компартиментов до высоты рукавов в 1-й пол. XIX в. этот эффект исчез. Диаконник и жертвенник получили в Д. м. скругленные формы (соответствующие зап. компартименты квадратные в плане), благодаря чему образовался традиц. для рус. архитектуры 3-апсидный алтарь. Большие прямоугольные оконные проемы рукавов креста и угловых компартиментов расположены в 2 ряда, разделенные профилированной тягой. Декор аскетичен: окна верхнего яруса имеют прямоугольные наличники, нижнего - с треугольными разорванными фронтончиками, типичными для нарышкинского стиля. Над верхним центральным окном каждого из рукавов креста находятся оформленные колонками киоты. На кровле, вокруг главного купола, первоначально было устроено гульбище с балюстрадой. Крестообразный периметр стен был завершен живописным фризом с орнаментом из желтых виноградных листьев на зеленом фоне. Изначально наружные стены собора были выбелены, детали расцвечены; нынешнюю красную окраску с белыми деталями собор получил не ранее 1825 г. Собор со всех сторон окружен галереей со входами с запада, севера и юга; в XIX в. ее аркада была застеклена; декор близок к декору, характерному для допетровской традиции. В 1740 г. по проекту В. С. Обухова между юж. крыльцом и юго-вост. галереей была встроена небольшая 2-этажная ризница в скромных барочных формах.

Иконостас Большого собора в честь Донской иконы Божией Матери. Фотография. 2007 г.

Иконостас Большого собора в честь Донской иконы Божией Матери. Фотография. 2007 г.

Интерьер собора сообразно рус. монастырской традиции 4-столпный. Столбы цилиндрические, относительно тонкие, сильно сдвинуты к углам храма; вост. пара скрыта иконостасом. В верхней части интерьера четко прочитывается крестообразность. В целом мастерам Д. м. удалось воссоздать свойственное укр. бесстолпным образцам ясное, залитое светом пространство.

Собор, как и остальные сооружения обители кон. XVII - нач. XVIII в., строился на щедрые пожертвования. Среди вкладчиков - боярин Артамон Матвеев и основатель московской Оружейной палаты Б. М. Хитрово. Пожертвование в 90-х гг. XVII в. сделали и члены семьи казненного бунтовщика Степана Разина. По записи в числе лиц, за к-рых следовало молиться, упомянуты Степан и Фрол Разины (Аренкова, Мехова. 1970. С. 18). Иконостас собора, как и его здание, был построен в неск. приемов. Еще в 1688 г. последовал царский указ о сооружении иконостаса мастерами Оружейной палаты. Лишь в 1695 г., в основном на пожертвования, золотописец Посольского приказа Карп Золотарёв соорудил 2 нижних яруса - местный чин с царскими вратами и праздничный ряд. В 1695-1696 гг. «резного дела мастер» Абрам Андреев и столяр Григорий Алексеев воздвигли апостольский ярус. Только в 1699 г. иконостас был окончательно завершен Г. Алексеевым, Ильей Фёдоровым, а также белорус. мастером из Почепа Евстафием Ивановым. К кон. XVII в. были расписаны только столпы собора. Росписи же на внутренних стенах в 1782-1785 гг. выполнил по «заданной идее» архит. Василия Баженова итал. худож. Антонио Клаудо. Образа же на темы сюжетов из ВЗ и НЗ были помещены в живописные рамы и расположены в 4 ярусах. В 1789 г. стены галерей были расписаны, но в 1867 г. росписи XVIII в. были сбиты и паперти расписаны вновь. В 1935 г., когда там разместили экспозицию Музея архитектуры, росписи были забелены и частично уничтожены. С 1996 г. ведется их реставрация.

До 1922 г. мн. иконы, находящиеся как в иконостасе, так и в приделах собора, имели серебряные ризы и украшения. Риза на Донской образ была выполнена после нашествия французов из монастырского серебра и в сер. XIX в. украшена «строением» архим. Феофана, ризы на др. местных образах были изготовлены на средства гр. М. И. Платова. Он доставил в Д. м. 10 пудов серебра из сокровищ, похищенных неприятелем в 1812 г. и потом отбитых донскими казаками. Имя др. начальника Донского войска, генерального атамана Даниила Ефремовича, сохранилось в надписи устроенного им серебряного паникадила (1750), находившегося перед царскими вратами, которое сохранилось до наст. времени. В 1752 г. на вклады купца Кузьмы Замятина в соборе были постланы чугунные полы.

Церковь в честь Сретения Господня

была устроена в 1712 г. в подклете Большого собора имеретинским царем Арчилом II над могилами его сыновей Александра, Матвея и Давида, к-рые в 1711 г. были похоронены в склепе под соборным алтарем. Там же в разное время были погребены сам Арчил, его супруга царица Кетеван, царь Бакар (сын царя Вахтанга VI Багратиони), царевна Дарья, царица Русудан (супруга царя Вахтанга VI), сын Бакара царевич Леван, ген. Георгий Багратиони, царевна Анна Георгиевна и др. представители груз. царской династии и княжеских родов Грузии - всего 63 чел. В 1729 г. дочь царя Арчила царевна Дарья назначила натуральное и денежное вознаграждение иеромонахам мон-ря, совершавшим богослужение в Сретенской ц. В 1729-1730 гг. царевна Дарья расширила храм и перестроила его алтарь, пол был выложен чугунными плитами. Во 2-й пол. XVIII в. был установлен иконостас по проекту архит. И. Р. Залусского (не сохр.). В 1815 г. храм был перестроен, в сер. XIX в. кнг. А. И. Багратион украсила усыпальницу имеретинского царственного дома и особ знатнейших груз. фамилий новым иконостасом, причем написанные на меди иконы были тогда поновлены.

Ограда

обители первоначально была деревянной. В кон. 70-х гг. XVII в. с севера и запада были построены 3-пролетные каменные ворота, к-рые завершались «палатками» с главами («палатка» над сев. св. воротами имела 3 главы), обитыми «белым железом»; ворота покрывала зеленая черепица. С 1686 г. (с перерывами) за счет царской казны возводилась новая, каменная ограда. В 1697 г. строительство возобновилось на щедрые пожертвования вдовы дьяка Я. А. Кириллова (в постриге Иов) и закончилось в 1711 г. Ограда Д. м. в плане представляет собой квадрат с воротами по центру сев. и зап. стен, 4 круглыми башнями по углам и 8 квадратными башнями. Первоначально по центру вост. стены существовала «полубашня», снесенная в 1804 г. Архитектура башен, особенно венчающие их кирпичные короны с белокаменными деталями (восстановлены А. П. Поповым в кон. XIX в.), напоминает облик ограды московского Новодевичьего монастыря, возведенной в 80-х гг. XVII в.; нек-рые исследователи считают их постройками одной и той же артели (Памятники. 2000. С. 279).

Надвратная ц. в честь Тихвинской иконы Божией Матери (1713-1714). Слева - келья Патриарха св. Тихона. Фотография. 2006 г.

Надвратная ц. в честь Тихвинской иконы Божией Матери (1713-1714). Слева - келья Патриарха св. Тихона. Фотография. 2006 г.

Местоположение каменных сев. св. ворот 70-х гг. XVII в. не установлено. Возможно, при строительстве каменных стен они оказались внутри монастырской территории, были перестроены и вскоре разобраны, причем почти весь их декор был заново использован в новых воротах. Последние, построенные в 1693 г. ярославской артелью под рук. Алексея Григорьева при участии «монастырского обжигальщика» Михаила Андреева, полностью повторяли композицию предшествующих. На широком гульбище ворот в 1713-1714 гг. на средства вдовы царя Иоанна V Алексеевича Прасковьи Феодоровны (урожд. Салтыковой) и ее дочери Екатерины была построена и освящена Рязанским и Муромским митр. Стефаном (Яворским) ц. в честь Тихвинской иконы Божией Матери. В 1716 г. был устроен открытый всход на гульбище со стороны мон-ря, а «с Москвы» возведена высокая ограда с решеткой, перестроенные в 1734 г. на средства имп. Анны Иоанновны. В 1782 г. на средства А. Ф. Татищевой был поставлен новый иконостас. Надвратная Тихвинская ц.- 3-ярусный храм «под колоколы», близкий к целому ряду храмов нарышкинского стиля, но с чертами петровской барочной архитектуры. Нижний ярус круглый в плане изнутри, имеющий 8-лепестковую форму снаружи; расположенные по сторонам света большие лепестки снабжены т. н. полуглавиями (полуциркульными или лучковыми, как в данном случае, фронтонами, не отделенными - чаще всего и в этом случае тоже - карнизом от поля стены; характерны для рус. барочной архитектуры). Вход расположен с юж. стороны. Дверной проем с граненым завершением, 8-гранное окно над ним и массивные фланкирующие пилястры (а также пилястры, разделяющие лепестки) характерны для нарышкинского стиля. Большие окна остальных лепестков обрамлены завитковыми наличниками. 2-й ярус ротондальный, с окнами и полуглавиями по сторонам света, его декор более плоскостной. Храм завершен открытым ярусом звона и причудливой главкой укр. типа (относится ко 2-й пол. XVIII в.) на высоком барабане. Шедевр церкви - кованая чугунная решетка, ограждающая паперть с сев. стороны,- одно из немногих сохранившихся подобных произведений 1-й трети XVIII в.

Колокольня (1750-1753) с надвратной ц. во имя праведных Захарии и Елизаветы (освящена в 1755). Фотография. 2007 г.

Колокольня (1750-1753) с надвратной ц. во имя праведных Захарии и Елизаветы (освящена в 1755). Фотография. 2007 г.

В 1730-1733 гг. по проекту П. А. Трезини под наблюдением Г. И. Шеделя были построены зап. ворота Д. м. на месте обветшавших (70-х гг. XVII в.); подрядчиком был Матвей Говоров. Но надвратная колокольня была возведена только в 1750-1753 гг. по проекту А. П. Евлашева под надзором его ученика К. И. Бланка. В мае 1755 г. в ее нижнем ярусе была освящена ц. во имя святых праведных Захарии и Елисаветы, упраздненная в 1812 г. Позже в помещении храма разместились архив мон-ря и б-ка. Колокольня представляет собой характерное произведение скромного варианта елизаветинского барокко. Нижний ярус четвериковый, украшен портиками с раскрепованными фронтонами на спаренных колоннах; верхний ярус восьмериковый, завершен высокой барочной кровлей с люкарнами, увенчанной фигурной главкой на тонком граненом барабане с открытыми проемами; ярус декорирован плоскими пилястрами. Отделка колокольни не была окончена: не выполнены белокаменная резьба капителей, скульптуры в нишах и завершение в виде ангела с крестом. Самым большим из 10 колоколов был колокол, весом 700 пудов (или 11 тонн), отлитый в 1754 г. мастером Константином Михайловым Слизовым на пожертвования купцов Федора и Кузьмы Замятиных. Др. колокол (весом 193 пуда) предназначался для Исаакиевского собора С.-Петербурга, но 24 дек. 1730 г. имп. Анна Иоанновна подарила его Д. м.

После 1917 г. помещения храма были приспособлены под жилье, его объем был разделен на 2 этажа. Реставрационные работы вернули ему первоначальный облик, и с 1996 г. в нем совершаются богослужения.

Церковь во имя архангела Михаила

(1714) построена в юго-зап. углу мон-ря стольником И. И. Дурново и первоначально освящена во имя прп. Евфимия Великого, тезоименитого умершему сыну стольника майору Ефиму Дурново. Это был небольшой храм с одностолпной трапезной, соединенный проемом в зап. стене с корпусом больничных келий (расширены в 1796, перестроены в 80-х гг. XIX в.). В 1806-1809 гг. церковь была перестроена в стилистике ампира по заказу князей Голицыных (предположительно по проекту архит. И. В. Еготова) и освящена во имя архангела Михаила (тезоименитого погребенному здесь ген.-лейтенанту кн. М. М. Голицыну), став храмом-усыпальницей рода. Центральный объем получил полусферический купол на невысоком барабане, опирающемся на 4 столба. Сев. вход оформили портиком с треугольным фронтоном и 2 парами колонн, фланкирующими дверной проем, завершенный полуциркульным окном.

Церковь во имя арх. Михаила. 1714 г. Фотография. 2007 г.

Церковь во имя арх. Михаила. 1714 г. Фотография. 2007 г.

В 1895 г. с севера к трапезной было пристроено крыльцо (в рус. стиле), в 1897 г. устроено крыльцо с юж. стороны церкви для входа в подклет, где находилась усыпальница князей Голицыных (ЦГИАМ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 7336. Л. 102-104). Здесь были похоронены бывш. московские военные ген.-губернаторы - кн. Д. В. Голицын с матерью Натальей Петровной (Ɨ 1837) и кн. А. Г. Щербатов (Ɨ 1848).

Михайловская ц., в к-рую перенесли мн. надгробия из Малого собора, является богатейшим собранием рус. мемориальной скульптуры. Сохранились надгробие М. П. Собакиной, выполненное в 1782 г. И. П. Мартосом, надгробие Н. М. Голицыной (скульптор Ф. Г. Гордеев; 1780), изображающее ставшую впосл. традиц. плакальщицу, облокотившуюся об урну и держащую щит с вензелями. Др. тип надгробий, с пирамидой, представлен в храме памятником с могилы М. М. Измайлова (1722-1780) и его жены М. А. Измайловой (1730-1800), а также памятником М. М. Голицыну (1731-1802; скульптор С. С. Пименов). В Михайловский храм из Малого собора перенесено и надгробие П. М. Голицына (1775; скульптор Я. И. Земельгак) - самое известное из скульптурных надгробий Д. м. Композиционно близки между собой вмонтированные в стену церкви горельефные надгробия В. М. Голицына (1731-1797; скульптор Э. де Педри) и А. В. Римского-Корсакова (1729-1781).

При реставрации Михайловского храма были раскрыты росписи 1889 г. (автор А. В. Попов), являющиеся образцом академической живописи кон. XIX в. В алтаре установлена сень кон. XVII в., к-рая ранее находилась в Большом соборе. Сень, так же как и весь интерьер храма, была отреставрирована в 1996 г. Богослужения в храме были возобновлены 21 нояб. 1991 г., после возвращения Д. м. Церкви. Вблизи храма по оригинальному проекту архит. И. Вихляева на месте утраченной деревянной беседки над колодцем построена новая водосвятная часовня.

Церковь во имя прп. Александра Свирского

(автор проекта неизв.; 1796-1798) возведена к востоку от Большого собора на средства сенатора гр. Н. А. Зубова как фамильная усыпальница. После разорения Д. м. в 1812 г. храм был возобновлен лишь в 1820 г. графиней Н. А. Зубовой (ремонтировался Зубовыми в 1863 и 1903). Храм представляет собой небольшую классицистическую ротонду (диаметр ок. 7 м; Там же. Л. 139), перекрытую полусферическим куполом. Стены декорированы плоскими пилястрами с тонко прорисованными капителями.

Церковь во имя свт. Иоанна Златоуста

(1887-1891) построена по проекту А. Г. Венсана вдовой фабриканта Первушина Екатериной Александровной и ее сыновьями как фамильная усыпальница, однако в таком качестве не использовалась. Редкой особенностью храма является 2-ярусное основание: в его верхней части располагалась освещенная небольшими окнами ц. св. вмц. Екатерины с наружным входом с юга, в нижней - подклет, предназначенный для усыпальницы. Храм построен в визант. стиле, одноглавый, крестообразный (рукава завершены конхами), с невысокой колокольней над зап. входом. Лестница в верхнюю церковь сделана из финляндского гранита, нижний этаж храма облицован плитами тарусского камня, а нижний этаж колокольни - жерновным камнем (Там же. Л. 152-153). При храме с зап. стороны существовала звонница с 17 колоколами, отлитыми на московском заводе Самгина (Там же. Л. 158 об.). После 1917 г. в храме размещались различные учреждения, а с кон. 40-х гг.- фонды Музея архитектуры. В 1991-1993 гг. храм был восстановлен, художники-реставраторы воссоздали первоначальные росписи; алтарь был заново расписан архим. Зиноном (Теодором). За совр. иконостасом бережно сохраняются остатки мраморного иконостаса кон. XIX в., выполненного в технике флорентийской мозаики.

Церковь во имя прп. Иоанна Лествичника

построена в 1896-1897 гг. на средства ген.-майора И. Ф. Терещенко первоначально как часовня-усыпальница для семьи; в 1898 г. переоборудована в церковь. Небольшой храм сооружен в рус. стиле: центральный шатровый восьмерик фланкирован 4 меньшими подобными объемами, расположенными по сторонам света, диагональные углы основного объема оформлены бочками. Реставрация 1991-1992 гг. вернула церкви первозданный облик; был выполнен новый иконостас, возобновлены богослужения.

Церковь во имя св. Тихона, Патриарха Всероссийского

Церковь во имя вмч. Георгия Победоносца. 2000 г. Фотография. 2007 г.

Церковь во имя вмч. Георгия Победоносца. 2000 г. Фотография. 2007 г.

была построена в 1997 г. Нижний храм освящен во имя небесного покровителя донатора храма св. блгв. кн. Вячеслава Чешского. Иконостас выполнен в традициях древнерус. искусства. Рядом с Тихоновским храмом возведена ц. во имя вмч. Георгия Победоносца - в память 2000-летия Рождества Христова и 10-летия возвращения Д. м. РПЦ. Среди новых построек мон-ря - св. колодец, возведенный по образцу существовавшего в XIX в. деревянного.

Другие постройки

В 70-х гг. XVII в. к югу от зап. ворот было построено караульное помещение, а к северу - «палаты над погребами». Первое было надстроено в 1718 г.; в кон. XVIII - нач. XIX в. верхний этаж занимал наместник, нижний - казначейство, из-за чего здание стало называться канцелярией; оно сохранило допетровский декор. Второе было включено в объем здания ДУ (1873-1875, 80-е гг. XIX в.), исказившего зап. фасад мон-ря. Не позднее 1693 г. при сев. воротах была построена караульня, в 1713-1714 гг. надстроенная 2-м этажом. Позже кельи у сев. ворот вместе с примыкавшим крыльцом были включены в объем нового жилого корпуса, сооруженного в скромной стилистике барокко, вероятно, по проекту И. Ф. Мичурина. В 80-х гг. XVIII в. здесь временно жил настоятель, затем размещалась монастырская канцелярия. Впосл. в нем жили на покое настоятели московских монастырей. В 1749-1750 гг. были построены архимандричьи покои у сев. ворот и расположенная неподалеку настоятельская. Согласно архивным документам, новые покои были пышно украшены лепниной, изразцовыми печами, картинами и шпалерами. В 1779-1781 гг. 2-й, деревянный, этаж возводится заново архит. И. Р. Залусским; примечательна парадная лестница. Покои, кухня (позже баня) и сад представляют собой усадебный комплекс, характерный для Москвы XVIII в. В 1758-1762 гг. был построен удлиненный корпус братских келий, в 1880-1882 гг. надстроенный 2-м этажом (архит. А. П. Попов) и обращенный в монастырскую гостиницу. Крупные барочные наличники здания являются примером удачной стилизации; в трапезной при реставрации открыты росписи на сюжеты из истории основания Д. м. К 2007 г. здесь находятся б-ка и воскресная школа, проживают насельники. Между братскими кельями и зап. стеной мон-ря расположены здания каретника, конюшни и квасоварни кон. XVIII в., впосл. надстроенные и приспособленные под жилье.

Некрополь

До кон. XVII - нач. XVIII в. братию Д. м. хоронили, вероятно, в Андреевском мон-ре, к которому обитель была приписана. Затем у стен Малого собора Д. м. возникло кладбище, занимавшее к кон. того же века почти всю юго-вост. часть территории мон-ря,- т. н. Ст. Донское кладбище. К 2007 г. его территория чуть более 2 га: от Михайловской ц.- усыпальницы князей Голицыных, к Большому и Малому соборам и далее в юго-вост. часть Д. м. В некрополе Д. м. похоронены архиеп. Московский Амвросий (Зертис-Каменский), еп. Агапит (Вознесенский), архимандриты Аввакум (Миланкович), Афанасий (Петрашвили), Кирилл (Иерусалимит; Ɨ 1747), Варлаам (Лещевский; Ɨ 1774), Симон (Ɨ 1852), игумении московского Зачатиевского мон-ря Валентина (1840-1883) и Валерия (Хвостова; 1811-1884), обер-прокурор Святейшего Синода Н. А. Протасов († 1855), протопр. Александр Киселёв (Ɨ 2001). В некрополе Д. м. похоронены также мн. рус. гос. и общественные деятели, в т. ч. московские ген.-губернаторы гр. П. Д. Киселёв, В. А. Черкасский, А. А. Щербатов, И. А. Тутолмин, военачальники - участники Отечественной войны 1812 г., Крымской войны 1853-1856 гг. и обороны Севастополя (1854-1856), декабристы, литераторы А. П. Сумароков, М. М. Херасков, В. Л. Пушкин - дядя А. С. Пушкина, В. Ф. Одоевский, В. И. Майков (1728-1778), И. И. Дмитриев (1760-1837), архитекторы О. И. Бове, В. О. Шервуд, архитекторы-реставраторы П. Д. Барановский, Н. Н. Соболев (1906-1980), философ П. Я. Чаадаев, историки Д. Н. Бантыш-Каменский, В. О. Ключевский. В Большом соборе и на кладбище Д. м. погребены мн. груз. гос. и общественные деятели. На кладбище Д. м. были перезахоронены: в 2000 г.- И. С. Шмелёв с супругой, в 2005 г.- И. А. Ильин с супругой, ген. А. И. Деникин с супругой.

Некрополь Донского мон-ря. Фотография. Нач. ХХI в.

Некрополь Донского мон-ря. Фотография. Нач. ХХI в.

Некрополь Д. м. является богатейшим собранием монументальной надгробной скульптуры, включает белокаменные саркофаги с пышным барочным декором, строгие надгробия классицизма, украшенные тончайшим резным орнаментом, типовые надгробия. Ряд надгробий выполнены выдающимися рус. скульпторами И. П. Мартосом, В. И. Демут-Малиновским, И. П. Витали и др.

В нач. XX в. у юж. стены Д. м. образовалось т. н. Нов. Донское кладбище. На нем похоронены историк Москвы П. В. Сытин (1885-1968), архит. И. Е. Бондаренко, деятели науки, искусства. На Новом кладбище был устроен 1-й в столице мемориальный комплекс «Вечный огонь» (1959-1960) как памятник воинам, погибшим под Москвой в 1941-1942 гг. и похороненным в братских могилах. В 1904-1914 гг. по проекту и под наблюдением З. И. Иванова здесь была построена ц. во имя прп. Серафима Саровского и блгв. кнг. Анны Кашинской с приделами Успения Пресв. Богородицы и равноап. Марии Магдалины и Сошествия Св. Духа и Всех святых. Под храмом в 3 яруса находились склепы. В 1925-1927 гг. церковь была переделана в 1-й в Москве крематорий (закрыт в 1973). Храм передан Д. м. и вновь освящен в 1998 г.

1918-2007 гг.

После революции в соответствии с декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» все движимое и недвижимое имущество Д. м. перешло в собственность гос-ва, к-рое в свою очередь предоставило обители право безвозмездного пользования имуществом и заключило договор с монастырской общиной. Братия отнеслась к декрету терпимо, что отразилось в ответах на типичные вопросы анкеты об отношении к советской власти и к ее декрету. Игум. Иона охарактеризовал свое отношение к декрету как «безразличное» (ЦГИАМ. Ф. 1215. Оп. 3. Д. 27. Л. 6 об.). «Сожалею»,- кратко ответил иеродиак. Марк, иные писали: «Признаю, служу и повинуюсь» (Там же).

С 1922 г. в Д. м. происходило изъятие церковных ценностей - все предметы из золота и серебра, драгоценные камни были конфискованы гос-вом «в пользу голодающих». К сер. 20-х гг. в обители оставались только ковчег с частицами св. мощей, 5 потиров, 7 напрестольных крестов, 11 Евангелий, дароносица для причащения болящих, 6 наперсных крестов, а также ковчежец с мощами прмч. Афанасия Брестского, 42 саккоса, 200 фелоней, 180 стихарей, 10 колоколов.

Рака с мощами Патриарха св. Тихона в Большом соборе Донского мон-ря. Фотография. 2007 г.

Рака с мощами Патриарха св. Тихона в Большом соборе Донского мон-ря. Фотография. 2007 г.

19 мая 1922 г. в Д. м. из московского Троицкого подворья, захваченного сторонниками обновленчества, в качестве узника прибыл Патриарх Тихон. Святитель жил в мон-ре под домашним арестом в 2 комнатах монашеских келий. 1 июня 1923 г. он возглавил богослужение, на к-рое собралось много народу. 23 авг. в Д. м. Патриарх принял покаяние митр. Владимирского Сергия (Страгородского), уклонившегося на короткий срок в обновленчество. 21 окт. того же года в Михайловской ц. Д. м. в присутствии 30 архиереев Патриарх Тихон совершил наречение архим. Мануила (Лемешевского) во епископа Лужского. 9 дек. 1924 г. 2 злоумышленника проникли в домик у ворот, где жил Патриарх Тихон. Заметив келейника Якова Полозова, преградившего путь в келью, один из нападавших бросился на него с ножом и убил. Смерть келейника потрясла Патриарха, и он благословил похоронить его в Малом соборе Д. м. Однако власти не дали на это разрешения, и келейник был похоронен у юж. стены храма. Патриарх Тихон скончался 7 апр. 1925 г. На погребении в Малом соборе обители 12 апр. присутствовало много иерархов и ок. 300 тыс. мирян. Худож. П. Д. Корин, пораженный отпеванием и похоронами Патриарха, задумал главную, но так и оставшуюся незавершенной картину «Русь уходящая». В бывш. покоях Патриарха Тихона (слева от надвратного Тихвинского храма) открыт мемориальный музей, где хранится облачение святителя - саккос, митра, четки и др. предметы, найденные в его могиле при обретении мощей.

В 1922-1924 гг. настоятелем Д. м. был архим. Алексий (Палицын). На 1927 г. в обители было 24 чел., из них 4 - «служители культа» (Там же. Л. 12 об.- 13). С 1924 г. часть помещений Д. м. занимала детская трудовая колония, районный подотдел по борьбе с огородными вредителями, а также созданный в 1929 г. Антирелигиозный музей, в к-рый свозились иконы и священные предметы из закрытых и разрушенных храмов столицы. Так, на стенах Д. м. были помещены барельефы взорванного в 1931 г. храма Христа Спасителя и др. фрагменты архитектуры снесенных зданий Москвы. В кон. 20-х гг. дирекция музея неоднократно обращалась в Московский отдел народного образования с жалобами на то, что на территории мон-ря «ведется торговля святой водой, образами, поповской дореволюционной литературой» (Там же. Л. 14). Музей также преградил доступ к юж. колокольне, сданной Д. м. в бесплатное пользование.

Одновременно в 1925-1928 гг. Д. м. был резиденцией т. н. григорианского раскола. Именно в Д. м. с согласия ОГПУ 22 дек. 1925 г. состоялось совещание 10 архиереев, к-рые, игнорируя переход высшей церковной власти к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергию (Страгородскому), образовали т. н. Временный Высший Церковный Совет (ВВЦС) под председательством архиеп. Свердловского Григория (Яцковского). Раскольникам были переданы 2 храма из 4, действовавших в то время на территории обители (Там же. Д. 2. Л. 85 об.).

Печь с чашей для мироварения (Малый собор Донского мон-ря). Фотография. 2007 г.

Печь с чашей для мироварения (Малый собор Донского мон-ря). Фотография. 2007 г.

В нач. 30-х гг. Д. м. был окончательно закрыт, в 1934 г. в мон-ре организован Музей архитектуры. В 1946 г. Малый собор Д. м. был открыт как приходский храм. С этого времени в нем совершается чин мироварения (каждые 3-4 года). Подготовка к мироварению начинается на Крестопоклонной неделе, после молитвословий. В среду в соборе совершается малое водоосвящение и окропляются св. водой вещества и коренья, из к-рых готовятся благовонные настои. Торжественное начало мироварению полагается в Великий понедельник; в этот день котел наполняется необходимыми веществами, огонь для мироварения возжигается трикирием. Во время варки (с Великого понедельника до среды) священнослужители непрерывно читают Евангелия. В среду в Донском соборе назначенный иерарх (или Патриарх) благословляет сосуды с благовониями, в к-рые добавляется елей и вино. Освящение нового мира происходило и происходит в Великий четверг в Богоявленском патриаршем соборе. Обряд освящения совершает Патриарх по окончании евхаристического канона (Нефедов Г., прот., Соколов Ф., диак. Чин мироварения и освящение мира // ЖМП. 1984. № 6. С. 8-9; Бондарев И., свящ. Освящение новоприготовленного мира // Там же. № 9. С. 79-80).

С сент. 1949 г. в Малом соборе служил свящ. Николай Голубцов (брат архиеп. Новгородского Сергия) - составитель службы с акафистом Донской иконе Божией Матери. На Благовещение в Малом соборе, у могилы свт. Тихона, Патриархи Московские служили литию. Во время гонений на Церковь в 60-х гг. собор не закрыли, объединив его с приходом близлежащей Ризоположенской ц. на Донской ул. Службы в соборе совершались накануне и в дни великих и престольных праздников. Пел только левый, любительский хор Ризоположенской ц.

17 июля 1989 г. в Д. м. перед скульптурами из храма Христа Спасителя состоялся молебен новомученикам Российским, в сент. того же года - молебен в годовщину убийства П. А. Столыпина. 30 окт. 1990 г. в соответствии с решением исполкома Моссовета 7 храмов Д. м. были переданы РПЦ. Решением Свящ. Синода от 7 мая 1991 г. Д. м. был возвращен Церкви, наместником обители стал архим. Агафодор (Маркевич). 18 авг. того же года был освящен Большой собор Д. м. 19 февр. 1992 г. в Малом соборе были обретены мощи св. Тихона, Патриарха Московского, в 1998 г. перенесенные в Большой собор.

К 2007 г. отреставрированы и открыты все храмы Д. м., построены новые церкви.

К Д. м. приписан храм в честь Иверской иконы Божией Матери, к-рый находится в здании, построенном в 1911 г. по проекту архит. Г. А. Гельфрейха для Московского об-ва призрения, воспитания и обучения слепых детей (проспект Мира, 13). В здании приюта до 1917 г. находилась домовая ц. во имя равноап. Марии Магдалины, впосл. уничтоженная. В 1996 г. здание приюта было отреставрировано, возобновленный храм освящен в честь Иверской иконы Божией Матери и стал реликварием Д. м.; большинство икон храма имеют ковчеги с частицами мощей. Ежегодно в день праздника Донской иконы Божией Матери (19 авг./1 сент.) в Д. м. из ГТГ приносят Донскую икону XIV в. 7 апр., в праздник Благовещения, в Д. м. совершается Патриаршее служение у раки с мощами свт. Тихона в память его кончины.

Ист.: Чекунова А. Е. Док-ты о хозяйственном положении Донского мон-ря в кон. XVII - нач. XVIII в. // СА. 1984. № 1. С. 43-46; она же. Источники о состоянии зернового хозяйства в монастырских вотчинах 1-й четв. XVIII в.: (По мат-лам Донского мон-ря) // Тр. МГИАИ. М., 1974. Т. 30. Вып. 1. С. 149-156.

Лит.: Горчаков Н. Д. Описание Донского мон-ря в Москве. [М., 1842]; Дмитриев Н. В. Донской мон-рь. М., 1857; Забелин И. Е. Историческое описание Моск. ставропигиального Донского мон-ря. М., 18932; И. К. Донской мон-рь в Москве. М., 18962; Доброумов С. И. Донской мон-рь в Москве. М., [1913]; Гренберг Ю. И. Надвратная колокольня Донского мон-ря в Москве // Памятники культуры: Исслед. и реставрация. М., 1963. Вып. 4. С. 75-106; Аренкова Ю. И., Мехова Г. И. Донской мон-рь: [Фотоальбом]. М., 1970; они же. Донской мон-рь: Ист.-архит. очерк. М., 1971; Чекунова А. Е. Владения Донского мон-ря в кон. XVII в. // Вопросы истории хозяйства и населения России XVII в. М., 1974. С. 308-310; она же. Урожайность зерновых культур в монастырском хозяйстве 1-й четв. XVIII в.: (По фондам Донского мон-ря) // Проблемы аграрной истории. Минск, 1978. Ч. 1: (С древнейших времен до XVIII в.). С. 36-45; она же. Вотчинное хозяйство и крестьяне в кон. XVII - 1-й четв. XVIII в.: (По мат-лам Донского мон-ря): АКД. М., 1979; Налетов А. Г. Государство и мон-ри во 2-й пол. XVII - 1-й четв. XVIII в.: (По мат-лам моск. Донского мон-ря) // ВМУ: Ист. 1977. № 4. С. 53-62; он же. Слобода Донского мон-ря во 2-й пол. XVII - 1-й четв. XVIII в. // Там же. 1981. № 1. С. 51-63; он же. К истории создания иконостаса нового собора Донского мон-ря // Там же. 1985. № 2. С. 65-76; он же. Усыпальница Зубовых в Московском Донском мон-ре // Моск. журнал. 1993. № 1. С. 37-39; Бусева-Давыдова И. Л. Об истоках композиционного типа «восьмерик на четверике» в рус. архитектуре кон. XVII в. // Архит. наследство. М., 1985. № 33. С. 220-226; она же. Царские усадьбы XVII в. и их место в истории рус. архитектуры // Архитектура рус. усадьбы. М., 1998. С. 38-49; Артамонов М. Д. Кладбище Донского мон-ря // Памятники Отечества. М., 1986. № 1(13). С. 95-104; Некрополь Донского мон-ря / Авт.-сост.: С. В. Гераскин, А. Н. Луппол. М., 1986 (1987); Герои Отечественной войны 1812 г.: Путев. по некрополю Донского мон-ря / Авт.-сост.: А. Н. Луппол. М., 1988; Вишнева М. М. «Эта память о днях в Донском…» (осень 1922 - весна 1923) // Юность. 1990. № 9. С. 77-83; Трубникова О. А. Новые композиционно-пространственные решения 80-х гг. XVII в. на примере архитектуры ансамблей моск. Новодевичьего и Донского мон-рей // Коломенское: Мат-лы и исслед. М., 1992. Вып. 3. С. 142-152; Иванова Л. В. «Старая Москва» и увековечение памяти В. О. Ключевского // АЕ за 1991 г. М., 1994. С. 200-202; Александров Ю. Н. Донской ставропигиальный мон-рь // Наше наследие. 1995. № 35/36. С. 53-63; Баталов А. Л. Московское каменное зодчество кон. XVI в. М., 1996; Домбровский И. Е. О тургеневском некрополе в Донском мон-ре // Моск. некрополь: История. Археология. Искусство. Охрана: Мат-лы науч.-практ. конф. М., 1996. С. 91-92; «Выработать условия передачи»: [О передаче Донского мон-ря в Москве РПЦ] // Источник. 1997. № 4. С. 79-82; Прохоров М. Ф., Чекунова А. Е. Вотчинное хозяйство Донского мон-ря в XVII-XVIII вв. // Мон-ри в жизни России: Мат-лы науч. конф. Калуга; Боровск, 1997. С. 60-65; Романюк С. К. Москва прирастала слободами: Слободы Шаболовская и Донская // Наука и жизнь. 1997. № 12. С. 76-83; Рязанов А. М. Усыпальница князей Голицыных в ц. Архангела Михаила на территории Донского мон-ря // Мон-ри в жизни России: Мат-лы науч. конф. Калуга; Боровск, 1997. С. 115-120; Компанец С. Некрополь Донского мон-ря // Вышенский паломник. 1998. № 3. С. 92-99; Федотов А. Я. Греч. некрополь 2-й пол. XVIII - 1-й пол. XIX в. на территории Донского монастыря в Москве: Описание и опыт атрибуции эпиграфики // Греч. культура в России XVII-XX вв.: [Сб. ст.]. М., 1999. С. 21-25; Кутищева А. В. Некрополь грузинских гос. и политических деятелей в Донском мон-ре // Макариевские чт. Можайск, 2000. Вып. 7: Мон-ри России. С. 351-367; Памятники архитектуры Москвы: Юго-вост. и юж. части территории между Садовым кольцом и границами города XVIII в. (от Земляного до Камер-Коллежского вала) / Науч. ред.: А. И. Комеч. М., 2000. С. 270-295; Божухина Т. Д. Донской ставропигиальный мон-рь: Буклет. М., 2001; Донской ставропигиальный муж. мон-рь. М., 2006.

А. Н. Казакевич

Источник: ДОНСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ МОСКОВСКИЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ

Храм Преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле

Источник: Храм Преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле

ЕКАТЕРИНА

[греч. Αἰκατερίνη, Αἰκατερῖνα] († 305?), вмц. Александрийская (пам. 24 нояб.; пам. греч., пам. зап. 25 нояб.), одна из самых почитаемых святых в христ. мире. Сохранилось неск. Мученичеств Е.: 3 анонимных (BHG, N 30a-31b, 32a), Мученичество BHG, N 30, в рукописи приписано некоему Афанасию (Анастасию), называвшему себя стенографом (ταχυγράφος) и слугой Е., и Мученичество, составленное прп. Симеоном Метафрастом (BHG, N 32). Кроме того, сохранились Похвальное слово Е. Анастасия Протасикрита (BHG, N 32b) и перевод Мученичества на араб. язык (BHO, N 26). Е. род. в Александрии Египетской и принадлежала к царскому роду (была дочерью некоего имп. Константина, в ранних источниках не указано, какими землями он правил). Она отличалась редкой красотой и способностями к наукам: к 18 годам изучила риторику, философию, медицину, прочитала творения всех известных античных поэтов и историков и знала 72 языка. В 305 г. имп. Максенций (или Максимин) разослал приказ всем жителям окрестных земель собраться в Александрии для жертвоприношения языческим богам. В город стали стекаться люди, к-рые вели быков или несли птиц для жертвоприношений. Е., увидев бесчинства, происходящие на празднестве, пришла во дворец, чтобы убедить императора в ложности языческой веры. Царь был поражен ее красотой и, будучи сам не готовым к спору с ученой девой, созвал 50 искуснейших мудрецов-риторов, чтобы те убедили ее отречься от христианства. Перед диспутом, на к-рый собралось множество народа, Е. явился арх. Михаил, ободривший святую. В долгом споре дева сумела победить риторов, доказав им ничтожество языческих богов. Когда разгневанный император потребовал опровергнуть доводы Е., все философы ответили, что не имеют аргументов против истины. После поражения в споре риторы были приговорены императором к сожжению на костре. Перед казнью они приняли христианство. Их останки были найдены нетронутыми огнем, при виде этого чуда многие уверовали во Христа.

Вмц. Екатерина с житием. Икона. Посл. треть XVI в. (КБМЗ)

Вмц. Екатерина с житием. Икона. Посл. треть XVI в. (КБМЗ)

Вскоре Е. снова предстала перед императором и, отказавшись принести жертву языческим богам, была взята под стражу и осуждена на пытки. Императрица Августа, жена Максенция, узнав о мудрости и добродетелях Е., пожелала взглянуть на нее. Вместе с военачальником (стратилатом) Порфирием и отрядом из 200 солдат императрица ночью пришла к темнице, где находилась Е. Побеседовав с ней при свете сияния, исходящего от лица святой, они тоже уверовали во Христа.

Е. пробыла в заточении 12 дней. Все это время голубь приносил ей пищу, на 12-й день явился Сам Христос в окружении ангелов. Видя тщетность попыток убедить святую отречься от веры, Максенций по совету придворного приказал построить необычное орудие пыток, состоящее из 4 колес с острыми гвоздями. Но когда через 3 дня орудие было готово и Е. привязали к колесу, чтобы начать пытку, механизм чудесным образом разрушился, а колеса раскатились во все стороны, покалечив многих из собравшихся посмотреть на казнь. Нек-рые из присутствовавших при этом чуде уверовали во Христа. Разгневанный Максенций приказал предать Е. жестоким истязаниям. Императрица Августа пыталась вступиться за святую и образумить мужа, но император приказал пытать и ее, отрезать груди, а потом казнить. В тот же день казнили и военачальника Порфирия с отрядом (пам. императрицы и воинов 24 нояб.).

Казнь философов. Клеймо иконы «Вмц. Екатерина с житием». 1668 г. (?) (ЯХМ)

Казнь философов. Клеймо иконы «Вмц. Екатерина с житием». 1668 г. (?) (ЯХМ)

Е. приговорили к усечению мечом и казнили на следующий день. Многочисленная толпа скорбящих сопровождала ее на место казни. Е., видя стольких сопереживающих ей людей, обратилась к Господу с молитвой, чтобы тело ее не осталось на земле и чтобы всем, кто будет помнить и почитать ее, были дарованы земные блага, прощение грехов и упокоение после кончины. Когда Е. отрубили голову, из раны вместо крови потекло молоко. Спустившиеся с неба 4 ангела перенесли ее тело на гору, соседнюю с горой Синай.

По преданию, мощи святой были обретены ок. 800 г. на вершине горы, к-рая стала впосл. называться горой Св. Екатерины (по др. версии, у подножия горы Хорив) и перенесены в Синайскую обитель (впосл. Екатерины великомученицы монастырь на Синае), к-рая на протяжении мн. столетий являлась главным центром распространения почитания этой святой по всему христ. миру.

Впосл. легенда о Е. претерпела изменения. Согласно историку Этьену де Лузиньяну (XVI в.), Е. якобы была дочерью кипрского царя Консты, в честь к-рого Саламин был переименован в Констанцию (название городу было дано в честь имп. Констанция II). Рим. император назначил Консту правителем Египта, поэтому Е. выросла в Александрии. После смерти отца она вернулась на Кипр, где правил ее дядя. Узнав, что она христианка, он заточил ее в темницу сначала близ Саламина и затем в Пафосе, а потом отослал в Александрию к Максенцию, который предал ее мученической смерти (Hacket J., Παπαϊωάννου Χ. ῾Ιστορία τῆς ᾿Ορθοδόξου ᾿Εκκλησίας Κύπρου. Πειραιάς, 1927. Τ. 2. Σ. 172-173). Другая версия кипрского предания о Е. (о ссылке кипрского царя Консты в Александрию и о мученичестве Е. по приказу Максимина) изложена в «Хронологической истории острова Кипр» архим. Киприана (Κυπριανός, ἀρχιμ. ῾Ιστορία χρονολογικὴ τῆς Νήσου Κύπρου. ᾿Ενετία; Λευκωσία, 1788, 19022. Σ. 252). Наиболее раннее упоминание о почитаемой верующими темнице Е. близ Саламина относится к XIV в. Установлено, что эта темница представляет собой гробницу кон. VIII - нач. VII в. до Р. Х. (Karageorghis V. The Cyprus Аncient Monuments. Nicosia, 1989. P. 61-62). Впрочем, древняя гробница могла впосл. использоваться как тюрьма.

Перенесение мощей вмц. Екатерины на Синай. Миниатюра из «Прекрасного Часослова Иоанна, герцога Беррийского». 1405-1408/09 гг. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк. Col. Cloisters. 1954. 54.1.1.Fol. 20)

Перенесение мощей вмц. Екатерины на Синай. Миниатюра из «Прекрасного Часослова Иоанна, герцога Беррийского». 1405-1408/09 гг. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк. Col. Cloisters. 1954. 54.1.1.Fol. 20)

Первые сведения о жизни и почитании святой относятся к довольно позднему времени. Согласно Ж. Вито, в основе всех сохранившихся текстов лежало Мученичество, составленное на греч. языке в VI-VII вв. Самым древним свидетельством почитания Е. до недавнего времени считалось ее упоминание в Житии прп. Павла Латрского (X в.). Однако был найден мюнхенский манускрипт (Clm. 4554. VIII-IX вв.), содержащий лат. вариант Мученичества Е. К VIII-IX вв. относятся также 2 фрески с изображением святой: одна находится в Риме, другая - в Неаполе.

Среди ученых вопрос об исторической достоверности существования Е. вызывает множество споров. Некоторые полагают, что ее образ восходит к анонимной христианке, о к-рой церковный историк IV в. Евсевий, еп. Кесарии Палестинской, сообщает сведения, во многом схожие с Мученичеством Е.: девушка отличалась красотой, мудростью, была блестяще образованна, героически выдержала все истязания, к к-рым была приговорена по приказу Максенция (Euseb. Hist. eccl. VIII, XIV 15). Однако, согласно Евсевию, эта дева, к-рую Руфин в лат. переводе «Церковной истории» именует Доротеей, не была казнена; император ограничился ссылкой и лишением имущества. Цезарь Бароний предполагал, что, возможно, святая вернулась из ссылки и в скором времени приняла мученическую смерть в Александрии, а имя Доротея было именем святой до обращения в христианство, при крещении она получила имя Екатерина, которое, согласно самой распространенной интерпретации, в переводе с греческого означает «всегда чистая».

По др. версии, образ Е. восходит к Ипатии - женщине-философу, убитой разъяренной толпой в результате внутрицерковных распрей (415). Она тоже была родом из Александрии Египетской, славилась мудростью и образованностью, обладала глубокими знаниями философии, риторики, математики и астрономии (Socr. Schol. Hist. eccl. VI 15).

Вмц. Екатерина. Фреска ц. Сан-Лоренцо фуори ле Мура, Рим. XII в. (?)

Вмц. Екатерина. Фреска ц. Сан-Лоренцо фуори ле Мура, Рим. XII в. (?)

Неясными остаются обстоятельства обращения Е. в христианство. В древнейших редакциях ее Жития нет подробного описания принятия Е. христ. веры. Ставший впосл. очень распространенным сюжет «мистической свадьбы» впервые появляется, видимо, в 1438 г. в англ. переводе Мученичества Е., т. к. именно с этого времени сюжет «свадьбы» возникает в живописи. Согласно легенде, знатную девицу редкой красоты и мудрости Е. родственники принуждали к замужеству, чтобы у нее была возможность передать по наследству царский титул и огромное денежное состояние. Е. поставила условие: ее жених должен быть равен ей, во-первых, по знатности происхождения, во-вторых, по богатству, в-третьих, по красоте, в-четвертых, по образованности и мудрости. Тогда мать Е., тайная христианка, отвела ее к некоему подвижнику, к-рый сказал, что знает Человека, не просто равного, а превосходящего Е. по всем 4 критериям. Когда Е. просила назвать Его имя, думая, что речь идет о каком-то земном правителе, старец дал ей икону Пресв. Богородицы с Младенцем и велел молиться перед ней. Во время молитвы Е. явилась Дева Мария с Младенцем на руках. Младенец отвернулся и не хотел даже взглянуть на девушку, но сказал, что, если дева хочет увидеть своего Жениха, она должна принять наставления старца, давшего икону. Е. немедленно отправилась к подвижнику, и тот научил ее христ. вере и крестил. После принятия крещения Е. снова явилась Богородица с Младенцем, Который надел ей на палец обручальный перстень. С тех пор Е. до мученической кончины проводила все время в молитвах и благочестивых занятиях.

Помимо мон-ря на Синае частицы мощей Е. находятся в греч. храмах и мон-рях: зуб хранится в мон-ре Живоносного Источника на о-ве Андрос, частицы мощей - в афинских храмах во имя Е. на Плаке (XI-XII вв.) и во имя свт. Николая Чудотворца в р-не Като-Патисия, а также в мон-рях Хиландар, вмц. Анастасии Узорешительницы близ Фессалоники, Зербица близ Спарты, Апаносифи на о-ве Крит и св. Георгия в Малесине, ном Фтиотда (Meinardus O. F. A. A Study of the Relics of Saints of the Greek Orthodox Church // Oriens Chr. 1970. Bd. 54. S. 154). Чтимая икона великомученицы находится в ц. во имя Е. в Фессалонике (постройка датируется от 1280 до 2-й четв. XIV в.).

В Армянской Церкви память Е. празднуется 27 марта.

Ист.: BHG, 30-32b; SynCP. Col. 253-258; PG. 116. Col. 276-301 [Мученичество Е. Симеона Метафраста]; PG. 117. Col. 179 [Минологий Василия II]; Νικόδημος. Συναξαριστής. Τ. 2. Σ. 182; ЖСв. Нояб. С. 659-680.

Лит.: Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 3. С. 482-483; Varnhagen H. Zur Geschichte der Legenden der Katharina von Alexandrien. Erlangen, 1891; Viteau J. Passions des saints Écaterine et Pierre d'Alexandrie, Barbara et Anysia. P., 1897; Bronzini G. B. La leggenda di s. Caterina d'Alessandria: Passioni greche e latine // MRAL. Ser. 8. 1960. Vol. 9/2. P. 258-416; Ράμφος Ι., ᾿Ενεισλείδης Χ., Παπευαγγέλου Π., Λουκάτος Δ. Μιτσίδης Α. Αἰκατερίνη // ΘΗΕ. Τ. 1. Σ. 1035-1042; Bardy G. Catherine D'Alexandrie // DHGE. Т. 11. Col. 1503-1505; Balboni D., Bronzini G. B. Caterina di Alessandria // BiblSS. Vol. 3. Col. 954-978; Giamberardini G. St. Caterina di Alessandria. Jerusalem, 1978; Σωφρόνιος (Εὐστρατιάδης). ῾Αγιολόγιον. Σ. 18; Walsh C. The Cult of St. Katherine of Alexandria in Early Medieval Europe. Aldershot; Burlington, 2007.

М. А. Беломестных

Почитание Е. на Западе

Лат. лит. традиция, посвященная Е., гораздо шире и разнообразней греческой. Существует неск. лат. Мученичеств (BHL, N 1657-1666, 1673-1678), а также агиографические произведения др. жанров: «Рождение вмц. Екатерины» (BHL, N 1668), «Обращение вмц. Екатерины» (BHL, N 1669- 1672), «Сказание об открытии мощей» (BHL, N 1679) и многочисленные «Чудеса вмц. Екатерины», в основном происходившие с паломниками в Синайском мон-ре (BHL, N 1680-1700).

Вмц. Екатерина. Икона. Кон. XVII в. (ГМЗК)

Вмц. Екатерина. Икона. Кон. XVII в. (ГМЗК)

Вероятно, самым ранним свидетельством является изображение Е. с надписью имени святой в катакомбах Сан-Дженнаро в Неаполе (Achelis. 1936. Р. 28), к-рое может быть датировано IX-X вв. В Риме свидетельства почитания Е. относят к IX - кон. X в. Большинство из них - фрески катакомб и церквей - трудно датировать: в ц. Сан-Лоренцо фуори ле Мура (XII в.), в катакомбах Кириаки (вместе с Богородицей и св. Кириакой, IX и XI вв.?), в ц. Сан-Себастьяно аль Палатино фреска является частью росписи храма (вероятно, кон. X в.). Этот монастырь имел прочные связи с бенедиктинским мон-рем Монте-Кассино (Юж. Италия), к-рый являлся одним из важнейших мест распространения почитания в Зап. Европе. Аббат мон-ря Монте-Кассино Иоанн (998-1010) провел на Синае 6 лет (нач. 90-х гг. X в.), откуда, видимо, привез текст Мученичества святой. Монах из мон-ря Монте-Кассино Альфан, побывавший в К-поле в 1062 г., посвятил Е. 3 гимна (PL. 147. Col. 1240-1241), к-рые свидетельствуют о хорошем знании автором текста Мученичества Е.

Во Франции центром почитания Е. было бенедиктинское аббатство Ла-Трините-о-Мон (близ Руана), куда между 1033 и 1059 гг. из Синайского мон-ря была привезена часть мощей великомученицы. В XI в. крестоносцами был основан рыцарский орден Е. при храме на горе Синай. Благодаря крестоносцам в XII в. значительно увеличилось количество паломников из Зап. Европы на Св. землю, в т. ч. на Синай. Известно, что в 60-х гг. XII в. Синай посетил Филипп де Мийи, впосл. Великий магистр ордена тамплиеров (1169-1170). Он подробно описал свое путешествие в письме (1169) к поэту Маврикию де Краону, и передал ему частицу мощей Е., к-рую тот позже подарил франц. мон-рю (Broussillon B., de. La maison de Craon 1050-1480: Étude hist. accompagnée du Cartulaire de Craon. P., 1893. Т. 1. P. 101).

С 1571 г. в Польше действует жен. монашеская конгрегация св. Е. (резиденция - в аббатстве Гроттаферрата, близ Рима). Е. почитается и в др. странах Зап. Европы: в средние века почитание мученицы распространилось на территории Великобритании, особенно в Уэльсе. Она стала одной из самых чтимых святых в средневек. Швеции, где сохранилось ок. 300 изображений Е. (фрески, иконы, скульптуры). Е. почитается на Западе как покровительница учащегося юношества, богословов и философов, а также Парижского ун-та.

Ист.: BHL, N 1657-1700; MartRom. P. 543-544.

Лит.: Achelis H. Die Katakomben von Neapel. Lpz., 1936; Weigand E. Zu den altesten abendländischen Darstellungen der Jungfrau und Märtyrin Katherina von Alezandria // Pisciculi: Studien zur Religion und Kultur des Altertums / Ed. T. Klauser, A. Rucker. Münster, 1939. P. 279-290; Lentini А., Avagliano F. I Carmi di Alfano I Arcivescovo di Salerno. Montecassino, 1974. (Miscellanea cassinese; 38); Martina S. La Basilica Patriarcale di San Lorenzo fuori le mura. R., 1997; КатЭ. Т. 1. С. 1795-1798.

О. С. Гринченко

Почитание у южных славян и в России

Применительно к эпохе средневековья достаточно трудно выделить определенные периоды и районы особого почитания Е. Пространное Мученичество Е. переведено в составе дометафрастовских Миней Четьих (см.: Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1. С. 508; о версиях текста см.: Hannick. Maximos Holobolos. S. 147. N 109; изд. в составе ВМЧ) в Болгарии в X в. или для Руси в XII в. (по мнению Д. Е. Афиногенова), краткие Мученичества Е. входят в Прологи, служба помещена в годовом комплекте Миней служебных (древнейший список в составе новгородской Минеи на нояб. 1097 г.- РГАДА. Ф. 381. № 91; изд. И. В. Ягичем). Служба ей не встречается в доиерусалимских Минеях Праздничных. Метафрастова редакция Мученичества Е. была переведена в посл. трети XVI в. в кружке А. М. Курбского (Калугин В. В. Андрей Курбский и Иван Грозный. М., 1998. С. 184, 308). Неясны время и обстоятельства возникновения перевода в составе рукописи РГБ. Унд. 251 (нач.: «Сия приснопамятная бяше от прехвальнаго великаго града Александрии…» (Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1. С. 508. Примеч. 24). Перевод Мученичества Е. на «просту мову» (нач.: «Максентий незбожный седячы на панстве Римском…») содержится в Минее Четьей, переписанной в 1669 г. в Кутеинском Успенском мон-ре под Оршей (Вильнюс. БАН Литвы. Ф. 19. № 82. Л. 176- 181 об., см.: Добрянский Ф. Н. Описание рукописей Виленской публичной б-ки, церковно-славянских и русских. Вильна, 1882. С. 131, 136). Имя Е. не содержится в числе имен св. жен в старослав. молитве против диавола (см.: Конзал В. Старославянская молитва против дьявола. М., 2002. С. 77), не исключено, впрочем, что это дефект единственного сохранившегося списка (о неисправности текста в целом см.: Там же. С. 9-13), но читается в составе молитвы Св. Троице, датируемой XI в. и созданной, по наиболее убедительному предположению, в Сазавском мон-ре в Чехии (Konzal V. Otazniky kolem cirkevneslovanske Modlitby k sv. Trojici a ceskych vlivu na literaturu Kyjevske Rusi // Palaeoslovenica: Pamatce J. Kurze (1901-1972). Praha, 1991. S. 8-23).

Вмц. Екатерина. Икона. Ок. 1923 г. (ЕМИИ)

Вмц. Екатерина. Икона. Ок. 1923 г. (ЕМИИ)

Об истории почитания Е. в Болгарии и Сербии сохранилось очень мало сведений. Ее имя не входит в царский ономастикон, возможно, потому, что воспринималось прежде всего как монашеское, а в Сербии отчасти и как «латинское» (из-за широкого распространения в Италии и католич. Далмации). Едва ли случайно, что в ономастической части словаря Дж. Даничича, основанного в первую очередь на документальных источниках, все примеры имени происходят из Боснии, в культурном отношении тесно связанной с Венгрией, Италией и Далмацией (см.: Даничић Ђ. Рjечник из књижевних старина српских. Београд, 1863, 1975p. T. 1. С. 442-443).

Сходная ситуация наблюдается на Руси по крайней мере до XV в. В домонг. время известен только 1 случай наречения именем Е. в княжеской семье дочери вел. кн. Всеволода Ярославича (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 283). С XV в. (очевидно, во 2-й пол.) наблюдается достаточно широкое распространение изображений Е. в рус. иконописи, в т. ч. житийной (см. в разд. «Иконография»). Только в XVII в. имя вошло в царский ономастикон - его носила родившаяся в 1658 г. дочь царя Алексея Михайловича. С этим связан новый перевод Мученичества Е., выполненный иером. Арсением Греком и опубликованный в 1660 г. в составе Анфологиона, а также упоминание Е. (наряду с носящей ее имя царевной) в эпиграмматическом цикле «Еленхос», написанном в 1675 г. иером. Епифанием (Славинецким) (см.: Сазонова Л. И. Литературная культура России: Раннее Новое время. М., 2006. С. 221, 405, 430, 463, 468, 757). На месте явления царю во сне Е., возвестившей о рождении дочери, в 1660 г. был основан Екатерининский мон-рь (пустынь), «что в Ермолинской роще» близ Подольска (Зверинский. Т. 2. № 792). Расцвет популярности имени в аристократической среде относится к XVIII-XIX вв. и несомненно связан с тем, что его носили 2 императрицы.

Великомученицы Ирина, Екатерина и Варвара. Мозаика кафоликона мон-ря Осиос Лукас. 30-е гг. XI в.

Великомученицы Ирина, Екатерина и Варвара. Мозаика кафоликона мон-ря Осиос Лукас. 30-е гг. XI в.

В России посвящения Е. мон-рей сравнительно редки и известны не ранее XVI в. Посвящения Е. церквей (в основном придельных) до XVIII в. были только в больших городах. В Новгороде ц. во имя Е. на Торгу («на Козьей Бородке») перечислена среди деревянных церквей, сгоревших в 1310 г. (ПСРЛ. Т. 3. С. 93, 334), позднее (по крайней мере с рубежа XIV и XV вв.) она фигурирует как каменный придел ц. Успения на Торгу (ПСРЛ. Т. 11. С. 172). Приделы во имя Е. известны в Новгороде также при храмах Космы и Дамиана на Козмодемьянской и Холопьей улицах (Роспись новгородских церквей 1615 г. // Опись Новгорода 1617 г. М., 1984. Ч. 2. С. 284. (Памятники отеч. истории; Вып. 3)). В псковском монастыре Пятницы в Бродах в 1534 г. была освящена каменная ц. прп. Параскевы с приделом во имя Е. (ПСРЛ. Т. 5. Вып. 1. С. 106). В Москве ц. Е. на Всполье (Б. Ордынка) упоминается в «Новом летописце» в связи с освобождением Москвы Вторым ополчением от поляков в окт. 1612 г. (ПСРЛ. Т. 14. С. 125). Придел во имя Е. существовал в кремлевской ц. Рождества Богородицы на Сенях (упом. с 1613 - Павлович Г. А. Храмы средневек. Москвы по записям ладанных книг // Сакральная топография средневек. города. М., 1998. С. 154). Е. была посвящена также походная церковь, сопровождавшая русское войско во время победоносного похода на Казань в 1552 г. (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. С. 205; Ч. 2. С. 500). В Твери ц. во имя Е. (каменная с 1781) находилась в Затверецком посаде (Комаров Б. Чертеж города Твери до перепланировки XVIII в. // Архит. наследство. М., 1956. Вып. 6. С. 153, 155).

Частицы мощей Е. содержались в 2 реликвариях из Благовещенского собора Московского Кремля - наперсном кресте-мощевике (ГММК, инв. МР-3671) 70-х гг. XV в. (?) (Царский храм: Святыни Благовещенского собора в Кремле. М., 2003. С. 266-268; кат. 94) и в резной иконе-складне «Похвала Богоматери» с избранными святыми на обороте (ГОП. Инв. 236БЛ) 3-й четв. (?) XV в. (Николаева Т. В. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV - 1-й четв. XVI в. М., 1971. С. 58-59, № 40). Появление частиц мощей и распространение почитания Е. в Москве в это время исследователи связывают с приездом на Русь Софии Палеолог.

Е. упоминает патриарх Александрийский Иоаким I в послании к царю Иоанну Грозному по случаю похода рус. войск на Казань (ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. С. 669).

А. А. Турилов

Гимнография

Память Е. отмечается в Типиконе Великой ц. IX-XI вв. (Mateos. Typicon. T. 1. P. 114) 25 нояб., без богослужебного последования.

В Студийско-Алексиевском Типиконе 1034 г. память Е. отсутствует, однако в Минеях студийской традиции XII-XIV вв. (напр., см.: Горский, Невоструев. Описание. Т. 3. Ч. 2. С. 32; Ягич. Служебные Минеи. С. 446-461) последование Е. помещается 25 нояб. наряду с последованиями святителей Климента и Петра и включает канон, 6 стихир, седален.

Согласно Евергетидскому Типикону 2-й пол. XI в. (Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 324-325), память Е. отмечается 24 нояб.; последование Е. соединяется с последованием свт. Григория Акрагантского. Служба в этот день имеет ряд праздничных черт: прокимен на вечерне, самогласны на вечерней и утренней стиховне, отпустительный тропарь 4-го гласа ῾Η ἀμνάς σου ᾿Ιησοῦ̇ (   ), кондак Е., eксапостиларий ῾Ο οὐρανὸν τοῖς ἄστροις̇ (  ). На утрене указан канон Е., составленный гимнографом Феофаном, плагального 4-го (т. е. 8-го) гласа, ирмос: ῾Αρματηλάτην Θαραώ̇ (  ). О каноне замечено, что он приведен (в Минее) 25 нояб. На литургии после входа - тропарь Е.; прокимен из Пс 67, аллилуиарий со стихом из Пс 39, причастен Пс 32.1, Апостол и Евангелие - только дня.

Согласно Мессинскому Типикону 1131 г. (Arranz. Typicon. P. 61-62), память Е. отмечается 25 нояб., соединяются последования Е., святителей Климента и Петра и мч. Меркурия (т. о., в этот день соединяются 4 последования Минеи). Стихиры Е. вместе с самогласном исполняются на вечерней стиховне; указан тот же, что и в Евергетидском Типиконе, отпустительный тропарь Е. На утрене поется 1 канон, в котором вместе прославляются святые, чья память приходится на 25 нояб. На литургии песнопений и чтений в честь Е. не указано.

Богоматерь и вмц. Екатерина. Икона. Ок. 1600 г. Мастер Ангелос. (мон-рь ап. Иоанна Богослова на о-ве Патмос)

Богоматерь и вмц. Екатерина. Икона. Ок. 1600 г. Мастер Ангелос. (мон-рь ап. Иоанна Богослова на о-ве Патмос)

В ранних греч. (напр., Sinait gr. 1096, XII в.; см.: Дмитриевский. Описание. Т. 3. С. 33) и во всех слав. редакциях Иерусалимского устава память Е. празднуется 24 нояб.; последование Е. соединяется с последованиями мч. Меркурия и попразднства Введения во храм Пресв. Богородицы и включает (кроме канона, стихир-подобнов и седальна) 2 самогласна, тропарь, кондак; в светильне прославляются праздник Введения Пресв. Богородицы во храм, памяти Е. и мч. Меркурия. На литургии греч. первопечатные Типиконы указывают общую службу мучеников, а слав. описывают состав службы подробно: прокимен и причастен те же, что и в Евергетидском Типиконе, аллилуиарий со стихом из Пс 33, чтения: Еф 6. 10-17, Лк 21. 12-19. В греч. богослужебных книгах приводятся др. чтения - Гал 3. 23-4. 5, Мк 5. 24b-34.

В греч. печатных изданиях Иерусалимского устава XVI-XVII вв. указывается общий тропарь Е. 4-го гласа, как и в Евергетидском Типиконе; последование Е. включает 2 цикла стихир-подобнов, 2-й из к-рых поется на хвалитех. До кон. XV в. в слав. рукописях Иерусалимского устава служба 24 нояб. включает общий для Е. и мч. Меркурия тропарь     (напр., см.: Миркович. Типикон. С. 62б). В рукописях и печатных изданиях с кон. XVI в. появляется особенный тропарь Е. 4-го гласа     , помещаемый в слав. книгах вплоть до наст. времени. Кондак Е. обычно приводится после 6-й песни канона, что говорит о праздничности памяти Е. (нек-рые рукописи назначают его по 3-й песни). В отредактированном Типиконе 1682 г. 24 нояб. имеет черный знак «3 точки в полукруге» (т. е. знак шестеричной службы - см. ст. Знаки праздников месяцеслова), последование Е. включает тропарь Е.    , назначаются стихиры на хвалитех Е., на «Славу» повторяется один из вечерних самогласнов Е. (эти особенности приближают устав службы 24 нояб. к приводимому в греч. книгах). В издании Типикона 1695 г., как и во всех последующих, сохраняется тот же устав, только в честь Е. может исполняться как общий тропарь   , так и особенный     

Вмц. Екатерина. Икона. 1612 г. Мастер Иеремия Палладас. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Вмц. Екатерина. Икона. 1612 г. Мастер Иеремия Палладас. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

В XVIII в. в день празднования тезоименитства российских императриц, носивших имя Е., 24 нояб. совершалась торжественная служба со всенощным бдением. В 1765 г. отдельной книгой была издана бденная служба Е., недостающие песнопения были взяты из Общей Минеи. В ноябрьской Минее издания МП 1981 г. служба Е. дополнена чтениями и песнопениями, позволяющими совершать полиелейную службу: стихиры на литии, седальны после кафизм и полиелея, прокимен из Пс 67, Евангелие (Мф 25. 1-13).

С XVIII в. в греч. богослужебных книгах память Е. вместе с памятью мч. Меркурия и отданием праздника Введения Пресв. Богородицы во храм указывается 25 нояб. Это было зафиксировано, в частности, в Типиконах протопсалта Константина (К-поль, 1839. S. 35-37) и Виолакиса (Βιολάκης. Τυπικόν. Σ. 103-105), в Минеях и других книгах. Согласно этим книгам, 25 нояб. совершается праздничная служба с полиелеем в честь Е. В целом распределение песнопений в службе остается таким же, как и на 24 нояб. по греч. печатным изданиям Иерусалимского Типикона XVI-XVII вв., кроме паремий, литийных стихир и седальнов после кафизм и полиелея. В рим. издании Миней 1888 г. песнопений Е. меньше, на литии приводится только стихира праздника, после кафизм и полиелея - только седальны праздника Введения. На литургии прокимен, аллилуиарий и причастен те же, что и в Евергетидском Типиконе, чтения: Гал 3. 23-4. 5, Мк 5. 24b-34.

Полиелейное последование Е. (для 25 нояб.) издавалось неск. раз отдельной книгой в Венеции (Βιβλίον περιέχον τὴν ἀκολουθίαν τῆς ἁγίας Αἰκατερίνης... Венеция, 1710, 1727 и др.). Устав службы предусматривает соединение 2 последований - отдания праздника Введения и Е. В книге приводятся песнопения, отсутствующие в др. изданиях: стихиры Е. на литии и на стиховне, 2 эксапостилария, особый цикл стихир на хвалитех.

Богослужебное последование Е., содержащееся в совр. греч. и слав. Минеях, включает: отпустительные тропари 4-го гласа:     и      (в слав.) и плагального 1-го (т. е. 5-го) гласа Τὴν πανεύφημον νύμφην Χριστοῦ ὑμνήσωμεν (Всехвальную невесту Христову да воспоем) (в греч.); кондак 2-го гласа на подобен «Вышних ища»      (в слав.) и 3-го гласа ῾Ρητορεύει σήμερον Αἰκατερῖνα μάρτυς̇ (     - слав. текст помещается во мн. рукописях, а также в дониконовских богослужебных книгах) (в греч.); канон, составленный гимнографом Феофаном, плагального 4-го (т. е. 8-го) гласа, с акростихом Αἰκατερῖναν τὴν παναοίδιμον ᾄσμασι μέλπω (    ), ирмос: ῾Αρματηλάτην φαραώ̇ (  ), нач.: Αἰκατερίνης τῆς πανσόφου μάρτυρος ταῖς ἱκεσίαις (    ); седален; светилен; 2 цикла стихир-подобнов; 2 самогласна.

Вмц. Екатерина. Роспись ц. Рождества Христова в Домонтовом городе в Пскове. Кон. XIV в. (ГЭ)

Вмц. Екатерина. Роспись ц. Рождества Христова в Домонтовом городе в Пскове. Кон. XIV в. (ГЭ)

По рукописям известны и др. песнопения в честь Е.: канон, составленный гимнографом Феогностом, 2-го гласа, с акростихом Τὴν πανεύφημον Αἰκατερῖναν ᾄσμασι μέλπω. Θεογνώστου (Всехвальную Екатерину песньми пою. Феогноста), ирмос: Τῷ τὴν ἄβατον κυμαινομένην θάλασσαν̇ (   ), нач.: Τῷ νυμφίῳ σου παρισταμένη, πάνσεμνε (Жениху твоему предстоящи, всечестная); канон 4-го гласа, с акростихом Σύ, σοφὴ κόρη, μάρτυς, δίδου χάριν τῷ λόγῳ (Ты, мудрая девица, мученица, дай благодать слову), ирмос: ᾿Ανοίξω τὸ στόμα μου̇ (   ), нач.: Συνδράμετε σήμερον, μαρτύρων δῆμοι, εἰς Σίναιον (Стекитесь сегодня, мучеников собрания, на Синай); канон плагального 2-го (т. е. 6-го) гласа, с акростихом ῞Εκτ<...>, Α<ἰκ>α<τε>ρῖνα, μελ<ῳ>δίαν. Γεοργή<ο>υ (Шест[ую] Екатерина, песнь. Георгия), ирмос: Κύματι θαλάσσης̇ (  ), нач.: ῎Εμπλησόν με, Λόγε, σοφίας (Наполни мя, Слове, мудростью) (Ταμεῖον. Σ. 103-104; все 3 канона приводятся в рукописях под 25 нояб.); канон, вероятно подразумевающийся в указаниях Мессинского Типикона, плагального 4-го (т. е. 8-го) гласа, без акростиха, ирмос: ῾Αρματηλάτην φαραώ̇ (  ), нач.: Τητραφεγγῆ κάλλη, μαρτύρων σύμπνοιαν (Четверосияние прекрасное, мучеников единодушие) (AHG. T. 3. P. 490-505); неск. седальнов.

А. А. Лукашевич

Иконография

Образ вмц. Екатерины в византийском, поствизантийском и русском искусстве

Первые сохранившиеся изображения Е. относятся к VIII-IX вв., если допустить наиболее раннюю датировку живописи катакомб св. Себастьяна в Риме (VIII-XI вв.) и cщмч. Иануария в Неаполе (VIII-XII вв. (?)). В X-XI вв. образ святой известен в рукописи Минология Василия II (Vat. gr. 1613. P. 207. К-поль, 976-1025 гг.- в сцене мучения) и во фресках каппадокийских храмов (Токалы-килисе (кон. X в.), № 18 и № 21 (2-я пол. XI в.) в Гёреме; Чанлы-килисе в Акхисаре (кон. XI в.) и др.). Изображения Е. в этих памятниках свидетельствуют о том, что иконографическая традиция изображения великомученицы уже сложилась к этому времени. Е. представлена в богато орнаментированном царском одеянии, с широким изукрашенным оплечьем, с лором и «торакием», на непокрытых волосах - венец, в правой руке, как правило,- крест. В Каппадокии, где Е. была весьма почитаема в т. ч. как целительница, она нередко изображается в вост. части храма или в нартексе. В лондонской т. н. Феодоровской Псалтири (Lond. Brit. Lib. Add. 19352. Fol. 163. К-поль, 1066 г.) представлен диспут Е. с александрийскими философами.

Вмц. Екатерина, ап. Иаков, брат Господень, прп. Мария Египетская. Икона. Кон. XVI - нач. XVII в. (ГТГ)

Вмц. Екатерина, ап. Иаков, брат Господень, прп. Мария Египетская. Икона. Кон. XVI - нач. XVII в. (ГТГ)

С XI в. образы Е. получают широкое распространение; с каждым столетием их число многократно увеличивалось, что во мн. было связано с почитанием ее мощей, обретенных на Синае, и возрастающей известностью Синайского мон-ря. В мон-ре вмц. Екатерины на Синае хранится целый ряд икон с образом Е., на нек-рых она представлена с вмц. Мариной (иконы XI, XIII вв.). Вероятно, совместные изображения этих святых объясняются, прежде всего, их почитанием как целительниц. Е. и Марина представлены на обороте житийной иконы вмч. Георгия Победоносца (XIII в., Кастория, Византийский музей в Афинах). На иконе рубежа XII и XIII вв. из мон-ря вмц. Екатерины на Синае Е. изображена, возможно, по минейному принципу, вместе со свт. Григорием Акрагантским (дни памяти - 23 и 24 нояб.).

Образ Е. включался в большинство церковных декораций средне- и поздневизант. периода, если там изображались св. жены. В монументальной живописи Е. также нередко изображается со св. женами, известными даром целительства. На мозаике нартекса кафоликона монастыря Осиос Лукас (30-е гг. XI в.) Е. представлена между святыми Ириной и Варварой, в царских одеждах, с крестом в правой руке и сферой с крестом в левой. Е. изображена: в ц. Св. Софии в Охриде, Македония (40-е гг. XI в.); в ц. Богородицы Евангелистрии в Гераки (Ераки) (кон. XII в.); в Палатинской капелле в Палермо (1154-1166); в кафедральном соборе в Монреале (о-в Сицилия) (1180-1190); в ц. вмч. Георгия в Курбинове (1191); в ц. св. Луки в Которе, Черногория (1195); в притворе Боянской ц., Болгария (1259); в наосе ц. свт. Николая в Молаи, Греция (кон. XIII в.); в ц. свт. Иоанна Златоуста в Гераки (кон. XIII - нач. XIV в.).

При отсутствии сопроводительных надписей образ Е. определяется по особенностям иконографии: роспись XII в. храма Богородицы на Акрополе (древний Парфенон) в Афинах, в наосе пещерной ц. св. Иоанна Предтечи близ Хрисафы, Греция (1290/91), в ц. св. Иоанна Предтечи в Зупене (Айи-Анарьири), Греция (кон. XIII в.).

Вмц. Екатерина. Икона. 2-я четв. XVIII в. (ГТГ)

Вмц. Екатерина. Икона. 2-я четв. XVIII в. (ГТГ)

Иконописные изображения Е. во многих случаях связаны по происхождению с мон-рем вмц. Екатерины на Синае: ранняя житийная икона - «Вмц. Екатерина с 12 клеймами жития» (нач. XIII в.); с вмц. Мариной Александрийской Е. представлена, напр., на иконе XI в.; среди избранных святых - на иконе «Распятие» (ок. 1100); на нижнем поле диптиха «Вмч. Прокопий. Богоматерь «Киккская»» (посл. четв. XIII в.) (все находятся в монастыре вмц. Екатерины на Синае).

Образ Е. включали в состав минологиев. В мучении она представлена в минейном цикле из 6 икон 2-й пол. XI - нач. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае); в ц. Вознесения мон-ря Дечаны, Косово и Метохия (ок. 1348); под 24 нояб.- в ц. Св. Троицы мон-ря Козия, Румыния (1386-1390).

Вмц. Екатерина. Скульптура. XVIII в. (собрание В. М. Момота)

Вмц. Екатерина. Скульптура. XVIII в. (собрание В. М. Момота)

В палеологовское время в соответствии с новыми стилевыми тенденциями облачение Е. приобрело особенную роскошь (церкви Вознесения в Веррии (ок. 1315), св. Николая Орфаноса в Фессалонике (ок. 1320)). По моде того времени ее волосы были уложены под сетчатым головным убором, в ушах - продолговатые висячие серьги (двойные или тройные), на голове - высокая корона (икона XIV в. из мон-ря вмц. Екатерины на Синае). Иногда Е. представляли с распущенными волосами: фреска из ц. Панагии Гуверниотиссы на о-ве Крит (XIV в.); предположительно на 2-сторонней иконе «Святая Екатерина и святые Зосима и Мария Египетская» (2-я пол. XIV в., Византийский музей в Афинах). В поствизант. время облик Е. с волосами, уложенными под сетчатый головной убор (обычно красного или синего цвета), и длинными серьгами был более распространен: в ц. Введения Пресв. Богородицы во храм в Склаверохори на о-ве Крит (критские мастера, XV в.); на иконах из мон-ря вмц. Екатерины на Синае: «Богоматерь Одигитрия с избранными святыми» (мастерская Андреаса Рицоса (?), 2-я пол. XV в.) и «Прп. Антоний Великий с поясными изображениями святых» (мастер свящ. Димитрий, кон. XV - нач. XVI в.); на иконе «Вмц. Екатерина» (кон. XV - нач. XVI в., мон-рь Симонопетра на Афоне) Е. представлена с 8-конечным крестом на длинном древке в правой руке; на иконах из мон-ря ап. Иоанна Богослова на Патмосе «Богоматерь и вмц. Екатерина» (мастер Ангелос, ок. 1600) и «Вмц. Екатерина» (XVII в.). На иконе XVI в. (Византийский музей, Афины) святая изображена в рост с венцом на распущенных волосах, в правой руке у нее крест, левой она опирается на колесо, изображения к-рого наряду с др. атрибутами Е., пальмовой ветвью и Распятием, появились в произведениях крит. мастеров под влиянием западноевроп. живописцев в XVI в.

Во 2-й пол. XVI в. в творчестве крит. мастера Михаила Дамаскиноса (или мастера его уровня) складывается, как было доказано М. Хадзидакисом, новый иконографический тип, представляющий Е. на троне (Chatzidakis M. Icons of Patmos: Questions of Byzantine and Post-Byzantine Painting. Athens, 1985. P. 121, N 72). Эта иконография получила известность в XVII в. благодаря произведениям крит. мастера Иеремии Палладаса, работавшего в XVII в. в Синайском мон-ре и его подворье в Ираклионе (Ираклио) на о-ве Крит. Особенно известна икона 1612 г., написанная им для главного иконостаса кафоликона Синайского мон-ря: Е. изображена сидящей в легком повороте, ее левая рука на колесе, в этой же руке она держит Распятие, в правой - пальмовую ветвь, перед Е. на пюпитре лежит раскрытое Писание. Облачение составляют имп. платье: плащ на горностаевом меху, украшенный орнаментами и изображением орлов, корона, волосы уложены и покрыты сетчатым головным убором. В нижней части - астрономический глобус, чернильница, философские книги и др. символы мудрости. Иногда, как на иконе 2-й пол. XVII в. критского же мастера свящ. Виктора (Византийский музей, Афины), святая держит Распятие и пальмовую ветвь в одной левой руке. Отдельные элементы этой иконографии были заимствованы из произведений итал. мастеров. Огромный авторитет Синайского мон-ря оказал влияние на широкую популярность этой иконографии. Она повторялась в произведениях многих греч. мастеров XVII-XVIII вв. Георгиоса Клонцаса, Сильвестра Теохариса, Эммануила Ламбардоса, Филофея: икона 40-х гг. XVII в. из ц. Архангелов в Сараеве, круг Сильвестра Теохариса; икона XVII в. (Греч. ин-т в Венеции); икона мастера Филофея (60-е гг. XVII в., ГЭ) и др.

Прп. Григорий и вмц. Екатерина. Избранные святые. Икона. Сер. XIX в. (собрание Е. В. Ройзмана)

Прп. Григорий и вмц. Екатерина. Избранные святые. Икона. Сер. XIX в. (собрание Е. В. Ройзмана)

Изображения Е., в рост, с пальмовой ветвью и опирающейся на колесо, известны в иконописи (икона «Избранные святые» из Епископского дворца в г. Тузла, Босния и Герцеговина (XVIII в.)) и в росписи храмов (в соборах мон-рей Хурези, Румыния (1694) и Св. Троицы в Метеорах (нач. XVIII в.)).

В поствизант. живописи образ Е. встречается очень часто - на иконах в составе избранных святых, в рукописях, в храмовых декорациях, как, напр., на миниатюре в греко-груз. рукописи (РНБ. O. I. 58. Л. 58, 88, XV в.); на фреске в ц. св. Антония в Палеохоре на о-ве Китира (кон. XV в.); в соборе Нямецкого мон-ря, Румыния (1497); в ц. св. Марии мон-ря Хумор, Румыния (1530-1535); в ц. Успения Богоматери в Каламбаке, Греция (XVI в.); на иконе «Большой Деисус со святыми» (2-я пол. XV в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае) - среди избранных святых. В числе праведных жен изображение Е. включали в состав многофигурных композиций: «О Тебе радуется» и др., напр., икона «О Тебе радуется» (XVI в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае). Образ Е. или сцена открытия ее мощей есть на иконах и гравюрах с видом Синайского мон-ря: икона мастера Кесаревуса «Богоматерь Неопалимая купина» (1691-1708, мон-рь вмц. Екатерины на Синае); икона мастера Иакова Мосхоса «Синай» (1-я четв. XVIII в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае).

Вмц. Екатерина с житием. Алтарный образ из ц. Сан-Сильвестро, Пиза. 50-60е гг. XIII в. (Национальный музей Сан-Маттео, Пиза)

Вмц. Екатерина с житием. Алтарный образ из ц. Сан-Сильвестро, Пиза. 50-60е гг. XIII в. (Национальный музей Сан-Маттео, Пиза)

В XVII-XIX вв. Е. изображали вместе с вмч. Меркурием, память к-рого отмечают одновременно или накануне дня памяти Е.: роспись собора мон-ря Св. Троицы в Метеорах (XVIII в.); икона «Великомученики Меркурий и Екатерина» (2-я пол. XVIII в., Музей мон-ря Лимонос на о-ве Лесбос); 2 иконы из частных собраний, известные по каталогу аукциона «Сотбис»: «Великомученики Меркурий и Екатерина» (XVII в.?); «Великомученики Екатерина и Меркурий поражают царей» (Крит, нач. XVII или XIX в.). Иконография Е., поражающей нечестивого царя, редко встречается в греч. живописи и, вероятно, была заимствована из западноевроп. искусства, где она известна со времени позднего средневековья (напр., «Вмц. Екатерина Александрийская», картина нидерл. мастера посл. четв. XV в., Метрополитен-музей, Нью-Йорк; об этом см. ниже).

Изображения Е. многократно воспроизводились на предметах мелкой пластики (крестах, иконках), в шитье, на гравюрах. Многие из образцов были вложены в Синайский мон-рь или созданы в нем: серебряная митра (1636) - дар жителей г. Янина; орарь (вклад Никифора Марталиса, архиеп. Синайского; 1648, крит. мастерская); шитый образ Е. с житийными сценами (1770, мастерская в Вене); плащаница с образом Е. и сценами ее жития (1805, мастерская в Вене).

Моление вмц. Екатерины о народе, с житием. Икона. 30-40-е гг. XVI в. (собрание М. Е. Елизаветина)

Моление вмц. Екатерины о народе, с житием. Икона. 30-40-е гг. XVI в. (собрание М. Е. Елизаветина)

На Руси изображения Е. известны с домонг. времени. Как Е. идентифицируется одно из безымянных изображений святой жены в богатом платье и с венцом на голове в соборе Св. Софии в Киеве (40-е гг. XI в.). В ранних памятниках Е. изображалась по визант. образцам: в царских лоратных одеяниях с венцом на голове и крестом в правой руке, левая рука поднята в жесте моления; иногда на ее плечи накинут плащ (нередко киноварного цвета). Образ Е. был включен в декорацию Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря (рубеж 30-х и 40-х гг. XII в.), церквей Спаса Преображения на Нередице (1199), Спаса Преображения на Ковалёве в Вел. Новгороде (1380), Рождества Христова в Довмонтовом городе во Пскове (кон. XIV в., ГЭ). Е. представлена на уникальной миниатюре Новгородского Евангелия Тошинича кон. XII - нач. XIII в. (РНБ. Соф. 1; изображение Е. вместе с целителем вмч. Пантелеимоном может быть связано с почитанием святой как целительницы или объясняться особенностями заказа). Большое число ранних рус. изображений Е. может свидетельствовать о значительном влиянии, к-рое оказали на развитие почитания Е. культурные связи Руси с Византией, Синаем и Зап. Европой.

Среди избранных святых, часто рядом с др. женами-великомученицами, Е. представлена на иконах: на поле иконы «Богоматерь Владимирская» (XV в., Москва, СПГИАХМЗ); «Свт. Никола Чудотворец, прп. Сергий Радонежский и вмц. Екатерина» (кон. XV - нач. XVI в., Ср. Русь (Ростов?), частное собрание; «Избранные святые» (XVI в., Каргополь, ГРМ); «Свт. Николай, с Троицей Ветхозаветной, явлением Богоматери прп. Сергию Радонежскому и избранными святыми» (1-я пол. XVI в., вологодские земли, ЦМиАР); «Сошествие во ад, с избранными святыми» (кон. XV в., Псков, ГРМ); «Никола Зарайский, с Деисусом и избранными святыми» (XVI в., АМИИ); среди святых - в иконах «Деисус» (кон. XVI-XVII в., северные письма, ГЭ) и «Вмц. Екатерина, ап. Иаков, брат Господень, прп. Мария Египетская» (кон. XVI - нач. XVII в., Вел. Новгород, ГТГ). В большинстве случаев Е. представлена как царственная мученица в роскошных одеждах и венце, иногда - как дева с распущенными волосами и без короны. В более поздних памятниках над нимбом Е. иногда изображают мученический венец, к-рый на нее возлагают ангелы. Святая представлена в группе праведных жен в композициях «О Тебе радуется», «Суббота всех святых», «Страшный Суд».

Вмц. Екатерина с житием. Икона. Кон. XVI в. (ГИМ, музей «Новодевичий монастырь»)

Вмц. Екатерина с житием. Икона. Кон. XVI в. (ГИМ, музей «Новодевичий монастырь»)

Развитие почитания Е. в XV-XVI вв., выразившееся в увеличении числа изображений святой как на отдельных иконах, так и в составе избранных святых, в т. ч. в минейных циклах, было определено рядом факторов. Одна из причин - интенсивность контактов с мон-рем вмц. Екатерины на Синае; в кон. XV - нач. XVI в. в Москву были перенесены частицы мощей святой. По сведениям, выявленным В. А. Меняйло, крест с мощами Е. был вложен в Архангельский собор Московского Кремля Иоанном IV Грозным; неск. мощевиков с частицами мощей хранились в Благовещенском соборе (Меняйло. 2000. С. 94). Особо почиталась Е. в семье московских великих князей, т. к. являлась небесной покровительницей матери жены Иоанна III, Софии Палеолог. Известно, что складень с мощами Е. был выполнен по заказу Иоанна III перед его походом на Вел. Новгород (1471). В 1-й трети XVI в. в мастерской вел. кнг. Соломонии Сабуровой (?) была создана подвесная пелена «Вмц. Екатерина» (ГММК), где великомученица изображена в рост со свитком в руке. Такие фронтальные - поясные и ростовые - изображения преобладали в живописи Москвы и Ср. Руси: напр., на иконе из Мурома кон. XVI в. (МИХМ) - по пояс; на иконе из Вознесенского мон-ря в Московском Кремле, 1686 (?) в окладе 1686 (ГММК) - в рост. На свитке обычно воспроизводится текст ее молитвенного обращения к Господу: на указанной иконе из МИХМ фрагменты надписи: «Господи Боже мой, услыши мя, елико аще тебе ся молю. Аще кто воспомянет имя мое Екатерину при исходе душа его, проводи его миром».

В XVI в. в рус. иконописи, очевидно, появились первые изображения Е. с орудием мучения - колесом («Походная церковь», ТОКГ); поясные фигуры святых на псковской иконе «Свт. Николай», Галерея Р. Темпла, Лондон).

Вмц. Екатерина с житием. Икона. 1668 (?) г. (ЯХМ)

Вмц. Екатерина с житием. Икона. 1668 (?) г. (ЯХМ)

С XVI в. в рус. искусстве складывался иконографический вариант, не встречающийся в византийском или балканском искусстве,- «Моление вмц. Екатерины о народе»: святая со свитком в руке в молении Спасителю, за фигурой великомученицы - палач, вынимающий меч из ножен; иногда рядом изображается колесо и крепостные сооружения, воспроизводящие, как считается, стены монастыря вмц. Екатерины на Синае или города Александрии, где святая пострадала. По предположению Меняйло, на формирование этой иконографии оказало влияние почитание Е. как заступницы «при исходе души»: согласно тексту Жития, перед казнью она молила Господа простить все грехи тем, кто помянет ее перед смертью. Лит. основой этого сюжета послужил текст Жития, известный на Руси по сборнику Миней Четьих, составленному митр. Макарием в сер. XVI в. По мнению Меняйло, это подтверждается рядом фактов: на иконах, представляющих Е. в молении, нередко воспроизводился схожий по смыслу текст; вел. кн. Василий III перед кончиной велел принести образ Е., что, по описанию «Книги степенной царского родословия», может быть истолковано как моление об отпущении грехов (ПСРЛ. М., 2000. Т. 6. С. 273). В ц. во имя вмц. Екатерины, существовавшей в великокняжеском дворце в Кремле, вел. княгини и царицы получали разрешительную молитву после родов и причащались во время постов. На формирование этой иконографии также повлияли иконы «Моление Богоматери о народе» московского извода.

Житие вмц. Екатерины. Створки складня-кузова. Посл. треть XVII в. (старообрядческий Покровский собор на Рогожскм кладбище, Москва

Житие вмц. Екатерины. Створки складня-кузова. Посл. треть XVII в. (старообрядческий Покровский собор на Рогожскм кладбище, Москва

Варианты композиции «Моление вмц. Екатерины перед Спасителем» встречаются в шитье и в иконописи (в XVI в. преимущественно в памятниках Вел. Новгорода и Пскова); среди наиболее ранних: «Усекновение главы вмц. Екатерины, с житием» (30-40-е гг. XVI в., Вел. Новгород, собрание М. А. Елизаветина); шитая пелена с клеймами жития из Хутынского мон-ря (1-я треть XVI в., НГОМЗ); икона 1-й четв. XVI в. (Москва, ГТГ - Антонова, Мнева. Кат. 411); икона 1-й пол.- сер. XVII в. из Московского Кремля, икона вмц. Екатерины (с надписью на обороте: «Моление воеводы Петра Головина, 1678» из ЦМиАР, 2-я четв.- сер. XVII в. ЦМиАР); «Вмц. Екатерина, со сценами жития», кон. XVII в., АМИИ; «Вмц. Екатерина, с 4 сценами жития», 1-я пол. XVIII в., Русский Север, ЦАК МДА - у Христа свиток; «Вмц. Екатерина» (2-я четв. XVIII в., ГТГ). На развернутом свитке Е. в большинстве случаев воспроизводится текст ее молитвы к Господу, иногда читаются слова из Символа веры. В развернутом варианте композиции у ног Е. изображают коленопреклоненные фигуры (иконы 30-40-х гг. XVI в. и XVIII в. из собрания М. Е. Елизаветина). В нек-рых произведениях в ответ на моление Е. Христос протягивает ей свиток (иконы из собрания М. Е. Елизаветина, ЦМиАР, ЦАК МДА).

В XVIII в. под влиянием западноевроп. образцов, а также в связи с изменением текста Жития (об этом см. ниже) сложилась иконография «Обручение вмц. Екатерины». Е. сидит, на коленях Богоматери Младенец Христос надевает кольцо Е., что символизирует обручение святой с Церковью и Христом, у ее ног - орудия мучений (сломанное колесо и меч), в руках пальмовая ветвь (знак грядущей победы над смертью). Это изображение представлено на иконе мастера Василия Афанасьева Аленева, 1778 г., Вел. Устюг (частное собрание) и на иконе 80-х гг. XVIII в., оклад 1786 г. (клеймо пробирного мастера «Н·М»), С.-Петербург (частное собрание). С XIX в. композиция встречается в гравюрах, лито- и хромолитографиях. Сохранился рисунок с изображением этой сцены ярославского иконописца Константина Серебрен(н)икова (1-я пол. XIX в., ГИМ). Кольцо в руках у Христа с XVIII в. встречается в изображениях молящейся Е.: икона 1-й четв. XVIII в., Москва (ГТГ); икона, 1721 (ГРМ).

Вмц. Екатерина. Икона. Кон. XVII в. (ГИМ, музей «Новодевичий монастырь»)

Вмц. Екатерина. Икона. Кон. XVII в. (ГИМ, музей «Новодевичий монастырь»)

В рус. искусстве известно неск. икон XVII-XVIII вв., копирующих критские памятники с образом сидящей Е. («тип Палладаса»), напр. икона из ГРМ (ошибочно опубликованная как средиземноморский памятник в кн.: Синай, Византия, Русь. 2000. Кат. S-20); иконы (нек-рые работы мастеров Оружейной палаты) в собраниях Музеев Ватикана, Галереи Академии во Флоренции, Музея икон во Франкфурте-на-Майне.

Широкое распространение почитания Е. отражает появление ее деревянных скульптур: «Вмц. Екатерина», Подвинье, XVII в. (АМИИ); «Святая Параскева Пятница, с предстоящими великомученицами Екатериной и Варварой», XVII-XIX вв. из с. Ныроб (ПГХГ); «Вмц. Екатерина», XVIII в. (собрание В. М. Момота).

В XVIII в. прославление Е. как небесной покровительницы 2 царствующих императриц и дома Романовых способствовало расширению ее почитания и созданию изображений Е. на иконах, в храмовых декорациях, в шитье, в прикладном искусстве. Образы Е. создавались для новых храмов С.-Петербурга и для частных лиц. Распространению изображений Е. способствовало ее почитание как покровительницы наук. Облик Е. и атрибуты святой в произведениях этого времени восходят к западноевроп. образцам. Одежды Е. покрыты крупным растительным орнаментом, на распущенных волосах святой - венец в виде барочной короны: икона Алексея Андреева (1719, Москва, ГМИР); «Вмц. Екатерина», мастер Григорий Попов (1743, АМИИ). На иконе Григория Агапова (1726, Романов?) Е. представлена с крестом в правой руке и с цветком в левой, сошедший к ней ангел венчает ее главу, у ног святой изображено колесо, внизу, на фоне,- сцена перенесения 2 ангелами мощей Е. на Синайскую гору. Как дева с распущенными волосами и в короне Е. представлена на стихаре XVIII в. рус. работы (мон-рь вмц. Екатерины на Синае); как юная царица с распущенными волосами и в венце, с большим крестом в левой руке - на иконе «Вмц. Екатерина» в шитом окладе (кон. XIX - нач. XX в., мастерская Новотихвинского мон-ря, ЕМИИ); на иконе «Прп. Григорий и вмц. Екатерина. Избранные святые» (сер. XIX в., собрание Е. В. Ройзмана); с раскрытым свитком в руке - образ «Вмц. Екатерина, с избранными святыми на полях» (XIX в., частное собрание, Екатеринбург); как царица - в плате, украшенном жемчугами и каменьями, с красной накидкой на горностаевом меху, с ветвью, мечом и сломанным колесом у ног на иконе «Вмц. Екатерина» (Екатеринбург, до 1923, ЕМИИ). С кольцом и мечом Е. изображена на иконе Алексея Колмогорова (?) «Вмц. Екатерина» (ок. 1778, ВОКМ).

Вмц. Екатерина с житием. Икона. Кон. XVII - нач. XVIII в. (АМИИ)

Вмц. Екатерина с житием. Икона. Кон. XVII - нач. XVIII в. (АМИИ)

Судя по обилию Екатерининских престолов в разных храмах (в т. ч. домовых) традиция изображения Е. в синодальный период была весьма развитой, но о ней в наст. время известно мало. С XVIII в. дошло мн. образов Е., созданных в академической манере живописи: в иконостасе Большого собора Зимнего дворца (икона 1762, ГЭ), в Исаакиевском соборе, др. храмах С.-Петербурга, в церквах его пригородных дворцов, в храмах провинциальных городов (иконы И. Я. Вишнякова, А. П. Антропова, И. И. Бельского). «Вмц. Екатерина и прор. Анна» (1748-1751), написанная для ц. Воскресения словущего в Аничковом дворце, С.-Петербург; образ «Вмц. Екатерина» (с кольцом и мечом) (ок. 1778, Алексей Колмогоров (?), ВОКМ); «Вмц. Екатерина и сщмч. Ианнуарий» (кон. XVIII в., из ц. вмц. Екатерины на Васильевском о-ве в С.-Петербурге, ГЭ).

На иконах XVIII-XIX вв. традиц. письма Е. представлена в ранней иконографии (в царском облачении, с короной на голове и крестом): икона «Избранные святые» из коллекции Н. Паниткова (кон. XVII - нач. XVIII в.), образ «Избранные святые жены (Параскева, Екатерина, Улита с сыном Кириком и Варвара) в молении пред образом Спасителя» (2-я четв.- сер. XVIII в., частное собрание).

В этот период изображения Е. часто встречаются на предметах мелкой пластики, рельефах слоновой кости, медальонах, в шитье, иконах народного письма (плакетка слоновой кости XVIII в., ГЭ), финифть (2-я пол. XVIII в., ГЭ). В связи с ее почитанием как покровительницы при исходе души и помощницы в трудных родах ее иконы находились во мн. семьях. На образе «Богоматерь с праздниками и избранными святыми» из Деисуса (2-я пол. XIX в., Верхотурский у. Пермской губ., частное собрание, Екатеринбург; надпись: «Муч. Екатерина освобождение жен от трудного рождения»).

Н. В. Герасименко

Житийные циклы и сцены в византийском, поствизантийском и русском искусстве

Циклы Жития Е. в искусстве православного мира встречаются сравнительно редко и в основном принадлежат к эпохе позднего Средневековья и Нового времени; среди них преобладают рус. памятники, выделяющиеся не только количеством, но и расширенным составом сцен. Начальный этап формирования житийной иконографии Е. относится еще к средневизант. периоду, совпадая с появлением ее первых изображений. В лицевых Минологиях и Псалтирях XI в. появляются отдельные сцены, демонстрирующие мудрость и стойкость святой в исповедании христ. веры: усекновение главы и сожжение обращенных Екатериной философов на миниатюре Минология Василия II (Vat. gr. 1613. P. 207, 976-1025, К-поль); спор с философами на миниатюре Феодоровской Псалтири 1066 г. (Lond. Brit. Lib. Add. 19352. Fol. 163); усекновение главы Е. и великомученика Меркурия на иконе Минология на ноябрь 2-й пол. XI в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае). Первым и уникальным для визант. искусства полным циклом Жития мученицы является образ раннего XIII в. из мон-ря вмц. Екатерины на Синае. Это произведение, к-рое, по мнению К. Вайцмана и Н. Паттерсон Шевченко, изначально находилось у гробницы мученицы в алтаре синайской базилики, входит в группу сохранившихся в мон-ре ранних житийных икон, где, как правило, изображены наиболее почитавшиеся в этой обители святые. Поэтому есть основания полагать, что житийный цикл Е. сложился именно на Синае, где было особо развито почитание мученицы, и что сохранившаяся икона является одним из первых, если не самым первым произведением такого рода.

Вмц. Екатерина. Икона. 1743 г. Мастер Григорий Попов (АМИИ)

Вмц. Екатерина. Икона. 1743 г. Мастер Григорий Попов (АМИИ)

Средник синайской иконы окружен 12 клеймами, которые следуют тексту Жития, написанного Симеоном Метафрастом (по мнению Меняйло, Афанасием Тахиграфом); изображения сопровождаются лаконичными надписями, где действующие лица упомянуты без имен («святая» («святые»), «царь», «деспина», т. е. царица). Цикл открывается сценой явления ангела Е., к-рая, видимо, ошибочно истолкована как благословение Е. на исповедание христианства, тогда как в Житии явление арх. Михаила предшествует спору мученицы с философами. Далее на верхнем поле изображены обличение царя (имп. Максенция) за приношение жертвы в храме и препровождение Е. к царю или в темницу. Правое поле отведено сценам с философами (спор святой с «риторами» в присутствии царя, поклонение «риторов» Е., их сожжение). Клейма левого и нижнего полей иллюстрируют житийные эпизоды, рассказывающие о мучениях святой (бичевание, допрос царем в присутствии епарха, посоветовавшего подвергнуть Е. колесованию, от к-рого святую избавляет ангел), об обращении в христианство царицы Августы (Августа в темнице поклоняется Е., заступается за нее перед императором) и о казни обеих мучениц (их усечение мечом показано в одном клейме, в Житии казни Августы и Е. описаны раздельно). Несмотря на синайское происхождение иконы, здесь отсутствует сцена перенесения ангелами тела Е. на гору Синай.

Подражание иконографии и стилю визант. произведений, характерное для искусства Италии XIII в., почитание святынь горы Синай на католич. Западе, где большую популярность имела кн. «Золотая легенда» Иакова из Варацце, содержащая Житие Е., способствовали распространению житийной иконографии мученицы в Италии. Ранним примером цикла Жития Е. служит алтарный образ 50-60-х гг. XIII в. (кон. XIII в. (?)) из пизанской ц. Сан-Сильвестро (Национальный музей Сан-Маттео, Пиза; изначально был в доминиканском храме вмц. Екатерины). Это произведение в значительной степени повторяет визант. прототипы, однако заметно отличается от синайской иконы (как по составу сцен, так и по их иконографии), что указывает на существование вариантов житийного цикла Е. в визант. искусстве или на самостоятельную переработку визант. образца итал. мастером. Цикл пизанской иконы состоит из 8 широких клейм, которые размещены не по периметру доски, а по сторонам средника и образуют вместе с последним характерную 3-частную композицию, что традиционно для итал. памятников XIII в.; клейма левого поля с изображением проповеди Е. и чудес в темнице противопоставлены композициям справа, посвященным колесованию, казни и погребению святой. Основными особенностями произведения являются отсутствие сцены жертвоприношения царя в храме, истории обращения и казни царицы Августы; спору Е. с философами отведено одно клеймо. При этом значительное внимание уделено истории чудес и реликвий: пребыванию святой в темнице (в сцене явления ей 2 (а не одного) ангелов показано и кормление заточенной голубем); чуду во время колесования (выбран эпизод не с мучением, а с ангелом, избавляющим святую в присутствии изумленных зрителей); казни (в том же клейме изображено оплакивание мученицы народом) и судьбе мощей Е.; кроме ее погребения при участии епископа в особом клейме показано перенесение ангелами мощей Е. на Синай. Отдельные сцены из Жития, свидетельствующие о широкой известности синайских святынь, встречаются и в др. итал. алтарных образах 2-й пол. XIII в., где они соседствуют с композициями, посвященными др. святым: на иконе работы Маргарито д'Ареццо (ок. 1262, Национальная галерея, Лондон), с фигурой Богоматери в центре, показано усекновение главы Е. и перенесение тела на Синай; на створке триптиха (1265-1270) работы Гвидо да Сиена: «Колесование вмц. Екатерины» (без ангелов) (створки - Национальная пинакотека, Сиена; средник с образом Богоматери на престоле - Галерея Академии, Флоренция). В 1-й пол. XIV в. в станковой живописи Италии находит отражение неизвестное в Византии предание об обращении Е. в христианство и ее обручении Христу, этим событиям посвящены 4 из 12 сцен на алтарном образе (ок. 1330) Донато и Грегорио д'Ареццо (Музей Гетти, Лос-Анджелес).

Вмц. Екатерина. Икона. 1387 г. Мастер Мартин де Вилланова (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Вмц. Екатерина. Икона. 1387 г. Мастер Мартин де Вилланова (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Хотя образ Е. был очень популярен в искусстве поствизант. эпохи, житийные циклы святой, относящиеся к этому времени, исчисляются единицами. Наиболее ранним из них является критская икона 2-й пол. XV в. из Византийского музея в Афинах c 2 сценами - вероятно, фрагмент житийного образа с подробным циклом. Кроме ввержения философов в огонь здесь представлена беседа Е. с отшельником, показывающим ей образ Богоматери с Младенцем. Эта композиция, очевидно начинавшая утраченный цикл, иллюстрирует предание об обручении Е. Христу, до XVII в. неизвестное в греч. текстах. Появление сюжета (едва ли не впервые в искусстве правосл. мира) на иконе работы критского мастера может объясняться тесными контактами Крита и Синая с католич. миром, пожеланиями заказчика (католика?), использованием европ. иконографического образца, который был переработан в духе поствизант. художественной традиции (ср. сцену на алтарном образе из Ареццо, Музей Гетти, Лос-Анджелес). Примером обращения художника поствизант. эпохи к теме обручения святой служит и икона 2-й пол. XVI в. письма Георгиоса Клонцаса в ц. Св. Димитрия в Арте. Известна гравюра на этот сюжет, изданная в 1811 г. в К-поле (Papastratos. 1990. N 412).

Популярность сцен обручения Е. возросла после того, как в 1641 г. критский мон. Агапий Ландос включил в свою кн. «Παράδεισος», изданную в Венеции, новую редакцию Жития с рассказом об обращении Е. в христианство (Μπαλτογιάννη. 1983. Σ. 81). Вскоре сцены на этот сюжет стали постоянными в житийных циклах, связанных с мон-рем вмц. Екатерины на Синае и состоящих из 6 композиций (обручение святой в виде сцен 2 видений, но без беседы Е. с отшельником; Е. обличает царя; царица Августа, сопровождаемая свитой, беседует с Е. в темнице; усекновение главы Е. и ангел, несущий мученический венец; перенесение тела ангелами на Синай с изображением охотника, преследующего оленя). Они известны по серии гравюр с помещенным в среднике образом сидящей или стоящей Е. на фоне горы Синай (Papastratos. 1990. N 402-404, 407, 409-411). Самое раннее из таких изображений создано в 1698-1699 гг. во Львове священником собора вмч. Георгия Никодимом Зубрицким (Року); в дальнейшем они издавались в С.-Петербурге (1723), Венеции (1725, 1727/36), Вене (1759) и К-поле (1803, 1810), их сопровождали греч., итал. или слав. надписи. Эти произведения послужили образцом для иконы 1755 г., вложенной в Синайский мон-рь иером. Иоакимом, алтарной завесы 1770 г. и плащаницы Е. (1805) с фигурой усопшей святой в центре, вышитых в мастерских Вены для той же обители (Sinai. 1990. P. 235, 236. Fig. 4 (Р. 246-247), 18 (Р. 285)), а также для нек-рых укр. и рус. икон XVIII-XIX вв. из синайского собрания. Редким примером воздействия подобных гравюр (1698-1699, 1723 или 1725) на балканскую иконописную традицию служит житийный образ из с. Старо-Железаре в Болгарии (Иконохранилище при Пловдивской митрополии; Тотева П. Икони от Пловдивски край. София, 1975. Ил. б. н.) с циклом из 12 сцен; к 6 сюжетам, представленным на гравюрах, здесь добавлены сцены вручения Е. образа Богоматери (вместо отшельника изображен епископ), ее моления перед образом, диспута с философами, посещения заточенной Е. царицей, колесования Е., казни Порфирия с воинами. Не исключено, что дополненные сцены восходят к неизвестному циклу. Косвенным указанием на существование др. житийных циклов Е. в греч. иконописи XVII в. служит сообщение о том, что в 1687 г. прибывшие в Москву за милостыней синайские монахи поднесли царю Петру складень, на к-ром в числе проч. сюжетов находилось изображение Е. «со страданием ея» (Чеснокова Н. П. Описание Синайской горы 1686 г. из собрания РГАДА // Россия и христ. Восток. М., 2004. Вып. 2/3. С. 426. Примеч. 44), хотя нельзя исключить, что здесь шла речь о традиц. для греч. искусства этого времени изображениях святой с различными атрибутами (в т. ч. орудием мучения - колесом) или о сцене перенесения мощей на Синай.

Богоматерь с предстоящими и вмц. Екатериной. Фреска ц. Сант-Агастино, Сиена. Между 1335 и 1340 гг. Мастер А. Лоренцетти

Богоматерь с предстоящими и вмц. Екатериной. Фреска ц. Сант-Агастино, Сиена. Между 1335 и 1340 гг. Мастер А. Лоренцетти

В поствизант. эпоху часто встречается отдельная сцена перенесения мощей Е. на Синай, к-рая вместе со сценами видения прор. Моисеем Неопалимой Купины и получения им скрижалей завета воспринималась как специфический синайский сюжет произведений, создававшихся как для мон-ря и его метохов, так и для многочисленных паломников (ср. триптих XVI в. в монастырском собрании - Holy Image. 2006. N 58; икона из иконостаса синайской базилики, написанная в 1612 г. синайским иером. Иеремией Палладасом на Крите,- Weitzmann K. «Loca Sancta» and the Representational Arts of Palestine // Idem. Studies in the Art at Sinai. Princeton (N. J.), 1982. P. 40. Fig. 52); эта сцена нередко включалась в иконописные и гравированные панорамы Синайской горы (ср.: Γαλάβαρης. 2002. Εικ. 11, 15, 17; Papastratos. 1990. P. 338-383).

Все рус. житийные циклы Е., известные в наст. время, созданы не ранее 1-й трети XVI в.; как правило, это храмовые иконы церквей или приделов в честь Е. Состав и иконография сцен свидетельствуют о существовании общего прототипа московского или новгородского происхождения, опиравшегося на житийный текст Афанасия, вошедший в состав Великих Миней Четьих митр. Макария (ВМЧ. Нояб., дни 23-25. Стб. 3278-3296). Житийные образы Е. появились почти одновременно со сценами предсмертного моления святой о народе, которые часто включали панораму Синайского мон-ря со стенами, базиликой и минаретом (средники новгородских и псковских произведений и самостоятельные иконы; в среднерус. традиции использовались фронтальные изображения по пояс или в рост), что позволяет связать возникновение житийных икон Е. с активизацией контактов Московского гос-ва и Синайского мон-ря и усилением почитания Е. в поствизант. эпоху. Сцена моления Е. о народе и многочисленные житийные циклы Е. не имеют визант. и поствизант. аналогов. Это свидетельствует о самостоятельном развитии рус. иконографической традиции, опиравшейся на почитание Е. как заступницы умирающих (ср. текст Жития Афанасия: Там же. Стб. 3295-3296), к-рое было связано с эсхатологическими настроениями кон. XV - нач. XVI в. и сохранилось в позднем Средневековье.

Процесс распространения житийной иконографии Е. на рус. почве совпадает в целом с ростом популярности житийных икон др. святых жен - мучениц Параскевы Пятницы и Варвары (в количественном отношении памятники со сценами жития Е. уступают только житийным иконам Параскевы). Это явление можно считать частью процесса обновления житийной иконографии святых, происходившего на Руси в кон. XV - 1-й трети XVI в., прежде всего - великомучеников Георгия и Димитрия Солунского. От последних ранние циклы Е. в соответствии с особенностями житийного текста отличаются переносом смыслового акцента с мучений на темы видений, исповедания христ. веры; присутствуют и сходные сюжетные мотивы (обращение Георгием царицы Александры - обращение Е. царицы Августы), что приводит к появлению близких по иконографии сцен.

Известны 9 циклов Жития Е., относящихся к XVI в. или восходящих к традициям этого времени: на шитой пелене из Софийского собора в Вел. Новгороде (1-я треть XVI в., НГОМЗ, поступила из Хутынского мон-ря) - 12 сцен, в среднике - «Моление вмц. Екатерины о народе»; на новгородской иконе из собрания М. Е. Елизаветина (30-40-е гг. XVI в., возможно, из Екатерининского придела новгородской ц. Успения на Торгу) - 18 сцен, в среднике - «Моление...»; на северной или провинциально-новгородской иконе из собрания С. П. Рябушинского (1-я пол. XVI в.) - 10 сцен, в среднике - фронтальные изображения Е. и свт. Симеона Иерусалимского, на верхнем поле - «Суббота всех святых»; на московской (?) иконе (сер. XVI в., ГТГ) - 14 сцен, в среднике - «Моление...»; на иконе (2-я пол. XVI в., ГРМ; датирована нач. XVII в. в кн.: «Синай, Византия, Русь». 2000. Кат. S-31) - 14 сцен, в среднике - «Моление...», слева от средника - свт. Климент, папа Римский, чья память празднуется одновременно с памятью Е. 24 нояб.; на иконе из Горицкого мон-ря на Шексне (посл. треть XVI в., КБМЗ) - 16 сцен, в среднике фронтальное изображение Е. в рост; на псковской иконе (сер.- 2-я пол. XVI в.) - 18 сцен, в среднике - «Моление...» (ПИАМ, в процессе реставрации, не опубл.); на вологодской иконе (с поясной фронтальной фигурой в среднике) из Богородицкой Комельской ц. Грязовецкого у. (ВГИАХМЗ, не расчищена, не опубл.); на иконе кон. XVII в., повторяющей иконографию XVI в. или представляющей собой поновленный древний образ (ГИМ, музей «Новодевичий монастырь»),- 18 сцен, в среднике - фронтальное изображение Е. в рост.

«Мистическое обручение вмч. Екатерины». Ок. 1420 г. Худож. микелино да Безоццо (Национальная пинакотека, Сиена). Фрагмент

«Мистическое обручение вмч. Екатерины». Ок. 1420 г. Худож. микелино да Безоццо (Национальная пинакотека, Сиена). Фрагмент

Сведения о житийных иконах святой сохранились и в письменных источниках: в описи мон-ря свт. Николая Чудотворца на Лятке 1605 г. (Опись мон-ря Николая Чудотворца на Лятке близ Рюрикова городища под Новгородом / Сообщ.: Н. К. Куприянов // ИИАО. 1863. Т. 4. Вып. 5. Стб. 431) и в описи новгородского храма Успения на Торгу 1685 г., где было 2 таких образа - в главном храме и Екатерининском приделе (Писцовые и переписные книги Новгорода Великого XVII - нач. XVIII в.: Сб. док-тов / Сост.: И. Ю. Анкудинов. СПб., 2003. С. 213, 219). Из уцелевших памятников наибольшей близостью друг к другу отличаются шитая пелена НГОМЗ, иконы из собрания М. Е. Елизаветина, из ГТГ, ГРМ, ГИМ (музей «Новодевичий монастырь»); сходство распространяется и на иконографию отдельных клейм (ср. встречающуюся в неск. иконах сцену сожжения философов, где показано медное изваяние вола, не упомянутое в тексте и, очевидно, заимствованное из цикла вмч. Георгия). К этой группе примыкают иконы из собрания С. П. Рябушинского (ГТГ) и ПИАМ; особую «редакцию» образует икона из Горицкого мон-ря.

Рус. циклы, основанные на тексте Жития Афанасия Тахиграфа, по составу близки к древнейшей синайской иконе. Обычно они включают сцены жертвоприношения в храме, куда приходит Е.; приведения Е. к императору (иногда неск. композиций); благословения святой ангелом; диспута с философами; их обращения и сожжения; бичевания Е. воловьими жилами; обращения в христианство царицы Августы и воеводы Порфирия; явления Христа и ангелов Е.; избавления от мучения колесованием (1 или 2 сцены); усекновения главы. В пространных циклах к этим сюжетам могут добавляться сцены питания ангелом Е. в темнице, хотя, согласно Житию, пищу святой приносил голубь (иконы из собрания М. Е. Елизаветина, из ГТГ, ГРМ и ГИМ (музей «Новодевичий монастырь»)); обличения императора царицей Августой: икона из собрания М. Е. Елизаветина; усекновения главы Августы: иконы из собрания М. Е. Елизаветина, КБМЗ и из Новодевичьего мон-ря; ведения Е. на казнь в сопровождении народа (икона из собрания С. П. Рябушинского, ГТГ). Описанное в Житии чудесное перенесение мощей Е. на Синай в этот период изображалось нечасто, как правило, в произведениях без сцены «Моления...» с Синайским монастырем в среднике: на иконах из собрания С. П. Рябушинского в ГТГ (сцена трактована как вознесение святой на небеса 4 ангелами - возможно, под влиянием «облачных» икон Успения или сцен избавления Е. ангелом от мучения колесованием, где ангел словно возносит святую на небо в облаке), из Горицкого мон-ря в КБМЗ и из Новодевичьего мон-ря. Уникальной особенностью отмечен цикл на иконе из ПИАМ с сюжетом «Моление...» в среднике: сцена «Чудесное перенесение мощей» совмещена с композицией «Усекновение главы». Если в среднике находится фронтальная фигура святой, в состав житийного цикла может включаться сцена ее предсмертного моления о народе (по происхождению это житийный эпизод), соседствующая со сценой казни (иконы из собрания С. П. Рябушинского (ГТГ) и Горицкого монастыря). Известны случаи, когда сцена казни исключается из цикла благодаря присутствию композиции «Моление...» в среднике. Уникальной особенностью цикла на иконе из ПИАМ, кроме замысловатой трактовки традиц. сцен, характерной для псковского искусства, является начальное клеймо с изображением императора, рассылающего послов для сбора народа на жертвоприношение. Не вполне обычно и 1-е клеймо иконы из Горицкого мон-ря, где показана сидящая Е., перед к-рой стоит группа юношей. В публикации эта сцена с утраченной надписью истолкована как изображение святой с женихами, что маловероятно, учитывая позднее появление на рус. почве сюжета «Обручение вмц. Екатерины». Возможно, это вариант сцены отослания гонцов царем или жертвоприношения в храме или иллюстрация к сообщению Жития о том, как после смерти отца Е. «едина оста в полатах родительсках со всем имениемь си, и с всеми отроки и отроковицами, имже не бе чисмен» (ВМЧ. Нояб., дни 23-25. Стб. 3279). Необычное сочетание житийного цикла с композицией «Суббота всех святых» на верхнем поле, отличающее икону из собрания С. П. Рябушинского (ГТГ), по-видимому, объясняется заупокойным характером последней сцены, соответствующим почитанию Е. как заступницы при исходе души.

Вмц. Екатерина с житием. Алтарная завеса. 1770 г. Вена (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Вмц. Екатерина с житием. Алтарная завеса. 1770 г. Вена (мон-рь вмц. Екатерины на Синае)

Пространные житийные циклы продолжали создаваться в XVII в., хотя и в меньшем количестве, чем в XVI в.; для некоторых произведений этого времени характерны особая подробность иллюстрирования текста Жития, внимание к второстепенным сюжетным линиям, принципиальная переработка композиционных схем известных ранее сюжетов. В этом отношении наиболее выразительна икона, написанная, возможно, ок. 1668 г., из ц. вмц. Варвары в Ярославле, при к-рой в 1715 г. был построен зимний Екатерининский храм (ЯХМ). Средник с образом святой в рост окружен 16 клеймами с изображением «Спас в силах» в центре верхнего поля. На мн. клеймах представлены второстепенные сюжеты или на заднем плане в уменьшенном размере показаны персонажи; на полях помещены пространные, в неск. строк, надписи. В традиц. сценах цикла выделены или необычно трактованы детали житийного повествования: на 1-м клейме «Вмц. Екатерина в храме, где совершается жертвоприношение» показаны золотые кумиры, трубящие отроки, животные вокруг жертвенника с разожженным огнем; в сцене казни уверовавших философов - огненная печь с телами мучеников; в сцене колесования показано, как ангел, спасая Е., поднимает ее над орудиями мучения с помощью ткани, обернутой вокруг поясницы; финальная сцена перенесения мощей святой на Синай заменена изображением отпевания Е. с участием кадящего ангела-диакона в присутствии народа («и многы видевше прославиша Бога» - ВМЧ. Нояб., дни 23-25. Стб. 3296). Поскольку в среднике помещено фронтальное изображение Е., среди клейм присутствует сцена «Моление...». Примечательной чертой ярославского цикла является внимание к судьбам царицы Августы и воеводы Порфирия, обращенных мученицей в христианство. Августа представлена в сцене колесования Е.: простоволосая, она упрекает царя в жестокости (этот эпизод присутствует в более ранней иконе из собрания М. Е. Елизаветина); в следующем клейме кроме сцены «Усекновение главы царицы» показано ее мучение: Августа посажена в деревянный «ковчег», к к-рому прибиты ее сосцы. Следующая сцена посвящена осуждению и казни Порфирия с 200 уверовавшими воинами. Программе ярославской иконы во многом близок цикл образа с фронтальной фигурой святой в среднике того же времени из ГТГ (поступил в 1930 из ГИМ), отличающийся иным распределением эпизодов, объединенных в одном клейме; как и в иконе посл. трети XVI в. из Горицкого мон-ря, повествование начинается т. н. сценой с женихами.

В XVII в. сцены Жития Е. встречаются не только в местных иконах больших размеров, но и в произведениях, созданных для келейной молитвы (очевидно, в связи с почитанием Е. как патрональной святой или заступницы умирающих). Известны 2 случая размещения житийных циклов на створках складней, средником к-рых мог служить образ Е. в том или ином иконографическом варианте. В перечне икон из собрания Н. П. Лихачёва упомянуты «царские двери» XVII в. с житием Е., т. е. створки складня с килевидным завершением (ГРМ). Аналогичные им створки посл. трети XVII в. находятся в собрании старообрядческого Покровского кафедрального собора при Рогожском кладбище в Москве. Этот в целом традиц. цикл из 14 клейм включает второстепенные сцены: обращение и казнь царицы Августы и Порфирия и «Моление...» (вероятно, это изображение было на утраченном среднике), но расширен редко встречающимся сюжетом «Ведение святой на казнь» (ср. икону из собрания С. П. Рябушинского (ГТГ)); история обращения философов дополнена уникальными сценами обретения и погребения их останков. Благодаря этому образован горизонтальный регистр из 4 сцен, посвященных судьбе 50 «риторов». По сходному принципу образован регистр сцен мучения Е.: к традиционным изображениям бичевания и колесования добавлены сцены мучения железными ногтями и огнем, не имеющие лит. основы и, очевидно, заимствованные из цикла вмц. Параскевы Пятницы. Подобное расширение цикла, с одной стороны, имеет формальный характер, с другой - выделяет тему страданий за истинную веру (той же цели служит изображение колесования Е., где в отличие от предшествующих памятников нет и намека на чудесное спасение Е. ангелом). Эту тему, а также тему чистоты Е. продолжают композиции в навершии створок: «Усекновение главы св. Иоанна Крестителя» и «Благовещение».

«Вмц. Екатерина и мученики Александрии». 1545 г. Худож. Я. Бассано (Городской музей, Бассана-дель-Граппа)

«Вмц. Екатерина и мученики Александрии». 1545 г. Худож. Я. Бассано (Городской музей, Бассана-дель-Граппа)

В иконописи рубежа XVII и XVIII вв. относительное распространение получили сокращенные житийные циклы (как правило, из 4 сцен), принадлежащие к новому типу житийного образа - с композициями, включенными в поле средника и образующими своего рода фон для фигуры Е. Выделяются 2 основных варианта таких произведений: с фронтальным изображением Е. (пядничная икона из собрания ГМЗРК; местная икона в ГИМ (музей «Новодевичий монастырь») - Schittering van de tsaren. 2002. N 88; ту же традицию продолжает образ XIX в. в УИХМ: Горстка А. Н. Иконы Углича XIV-XX вв. М., 2006. Кат. 30. Табл. 50, датирован XVII в.) и с фигурой в молении Христу (ЦАК МДА, см. в кн.: «Угодно в очах Божиих дело сие…»: Сокровища Церковно-археол. кабинета Моск. Правосл. Духовной Академии. Серг. П., 2004. С. 152-153); храмовая икона Екатерининского придела Никольской ц. в дер. Сырья Онежского р-на Архангельской обл., кон. XVII - нач. XVIII в., АМИИ). Последний вариант генетически связан с присутствующей на ранних иконах композицией «Моление...». Сюжетный состав этих произведений стабилен («Исповедание веры перед царем», «Колесование», «Усекновение главы», «Погребение ангелами на горе Синай»); индивидуальной программой обладает лишь образ из дер. Сырья: сцена «Колесование» заменена композицией «Обращение в христианство царицы Августы», при этом сюжеты объединены сложным архитектурно-пейзажным фоном. Финальный этап развития этой традиции представлен иконой 1719 г. письма Алексея Андреева из московской ц. святых Флора и Лавра на Зацепе (ГМИР). Этот образ, возможно, происходит из ц. вмц. Екатерины на Всполье (Б. Ордынка) (известно, что после ее закрытия в 1931 одна из икон Е. была перенесена в ц. Воскресения в Монетчиках, а оттуда - в ц. святых Флора и Лавра на Зацепе). В этом произведении на фоне пейзажа показано усекновение главы святой, из уст к-рой возносится молитва к восседающему на облаках Господу Вседержителю; рядом с Е. изображено колесо. Сходную композицию имеет икона письма мастера Григория Агапова (1726, ГИМ), где сцена казни заменена сценой погребения Е. на Синае. Возможно, что иконы Е. в молении повторяли утраченный храмовый образ дворцовой Екатерининской ц. в Московском Кремле, написанный Федором Зубовым в 1686 г., чья композиция в общих чертах реконструируется по сохранившемуся венцу 80-х гг. XVII в. (ГММК; Мартынова М. В. Московская эмаль XV-XVII вв.: Кат. М., 2002. Кат. 142), или произведения др. мастеров Оружейной палаты (в 1702 Кирилл Уланов написал храмовый образ для Екатерининского придела Троицкой ц. Макариева Решемского мон-ря).

Новый этап развития житийной иконографии Е. связан с переработкой Жития святой для Миней Четьих свт. Димитрия Ростовского (Книга житий святых. К., 1689. Т. 1). Включение в текст западноевроп. предания о явлении Богоматери с Младенцем Е. и обручении Христу (оно также отражено в кн.: Иоанникий (Галятовский), архим. Небо Новое. Львов, 1665) привело к укоренению соответствующего сюжета в рус. живописи. Его ранние примеры относятся к 20-40-м гг. XVIII в.: икона (1721) из ГРМ; икона (2-я четв. XVIII в.) из ГТГ; икона 1743 г. письма Григория Попова из Екатерининского придела Михаилоархангельской ц. в Архангельске (АМИИ). Они представляют собой изображения святой в молении, что можно рассматривать как продолжение иконографической традиции рубежа XVII и XVIII вв. Вместо фигуры Христа в облаках изображают Богоматерь с Младенцем Христом, Который вручает Екатерине перстень.

Иллюстрации начальной части нового Жития стали неотъемлемыми элементами подробных житийных циклов святой. Старейший из них входит в состав росписи ц. Казанской иконы Божией Матери в Устюжне, исполненной в 1756-1757 гг. артелью ярославских живописцев во главе с Афанасием и Иваном Андреевыми Шустовыми (цикл состоит из 15 сцен и занимает нижний регистр росписи главного храма, придел к-рого посвящен вмц. Екатерине). Он начинается сценами крещения Е. и явления (второго) Богоматери с Младенцем; в остальном цикл имеет традиц. характер (следует отметить наличие сцен обращения и казни Августы и Порфирия с воинами, а также отсутствие перенесения тела святой на Синай). Ярославское происхождение мастеров устюженской росписи позволяет предположить, что сходные особенности имел и цикл в составе утраченных фресок ц. мц. Варвары в Ярославле, 1742- 1743 гг. (в приходе существовал Екатерининский престол), в исполнении которых под рук. Алексея Иванова Соплякова участвовали те же братья Шустовы.

Со 2-й пол. XVIII в., несмотря на распространение изображений Е. как «императорской» святой, ее житийные иконы создавались лишь в провинциальных центрах; среди них заметное место занимают произведения, исполненные по частному заказу (вероятно, в связи с установлением почитания святой как помощницы при трудных родах). Во всех иконах этого времени присутствуют сцены обращения Е., иногда образующие подробные минициклы: на иконе 1795 г. (14 сцен, в среднике - Е., святители Иоанн Златоуст и Иоанн Милостивый) из Климентовской церкви Усть-Кожского погоста на Онеге (СГИАПМЗ) представлены приход Е. к отшельнику, получение иконы Богоматери, моление перед ним, 2-й приход к старцу (принятие христианства) и еще одна сцена моления перед образом (обручение Христу?); на палехской иконе 1-й пол. XIX в. с 16 сценами (собрание банка «Интеза», палаццо Леони Монтанари, Виченца) изображены моление святой перед иконой в палате, крещение и обручение Христу (Екатерина на коленях перед сидящей Богородицей с Сыном на руках); на иконе с 12 клеймами и фигурами Е., ап. Иоанна Богослова, свмч. Харалампия, прор. Анны, мучеников Кирика и Иулитты (1796, частное собрание) - вручение иконы старцем, 1-е видение Богоматери и 2-й приход Е. к старцу; на иконе (1-я пол. XIX в.) из ГРМ (12 клейм, в среднике - Е. и сцена перенесения ее мощей на Синай) - вручение иконы, обручение и крещение. Все перечисленные циклы, сохраняя и даже умножая характерную для Жития Е. тему чудес, в то же время превращаются в почти законченную биографию (начатую с крещения или заменяющих его сцен), из которой исключены сцены перенесения мощей ангелами и предсмертного моления, а сюжеты, посвященные царице Августе и воеводе Порфирию, в большинстве случаев (кроме иконы из ГРМ) минимизированы или опущены. Отдельное изображение усекновения главы Е. включено в состав праздничного ряда иконостаса придела Максима Исповедника вологодской ц. прп. Димитрия Прилуцкого на Наволоке (ок. 1779, ВГМЗ; Рыбаков. 1995), где, по-видимому, оно располагалось над местной иконой святой; это драматическая композиция в стиле барокко с развитым пейзажным фоном, фигурой Христа с большим крестом в облаках и натуралистической сценой казни.

Изображения событий из жизни Е. известны в поздней печатной графике, напр. в раскрашенной гравюре сер. XVIII в. с поколенным изображением святой, со сценами казни и погребения (Ровинский. 1881. Т. 4. № 1454) и на раскрашенной гравюре с 6 сценами, изданной в 1862 г. в московской мастерской А. Абрамова (РГБ). Композиция этого последнего произведения и выбор сюжетов указывают на подражание греческим гравюрам кон. XVII-XIX в. Отдельная сцена погребения Е. на Синае представлена на гравюре 1700 г. работы киевского мастера Захарии Самойловича (с оригинала Е. Садлера). Ему же принадлежит гравюра с изображением Е. (в рост), увенчанной 12 звездами; в подражание житийным композициям средник окружен 13 клеймами, где вместо сцен помещены восхваляющие Е. вирши, в к-рых упомянуты основные события ее жизни, включая обручение Христу (Ровинский. 1881. Т. 4. № 1451, 1452).

А. С. Преображенский

Образ вмц. Екатерины в западноевропейском искусстве

известен столь же широко, как и в искусстве христ. Востока. Огромное число изображений Е. сохранилось в скульптуре, на иконах, картинах, фресках, витражах, миниатюрах, на предметах прикладного искусства средневековья, Ренессанса, Нового времени.

Атрибутами Е. служат колесо, пальмовая ветвь, книга, меч. Одеяние подчеркивает царское достоинство святой: платье Е. из роскошных материй (нередко в одеждах, соответствующих современной художнику моде); волосы распущены или замысловато убраны, на голове - венец или диадема.

На единоличных изображениях Е., в композициях рядом с Богоматерью на троне среди избранных святых («алтарь свт. Николая», Конрад фон Зёст, ок. 1400, капелла свт. Николая, Зост), в сценах «Святое собеседование» (картина Х. Мемлинга «Богоматерь с Младенцем и святыми Варварой и Екатериной», нач. 80-х гг. XV в., Метрополитен-музей, Нью-Йорк; картина Тициана «Мадонна с Младенцем, вмц. Екатериной и Иоанном Крестителем», ок. 1530, Национальная галерея, Лондон), «Святое семейство» (часто эта иконография совмещена с сюжетом «Мистическое обручение св. Екатерины»: Дж. Ч. Прокаччини, кон. XVI в., Пинакотека Брера, Милан), «Оплакивание» (Б. Кампи, 70-е гг. XVI в., Пинакотека Брера, Милан) варианты изображения атрибутов многообразны: пальмовая ветвь (Дуччо, алтарный образ «Маэста», ок. 1308-1311, музей кафедрального собора, Сиена; П. Лоренцетти, образ в составе полиптиха, 1332 г., Национальная пинакотека, Сиена; икона, 1387, каталонский мастер Мартин де Вилланова, мон-рь вмц. Екатерины на Синае; икона для иконостаса Дж. Скьявоне, ок. 1456-1461, Национальная галерея, Лондон), пальмовая ветвь и колесо (картина фра Анжелико, 1-я пол. XV в., Национальная галерея Умбрии, Перуджа), пальмовая ветвь и книга (рельеф портала Мариенкирхе в Ашаффенбурге, кон. XII в.; картина П. Перуджино «Мадонна с Младенцем в окружении ангелов, святые Роза и Екатерина», ок. 1490, Лувр, Париж), пальмовая ветвь, книга и колесо (полиптих «Мадонна с Младенцем, Христос и святые», Франческо д'Антонио де Анкона, 2-я пол. XIV в., ГМИИ), колесо и книга (образ работы Аллегретто Нуци (?) «Святые Екатерина и Варфоломей», ок. 1350, Национальная галерея, Лондон), колесо и меч (фреска, ок. 1330, ц. Мариенкирхе в Ройтлингене, Германия), пальмовая ветвь, меч и колесо, книга (Ян ван Эйк, алтарь 1437, Картинная галерея, Дрезден), книга и меч (картина Пинтуриккио «Вмц. Екатерина с донатором», ок. 1480-1500, Национальная галерея, Лондон), книга (фреска сер. XIII в., собор в Понтиньи, Франция), меч (картина Рафаэля, 1507-1509, Национальная галерея, Лондон; витраж ок. 1524, собор Фрайбурга, Германия), корона в руке (фреска XV в., собор в Атри, Италия), усеченная палачом голова святой в ее руках (фреска А. Лоренцетти, между 1335 и 1338, ц. Сант-Агостино, Сиена).

Возможно, к сюжету Жития святой, содержащегося в «Золотой легенде» Иакова из Варацце, восходит образ Е., попирающей нечестивого царя (рим. имп. Максенция), при этом она могла быть изображена с книгой в руках (каменная скульптура сер. XIII в., собор в Падерборне, Германия), с мечом (деревянная скульптура, XVI в., Германский национальный музей, Нюрнберг), с книгой и мечом (деревянная скульптура нач. XVI в., ГЭ), с колесом и мечом (каменная скульптура собора Страсбурга, ок. 1330), с колесом, книгой и мечом (картина «Вмц. Екатерина» неизвестного нидерландского художника последней четв. XIV в., Метрополитен-музей, Нью-Йорк; картина Луки Лейденского, XVI в., Городской музей, Пиза).

С XIV в. распространение получил встречающийся и ранее (фреска в апсиде церкви в Монморийоне, Франция, кон. XII - нач. XIII в.) сюжет «Мистическое обручение вмц. Екатерины» (восседающий на коленях Богоматери Младенец Христос (реже - Христос-Средовек: рельеф из житийного цикла, Тино да Камаино, 1-я треть XIV в., ц. Санта-Мария Доннареджина в Неаполе) вручает Е. кольцо): образ Микелино да Безоццо, ок. 1420, Национальная пинакотека, Сиена; витраж капеллы семейства Фольккамеров в хоре нюрнбергской ц. св. Лаврентия, мастер П. Геммель, 1481; Дж. Б. Бертуччи, ок. 1510-1515, Музей изобразительных искусств, Будапешт; А. Корреджо, «Обручение вмц. Екатерины в присутствии св. Себастьяна и с мученичеством двух святых», ок. 1526-1527, Лувр, Париж; Пармиджанино, между 1531 и 1535, Национальная галерея, Лондон; А. Санчес Коэльо, 1578, Прадо, Мадрид). Помимо сцен видений Е. (наряду с темой мистического обручения «Явление Богоматери ап. Луке и вмц. Екатерине» - А. Караччи, 1592, Лувр, Париж) в качестве выделенных из житийного цикла сюжетов получили распространение композиции с изображением мучений (витраж «Св. Екатерина перед императором; Бичевание», кон. XIV в., собор архидиак. Стефана, Вена; картина Л. Орси «Мученичество св. Екатерины», ок. 1560, Галерея д'Эсте, Модена; средник «Алтаря вмц. Екатерины», Л. Кранах Старший, ок. 1506, Картинная галерея, Дрезден; Я. Бассано «Св. Екатерина и мученики Александрии» (или «Мученичество св. Екатерины»), 1545, Городской музей, Бассано-дель-Граппа; Веронезе «Заточение вмц. Екатерины», ок. 1580-1585, Метрополитен-музей, Нью-Йорк), а также композиция «Диспут вмц. Екатерины с философами» (фреска Пинтуриккио с учениками в Зале святых, Ватикан, 1492-1494; фреска Дж. А. Порденоне в ц. Санта-Мария ди Кампанья, Пьяченца). Реже в качестве самостоятельного сюжета избирались эпизоды, связанные с чудесным сокрушением колес (миниатюра, ок. 1480,- Paris. lat. 920. Fol. 288v), коронованием, перенесением мощей Е. на Синай и вознесением ангелами души святой.

Сцены житийные циклов, представленные нередко вне хронологической последовательности, устанавливают соответствие между эпизодами в истории исповедания веры Е., ее мученичества и сопутствующих чудес (с нач. XIV в.); иногда в одной композиции согласованы неск. житийных эпизодов: витражи собора св. Маврикия в Анже, Франция (1160-1177; диспут; сокрушение колес; посещение заточенной святой имп. Фаустиной и военачальником Порфирием; мучение Е.; казнь; перенесение ангелами мощей святой на Синай); полиптих, Симоне Мартини, ок. 1320, Музей Изабеллы Стюарт Гарднер, Бостон; алтарная картина кон. XIII в., ц. Санкт-Мария-Лизкирхен в Кёльне; фрески 1-й пол. XIV в. в ц. Санта-Мария Доннареджина, Неаполь; фрески Андреа де Бартоли (?) в капелле вмц. Екатерины (иначе - капелле Э. Альборноса), 1368, нижняя ц. Сан-Франческо в Ассизи; роспись (1422-1425) капеллы вмц. Екатерины (патрональной святой кардинала Бранда да Кастильоне) в ц. Сан-Клементе в Риме (рождение Е.; проповедь Е.; диспут Е. и сожжение обращенных философов; Е. перед императором; наставление императрице и военачальнику; сокрушение колес, казнь и погребение святой); фрески Альтикьеро да Дзевио, кон. XIV в., капелла ц. св. Антония, Падуя; алтарь вмц. Екатерины, М. Вольгемут, 1485-1490 гг., ц. св. Лаврентия в Нюрнберге и др.

Н. В. Герасименко, Т. Ю. Облицова

Лит.: Ровинский. Народные картинки. Т. 3. № 1451-1454. С. 602-605; № 58-61. С. 720-721; Антонова, Мнева. Каталог. Т. 2. Кат. 443, 654; Pope-Hennesy J. W. Italian Gothic Sculpture. L., 1955; Hager H. Die Anfänge des italienischen Altarbildes. Münch., 1962; Kaftal G. Iconography of the Saints in Central and South Italian Schools of Painting. Florence, 1965; Schiller G. Iconography of Christian Art. L., 1971-1972. 2 vol.; Маясова Н. А. Древнерус. шитье. М., 1971. Табл. 22; Moschini Marconi S. Note per la chiesa di St. Caterina // Quaderni della Soprintendenza ai Beni Artistici e Storici di Venezia. Venezia, 1978. N 7. P. 31-39; Μπαλτογιάννη Χ. Εικόνα του Βυζαντινού Μουσείου με σκηνές από το βίο της αγίας Αικατερίνας: ´Ενα έργο της πρώϊμης κρητικής ζωγραφικής // ΔΧΑΕ. Αθήνα, 1983. Περ. 4. Τ. 11. 1982-1983. Σ. 77-98; Παπαδάκη Μ. Μιά εικόνα του ζωγράφου Γεοργίου Κλόντζα με θέμα τη Μνηστεία της Αγίας Αικατερίνης // Ηπειρωτικά χρονικά. 1984. Τ. 26. Σ. 147-162; Papastratos D. Paper Icons: Greek Orthodox Religious Engravings, 1665-1899. Athens, 1990. Vol. 2. P. 337-385; Βοκοτόπουλος Π. Λ. Εικόνες Κέρκυρας. Αθήνα, 1990. Σ. 62; Sinai: Treasures of the Monastery of St. Catherine / Ed. K. A. Manafis. Athens, 1990. P. 172, 200. Fig. 46, 73; Sotheby's: Russian Pictures, Works of Art, and Icons. L., Thursday 5th April 1990. P. 189; Jolivet-Lévy C. Les églises byzantines de Cappadoce: Le programme iconographique de l'abside et de ses abords. P., 1991. P. 106-107, 122, 127, 285; Sotheby's: Russian Pictures, Icons and Works of Art. L., Thursday 28th Nov. 1991. P. 97; Рыбаков А. А. Фрески Казанской церкви в Устюжне // Устюжна: Ист.-лит. альманах. Вологда, 1993. Вып. 2. С. 262-278; он же. Вологодская икона: Центры худож. культуры земли Вологодской XIII-XVIII вв. М., 1995. Табл. 113; Каталог живописи / ГМИИ. М., 1995. С. 106, 110, 121, 128, 131; LCI. Bd. 7. Sp. 289-298; Уральская икона. Екатеринбург, 1998. Кат. 280, 281, 463, 526, 597; Acheimastou-Potamou M. Icons of the Byzantine Museum of Athens. Athens, 1998. Cat. 47. P. 162-163; Cat. 82. P. 252-253; Лидов А. М. Визант. иконы Синая. М.; Афины, 1999. Кат. 32; Макарова Е. Ю. Икона «Вмц. Екатерина в житии» из собр. Ярославского худож. музея и традиция почитания святой на Руси // III науч. чтения пам. И. П. Болотцевой (1944-1995): Сб. ст. Рыбинск, 1999. С. 19-31; Меняйло В. А. Агиология вмц. Екатерины на Руси в XI-XVII вв. // ИХМ. 2000. Вып. 4. С. 92-107; она же. Иконы из Вознесенского мон-ря Моск. Кремля. М., 2005. Кат. 99; Синай, Византия, Русь: Православное искусство с VI до нач. XX в.: Кат. выст. / Ред.: О. Баддлей, Э. Брюннер, Ю. Пятницкий. [СПб.; Лондон], 2000. С. 205-207, 215, 220; Иконные образцы XVII - нач. XIX в.: Кат. датированных и подписных иконных образцов. М., 2003. Кат. 140; Иконы из частных собраний: Рус. иконопись XIV - нач. XX в.: Кат. выст. М., 2004. Кат. 41, 92, 110, 111, 121; Icone russe: Collezione Banca Intesa: Cat. ragionato. Mil., 2003. T. 2. N 209; Кочетков. Словарь иконописцев. С. 670, 728; Schittering van de tsaren: Kunst uit het Novodevičij-klooster. Utrecht; Аmst., 2002. N 87-88; Γαλάβαρης Γ. Η Αγία Αικατερίνα σε εικόνες της Ι. Μονής Σινά // Σιναϊτικά ανάλεκτα. Τ. 1: Πρακτικά συνεδρίου «Το Σινά διά μέσου των αιώνων». Αθήναι, 2002. Σ. 1-38; Dipinti / A cura di M. Boskovits, A. Tartuferi. Firenze, 2003. Vol. 1: Dal Duecento a Giovanni da Milano. N 16. Fig. 42. (Cataloghi della Galeria dell'Accademia di Firenze); Игнашина Е. В. Древнерус. лицевое и орнаментальное шитье в собр. Новгородского музея: Кат. Новгород, 2003. Кат. 19; Byzantium: Faith and Power, 1261-1557 / Ed. H. C. Evans. N. Y., 2004. № 201, 296; Древности и духовные святыни старообрядчества. М., 2005. Кат. 71; Кольцова Т. М. Иконы Сев. Поонежья. М., 2005. Кат. 588; Петрова Л. Л., Петрова Н. В., Щурина Е. Г. Иконы Кирилло-Белозерского музея-заповедника. М., 2005. Кат. 92 (Древнерус. живопись в музеях России); Holy Image, Hallowed Ground: Icons from Sinai / Eds. R. S. Nelson, K. M. Collins. Los Ang., 2006. N 60; Иконы Мурома. М., 2006. Кат. 13; Комашко Н. И. Рус. икона XVIII в. М., 2006. Кат. 11, 19, 134; 101 икона из Ярославля / ЯХМ. М., 2007. Кат. 39; Иконы Рус. Севера: Шедевры древнерус. живописи АМИИ. М., 2007. Т. 1. Кат. 172; Т. 2. Кат. 203; Шесть веков рус. иконы: Новые открытия: Выст. из частных собр. к 60-летию ЦМиАР. М., 2007. Кат. 34, 66.

А. С. Преображенский, Э. П. И.

Источник: ЕКАТЕРИНА

Аракчеев, граф Алексей Андреевич

— генерал от артиллерии, род. 23-го сентября 1769 г., ум. 21-го апреля 1834 г. Род Аракчеевых, старинных дворян Новгородской губернии, ведет свое начало от новгородца Ивана Степанова Аракчеева, получившего в 1584 г. "за службу предков и отца его, и его которые службы, и ратоборство, и храбрость" вотчины в Бежецкой пятине, в Никольском погосте. Прадед Алексея Андреевича, Степан Аракчеев умер капитаном, состоя на службе в армейских полках; дед, Андрей в чине поручика убит в турецком походе Миниха. Отец графа Аракчеева, Андрей Андреевич, служил л.-гв. в Преображенском полку и в чине поручика вышел в отставку, поселившись в доставшемся ему по разделу небольшом родовом поместье в 20 душ, в Бежецком уезде, Тверской губернии. Здесь протекли первые годы детства Алексея Андреевича и отсюда им вынесены "первые впечатления и первый взгляд на жизнь. Порученный всецело попечениям матери, Елизаветы Андреевны, урожденной Витлицкой, он прочно усвоил кодекс ее педантичных требований, основанных, главным образом, на стремлении к постоянному труду, строгому порядку и необыкновенной аккуратности и бережливости; многое, унаследованное им из воспитания в родительском доме, навсегда запечатлелось в его характере. Первым наставником его был сельский дьячок, ознакомивший своего ученика за скромную годовую плату "трех четвертей ржи и овса", с грамотою, письмом и четырьмя правилами арифметики; с этими , знаниями, после многих испытаний, Аракчеев 20-го июля 1783 г. поступил кадетом в шляхетный артиллерийский и инженерный кадетский корпус. Быстрыми успехами в науках, в особенности по математике и артиллерии, и отличным поведением, он вскоре обратил на себя внимание всего корпусного начальства; семь месяцев спустя, он уже перебрался в верхние классы и затем, награждаемый по аттестации примерного кадета, 9-го февраля 1775 г. был произведен в капралы, через два месяца (21-го апреля) — в фурьеры и 27-го сентября — в сержанты, а в августе 1786 г. был пожалован вызолоченною медалью, установленною за отличие. Не менее рвения оказал он и к фронтовым занятиям. С пятнадцатилетнего возраста Аракчеев сделался помощником корпусных офицеров, которые поручали ему слабых по фронту и по наукам кадетов, надзор за порядком и даже производство строевых учений. Начальники осыпали его громкими и общими похвалами и высказывали ему полное доверие. "С сегодняшнего дня, — писал от 4-го апреля 1787 г., директор корпуса еще не окончившему курса Аракчееву, — вы властны посещать классы или заниматься у себя; вы сами себе составите план наук и будете одной совести вашей отдавать в оном отчет... ваш верный друг П. Мелиссино". Не любили только кадеты поставленного над ними сержанта, за его строгости и крутое обращение. 27-го сентября 1787 г. Аракчеев был произведен в первый офицерский чин поручика армии и по совету Мелиссино остался при корпусе репетитором и преподавателем математики и артиллерии. Деятельное участие Аракчеева в сформировании при кадетском корпусе, во время шведской войны, новой артиллерии и в составлении "кратких артиллерийских записок в вопросах и ответах" доставило ему в 1789 г. перевод в артиллерию с переименованием в подпоручики и назначение командиром особой гренадерской команды, составленной из лучших фронтовиков трех рот корпуса. Вместе с тем, еще более возросло к нему расположение генерала Мелиссино; пользуясь своими связями с обществом, он доставил выгодные уроки бедному офицеру в доме вельможи, графа H. И. Салтыкова, а 24-го июля 1791 года, при содействии последнего, выхлопотал определение Аракчеева в свой штаб в старшие адъютанты с чином капитана армии, о чем и извещал его "с великим удовольствием" в письме от 29-го числа. Вскоре, однако, случай переменил положение Аракчеева и поставил его на новый, неожиданный путь.

Цесаревич Павел Петрович, устраивая свои гатчинские войска, пожелал иметь сведущего офицера для артиллерии. Он обратился к Мелиссино и тот указал на Аракчеева. 4-го сентября 1792 года, в мундире и прическе гатчинских войск, Аракчеев уже прибыл в Гатчину и тотчас получил приказание Наследника "явиться к роте". На первом же разводе он представился как бы век служивший в Гатчине и своим усердием, знанием дела и точною исполнительностью вызвал к себе полное благоволение Великого Князя. Месяц спустя, 8-го октября, присутствуя при стрельбе Аракчеева из мортиры и убедившись в искусстве и знаниях по артиллерийской части своего нового офицера, Павел Петрович назначил его в тот же день командиром артиллерийской роты, пожаловал чином капитана артиллерии и дал ему право находиться постоянно при своем обеденном столе. С этого дня началась новая эпоха жизни двадцатичетырехлетнего капитана. Став ответственным начальником отдельной части, Аракчеев энергично и всецело отдался своим новым обязанностям. В короткое время он сумел Гатчинскую артиллерию, преобразованную в 1795 г. в полк, привести в образцовый порядок. Ни с кем не сближаясь, не заискивая ни в какой партии, он одним лишь строгим отношением к службе, ревностным усердием и быстротою выполнения повелений Цесаревича достиг тех, следовавших одно за другим отличий и назначений, которые поставили его первым лицом в гатчинских войсках. 5-го августа 1793 г. Наследник пожаловал его артиллерии майором; кроме заведования артиллериею Аракчееву было поручено устройство классов для младших офицеров, подпрапорщиков и юнкеров; в конце 1794 г. ему было поручено устройство хозяйственной части гатчинских войск; он же состоял в должности инспектора, сначала одной артиллерии, а с начала 1796 г. и пехоты и в должности гатчинского губернатора Строгий к самому себе, не допуская ни малейших отклонений от порядка службы, Аракчеев являлся столь же требовательным и в отношении подчиненных. Суровость его к последним, получившая с течением времени еще более легендарную известность, принесла, однако, значительную пользу войскам гатчинского гарнизона, доставившим впоследствии отличных инструкторов для всей русской армии. Главнейшая заслуга в этом бесспорно принадлежала Аракчееву, что хорошо понимал и ценил Цесаревич. "Советую приехать сюда на некоторое время вывесть сей дух", писал, например, Великий Князь своему энергичному помощнику, вызывая его в Павловск для водворения строевого порядка в начавших распускаться батальонах Недоброва и Федорова. 28-го июня 1796 г., по особому ходатайству Павла Петровича, последовало производство Аракчеева в подполковники артиллерии и полковники войск Наследника. В этих чинах он закончил свою службу в Гатчине. 6-го ноября скончалась Императрица Екатерина ІІ-я и на престол вступил ее сын.

Аракчеев был немедленно вызван в Петербург. "Смотри, Алексей Андреевич, служи мне верно, как и прежде" — встретил его Император Павел и тут же, соединяя его руку с рукою Великого Князя Александра Павловича, добавил: "будьте навсегда друзьями". В приказе 7-го ноября, вслед за лицами Императорской Фамилии, было объявлено назначение Аракчеева петербургским городским комендантом и "штабом" (штаб-офицером по хозяйственной части) л.-гв. Преображенского полка; на другой день он был произведен в генерал-майоры, на третий назначен командиром сводного гренадерского батальона Преображенского полка: 13-го ноября Государь пожаловал ему аннинскую ленту. 12-го декабря Аракчеев получил богатую Грузинскую волость в Новгородской губернии, единственный ценный дар, принятый им в течение всей службы. Этим, однако, не ограничились дальнейшие пожалования и назначения Аракчеева. В конце января следующего года, сдав должность коменданта, на время своего отсутствия, генерал-лейтенанту Буксгевдену, он отправился в Москву в числе лиц, сопровождавших Государя для торжества коронации; в день последней, 5-го апреля 1797 г., он был пожалован александровским кавалером и бароном; и 9-го апреля последовало назначение его генерал-квартирмейстером по всей армии и 10-го августа ему же было вверено командование л.-гв. Преображенским полком. Столь обширное поле деятельности открылось для Аракчеева с воцарением Императора Павла; он явился главнейшим участником в предпринятых им громадных преобразованиях по военной части. Бывшие войска Наследника были распределены по войскам гвардии и внесли с собою в последние новые порядки службы, новые требования и суровую гатчинскую дисциплину. Последние годы блестящего царствования Екатерины омрачились беспорядками в армии и упадком дисциплины. Во внутренней ее жизни таилось множество уклонений от правильного течения дел. В издержках на содержание войск не было надлежащей отчетности; не имелось верного счета наличному числу людей под ружьем; тысячи солдат, в особенности знавших ремесло, прямо с поступления на службу, определялись по поместьям своих начальников; полки не имели однообразного устройства, обучение, содержание и даже обмундирование людей зависели от произвола полковых командиров. С подобным состоянием армии не мог примириться Император Павел, привыкший уже к строгой школе своих гатчинцев; с энергиею и без проволочек, он принялся беспощадно водворять порядок. Начались суровые преследования, настойчивые попытки к коренной реорганизации всей военной части и, как неразрывный спутник с ними, появились легендарные приказы о повальных исключениях из службы и отставках. В армии, в особенности же в гвардейских войсках, дух новых требований, отнимавших от них дух прежней свободы, вызвал естественный ропот и недовольство, обрушившиеся, главным образом, на ближайшего участника вводимых преобразований, барона Аракчеева. Последний, действительно, явился грозою войск. Неумолимо строгим, но беспристрастным, стоял он на страже точного выполнения указаний Государя и соблюдения всего законного. Многого полезного для дела службы успел достигнуть Аракчеев своим усердием. При нем были введены во всей армии уставы и различные положения, выработанные гатчинскою школою, восстановлены и ограждены от нарушений дисциплина и порядок в войсках, установлен строгий надзор за правильным ведением хозяйства в частях войск, и главным образом за довольствием и опрятным содержанием нижних чинов. "Чистые казармы — здоровые казармы" — было его любимою приговоркою, и строгими требованиями он, действительно, достиг опрятности в помещениях. Однако, суровая строгость его, явилась для Аракчеева роковою. 1-го февраля 1798 г. барон был уволен в отпуск до излечения болезни с сохранением только звания генерал-квартирмейстера, на другой день лишился и этого звания, а 18-го марта, без прошения, с производством в генерал-лейтенанты, уволен в чистую отставку.

Государева немилость, при этом первом падении Аракчеева, длилась не долго. Через полгода, 11-го августа, он был снова принят на службу, с зачислением в свиту Государя; 22-го декабря снова занял должность генерал-квартирмейстера, и 4-го января 1799 г. был назначен командиром л.-гв. артиллерийского батальона и инспектором всей артиллерии. 8-го января 1799 г. ему был пожалован командорственный крест св. Иоанна Иерусалимского, а 5-го мая графский титул, причем к поднесенному для утверждения графскому гербу Государь собственноручно прибавил надпись: "без лести предан". Вскоре, однако, благоволение Государя снова поколебалось к Аракчееву, и граф был вторично отставлен от службы (1-го октября 1799 г.) "за ложное донесение", которое заключалось в следующем. Родной брат Аракчеева, Андрей, командовал артиллерийским батальоном, от которого стоял караул во время покражи из арсенала золотых кистей и галуна со старинной артиллерийской колесницы. Между тем, граф донес Императору Павлу, что караул содержался от полка генерала Вильде. Государь не замедлил исключить Вильде из службы; но невинно пострадавший генерал, решился обратиться к Кутайсову и объяснить ему поступок Аракчеева. Вслед за этим и появился Высочайший приказ об увольнении от службы графа, который немедленно выехал в Грузино.

Первые годы царствования Императора Александра не изменили положения опального грузинского помещика; о нем как бы забыли. Только 27-го апреля 1803 г. граф Аракчеев был вызван в Петербург, где 14-го мая снова принят на службу и назначен на прежнюю должность инспектора всей артиллерии и командира л.-гв. артиллерийского батальона. Время главного управления Аракчеевым русскою артиллериею составляет одну из блестящих страниц ее истории. При нем совершились важные преобразования, благодаря которым наша артиллерия, стяжала себе в последовавших войнах заслуженные похвалы всей Европы. Деятельность неутомимого инспектора почти не оставила пробелов и не упустила ничего, что могло бы в то время послужить на пользу артиллерии. Главнейшими из преобразований, последовавших за вступлением Аракчеева в управление артиллериею, являются: выделение артиллерийских частей в самостоятельные отдельные единицы, как в боевом, так и в хозяйственном отношениях, сформирование артиллерийских бригад, новое издание штатов артиллерии, развитие ее боевых средств, поднятие образовательного ценза личного состава, учреждение, сначала (1804 г.) временного артиллерийского, а затем (1808 г.) Ученого Комитета, основание издания "Артиллерийского Журнала" (1808 г.), учреждение разных школ и классов для офицеров и нижних чинов, установление нормальных образцов и размеров для орудий, лафетов и вообще материальной части артиллерии, улучшение всех технических заготовлений и порядка приема их на службу и многое др. Им же были изданы и многие инструкции для руководства артиллеристов на службе, как мирного, так и военного времени. Находясь в свите Государя в Аустерлицком сражении 1805 г., Аракчеев был личным свидетелем боевых действий реорганизованной им артиллерии, 27-го июля 1807 г. он был произведен в генералы от артиллерии; в том же году, 12-го декабря, назначен, при сохранении носимых им званий, состоящим при Государе Императоре по артиллерийской части и 21-го декабря определен присутствовать в артиллерийской экспедиции Военной Коллегии.

Только что минувшая война с Франциею, закончившаяся тильзитским миром, обнаружила громадные злоупотребления и непорядки в делах военного ведомства, в особенности по провиантской части; по Высочайшему повелению было назначено строгое следствие над виновниками; именным указом провиантским чиновникам было запрещено временно даже носить мундиры. Император Александр знал, что энергия Аракчеева одна лишь могла восстановить дисциплину в войске и обуздать хищничество провиантских чиновников. 13-го января 1808 г. он поставил его во главе военного министерства, а 17-го числа, вместе с тем, назначил генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии. Генерал-инспектором последней, Аракчеев оставался до вступления в 1819 г. Великого Князя Михаила Павловича в действительное отправление обязанностей генерал-фельдцейхмейстера. 26-го января 1808 г. Аракчееву были поручены также в командование военно-походная канцелярия Государя и фельдъегерский корпус; 30-го августа повелено Ростовскому мушкетерскому полку носить его имя. С деятельностью графа Алексея Андреевича, как военного министра, связана история многих коренных и полезных преобразований, особенно по части внутреннего устройства армии и ее управления. При нем введены новые правила и изданы положения по различным частям военного управления, сокращена и упрощена переписка, учреждены для свода рекрут, в 27 разных местах Империи, запасные рекрутские депо и многое др. Вместе с тем совершились коренные переформирования по устройству хозяйственной части в войсках. Круг деятельности Аракчеева увеличивался с каждым днем, особенно в ожидании похода в Швецию, в такое время, когда Россия уже вела три войны: с Англиею, Турциею и Персиею. В феврале 1808 г. последовал разрыв с Швециею и военные действия затянулись до зимы. Император Александр I, желая положить конец им и воспользоваться чрезвычайно редким явлением покрытия всего Ботнического залива льдом, повелел главнокомандующему, генералу Кноррингу, перейти с войсками из Финляндии на шведский берег по льду залива. Напрасно главнокомандующий, ссылаясь на донесения своих отрядных начальников, представлял препятствия к исполнению этого плана, требования Государя были настоятельны и для скорейшего выполнения их, в феврале 1809 г., к армии был послан Аракчеев. В армии его встретили почти враждебно; все, на кого был возложен переход через Ботнику, старались под разными предлогами отклонить от себя исполнение этого отважного подвига; каждый отчаивался в успехе, донося о неодолимых препятствиях; Кнорринг просил об отставке.

Но Аракчеев знал, что особенных препятствий нет и разными мерами сумел приготовить все нужное к открытию зимней кампании. Войскам было предписано готовиться к переходу, а начальникам их немедленно же вести свои отряды из указанных пунктов на шведский берег. "Государь Император, — писал он 28-го февраля одному из таких начальников, Барклаю де-Толли, — к 16-му марту прибудет в Борго, то я уверен, что вы постараетесь доставить к нему шведские трофеи. На сей раз я желал бы быть не министром, а на вашем месте, ибо министров — много, а переход через Кваркен Провидение предоставляет одному Барклаю-де-Толли". 10-го марта последний был уже в Умео... Такова сила энергии графа Аракчеева и ему одному принадлежит слава приведения в действие великой мысли Александра о перенесении русских знамен на шведский берег. 5-го сентября 1809 г. был заключен с Швециею мир в Фридрихсгаме; на другой день Государь препроводил Аракчееву собственный орден св. Андрея Первозванного, при милостивом рескрипте, но граф упросил его взять орден обратно. 7-го сентября последовал Высочайший указ; "В воздаяние ревностной и усердной службы военного министра графа Аракчеева, войскам отдавать следующие ему почести и в местах пребывания Его Императорского Величества". 1-го января 1810 г., с учреждением Государственного Совета, Аракчеев был назначен председателем департамента военных дел, сохранив присвоенные ему, в бытность военным министром, звания члена комитета министров и сенатора. Вскоре, однако, последовало временное охлаждение к нему Императора Александра. Усилившейся при Дворе разными случаями партии графа Салтыкова, князя Голицына, Гурьева и др., удалось на время оттеснить от Государя сурового советника. Сам Аракчеев, в письме к брату Петру, от 3-го апреля 1812 г., так описывает свое положение: "Сие все меня бы не беспокоило, ибо я уже ничего не хочу, кроме уединения и спокойствия, и предоставляю всем вышеписанным вертеть и делать все то, что к их пользам; но беспокоит меня то, что, при всем оном положении, велят еще мне ехать и быть в армии без пользы, а как кажется, только пугалом мирским; и я уверен, что приятели мои употребят меня в первом возможном случае там, где иметь я буду верный способ потерять жизнь, к чему я и должен быть готов; вот вам мое положение в ясности". Но ему не пришлось участвовать ни в одном сражении. В мае 1812 г. он сопровождал Государя из Петербурга в Вильну, а с началом военных действий — в укрепленный лагерь при Дриссе, где представил, подписанное им, Балашевым и Шишковым, прошение, убедившее Императора Александра оставить армию. По возвращении в Петербург, Аракчеев, в звании члена состоявшего при Императоре особого комитета, был занят организациею окружных ополчений, в первых числах августа заседал в другом комитете графа H. И. Салтыкова, избравшем Кутузова верховным вождем над всеми армиями, и в том же месяце сопровождал Государя в Або на свидание с шведским наследным принцем. Еще за несколько недель перед тем, 17-го июня, Александр Павлович снова поручил ему управление при себе военных дел, и с оного числа, — пишет Аракчеев в своих автобиографических заметках, — вся французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Государя Императора". Ему же поручено было от имени Государя объявлять высочайшие повеления. Вернув к себе, таким образом, полное доверие Государя, Аракчеев стал его неразлучным спутником. 6-го декабря 1812 г., Александр Павлович собственноручно утвердил духовную графа и вместе с ним в тот же день выехал в Вильну, для заграничного похода. В Париже, 31-го марта 1814 г., Государь собственноручно написал уже приказ о производстве его в генерал-фельдмаршалы, но Аракчеев упросил Монарха отменить приказ и 30-го августа того же года принял портрет его, для ношения на шее. Вторичное путешествие Государя за границу в 1815 г. и в южную Россию в 1818 г., еще более приблизило к нему графа Аракчеева. Ему первому Государь сообщил свои планы об устройстве военных поселений, ему же было поручено образование их. Идея поселений имела существеннейшим своим основанием стремление правительства уменьшить расход по содержанию войск, путем передачи части армии на содержание жителей; поселенные среди них войска должны были слиться с ними, помогать им в сельских работах, в домашних занятиях и на ряду с этим, с своей стороны, приучать их к военной жизни, дисциплине и строевым порядкам. Первый опыт подобному поселению войск в России был сделан еще в 1809 г. поселением части Елецкого пехотного полка в Могилевской губернии, в Климовецком повете; но наступившая затем отечественная война остановила его развитие. С возвращением армии из похода 1815 г., Император Александр с новою энергиею приступил к осуществлению своей заветной идеи. Аракчеев был избран ближайшим исполнителем ее и к 1824 г. сорок полков были расселены среди жителей губерний: Новгородской, Херсонской, Могилевской и Харьковской. Соединение всех поселений одного полка было наименовано округом, всем же поселенным войскам, 3-го февраля 1821 г., было присвоено наименование отдельного корпуса военных поселений, в звании главного начальника которых состоял граф Аракчеев. Поселяемые войска получили подробные инструкции для руководства при новых условиях службы в поселениях; начальникам было предписано: "стараться добрым поведением всех вообще чинов, не только предупредить всякие жалобы и неудовольствия своих хозяев, но приобрести их любовь и доверенность"; крестьянам поселений были дарованы многие льготы. В числе последних им объявлено сложение многих казенных недоимок, облегчение и даже уничтожение некоторых денежных и натуральных повинностей, бесплатное пользование медикаментами и мн. др. Заботами графа Аракчеева в поселениях были заведены общественные хлебные магазины, положено основание конских заводов, образованы особые команды мастеровых разных ремесел и специалистов по сельскому хозяйству, учреждены для детей отдельные школы кантонистов, заведены вспомогательные капиталы для офицеров и поселян, устроены лесопильные и др. заводы и различные промышленные производства, наконец, образован специальный капитал военных поселений, достигший в 1826 г. 32 миллионов рублей. Корпус военных поселений, при всем том, имел собственную типографию и даже предпринял периодическое издание под заглавием: "Семидневный листок военного поселения, учебного батальона поселенного гренадерского графа Аракчеева полка".

Исследование причин происходивших в разных округах беспорядков указывает, что ближайшая ответственность за них падает не на Аракчеева, а прежде всего на непосредственных командиров поселений; производство дознания каждый раз обнаруживало целую систему злоупотреблений частных начальников, руководствовавшихся при управлении поселянами произволом и преследованием корыстных расчетов. Других результатов, впрочем, и не могло быть в деле, в котором так много предоставлено было личному произволу; по новизне вопроса не могло быть выработано вполне правильной и определенной организации военных поселений, будущее же повело к их уничтожению. В 1826 г. Аракчеев сдал управление корпусом, и пять лет спустя в поселениях возникли повальные бунты, далеко оставившие за собою значение всех волнений среди поселян его времени. Особенная заботливость графа Аракчеева проглядывает в устройстве новгородских поселений, служивших образцом для прочих округов; в переписке с главным командиром их, генералом Маевским, встречается много указаний, проливающих свет на действительное отношение графа к развитию идеи Императора Александра І. Характерно письмо его от 12-го мая 1824 г., в котором, между прочим, сказался Аракчеев всех периодов своей многолетней службы: "Прошу вас покорно не спускать и строгость нужна более для штаб и обер-офицеров, нежели для военных поселян, и оное требую, ибо мои правила не сходятся с правилами, в армии употребляемыми; я полагаю, что когда строгость, разумеется, справедливая, без интриг (коих я не терплю и всякий тот у меня все потеряет, кто начнет интриговать) употребляется на начальников, то все пойдет хорошо и солдаты будут хороши. А у вас в обыкновенной службе с командирами обхождение бывает приятельское, церемонное, что никогда по службе не годится, ибо у вас всегда считается за стыд обнаружить какое-нибудь преступление или злоупотребление, сделанное батальонным или ротным; а я, напротив того, думаю, что без подобных случаев не может в свете существовать, а должно только строго взыскивать, а стыда в оном не должно полагать, ибо как можно оного требовать, чтобы у вас все люди ваши, то есть, штаб и обер-офицеры были святые? Оного чуда не было на свете, следовательно, есть хорошие, а есть и худые. У вас еще есть правило и хвастовство, чтобы подчиненные любили командира; мое же правило, дабы подчиненные делали свое дело и боялись бы начальника, а любовниц так много иметь невозможно. Ныне и одну любовницу мудрено сыскать, кольми паче много".

Последние годы царствования Императора Александра ознаменовались для Аракчеева особенным расположением к нему Монарха. С безграничным, дружеским доверием Государь делился с графом своими мыслями и предположениями по вопросам государственного управления; многие из них поручал даже его обсуждению и развитию. Наиболее интересным в ряду проектов, составленных Аракчеевым по желанию Государя, является проект 1818 г. об освобождении крестьян из крепостного состояния. По его мнению, меры к уничтожению крепостного состояния в России должны были заключаться в приобретении покупкою помещичьих крестьян и дворовых людей в казну, в главных чертах, на тех основаниях, чтобы, при продаже крестьян, владеющий ими помещик уступал по 2 десятины на каждую ревизскую душу, оставляя излишнее затем количество земли и угодий в свою пользу; вознаграждением для помещиков должны были служить или денежные выдачи из особого напитала, или же выпуск специальных на этот предмет государственных бумаг, в роде известных впоследствии выкупных свидетельств. На выработанных же Аракчеевым в 1816 г. основаниях был образован капитал для оказания помощи увечным и раненым воинам.

Неутомимая деятельность стоила, однако, дорого здоровью Аракчеева. Он страдал расстройством всей нервной системы, застоем печени и болезнью сердца. 1825 год был особенно тяжелым для него. 10-го сентября в Грузине совершилось убийство домоправительницы графа, известной Настасьи Минкиной. "Твое здоровье, любезный друг, — писал к нему Император Александр, по получении донесения о происшествии в Грузине. — крайне меня беспокоит... Признаюсь тебе, мне крайне прискорбно, что Даллер ни одной строки о тебе не пишет, когда прежде он всякий раз исправно извещал о твоем здоровье. Неужели тебе не придет на мысль то крайнее беспокойство, в котором я должен находиться о тебе в такую важную минуту твоей жизни? Грешно тебе забыть друга, любящего тебя столь искренно и так давно!" Это письмо было последним; 19-го ноября Александра Благословенного не стало. С глубоким отчаянием и слезами граф Аракчеев встретил останки своего царственного друга на границе Новгородской губернии и проводил их до Петербурга, где при погребении, выполняя свою последнюю службу покойному Государю, нес корону Казанского царства.

Вступление на престол нового Императора выдвинуло новых государственных деятелей, но граф Аракчеев, милостивым рескриптом 19-го декабря, был оставлен главным начальником военных поселений, с освобождением только от занятий по Собственной Е. И. В. канцелярии и по канцелярии Комитета Министров. Однако, сильно расстроенное здоровье не позволило ему продолжать свою службу 30-го апреля 1826 г. Аракчеев получил разрешение отправиться, по совету врачей, в Карлсбад для излечения болезни и навсегда сдал управление созданных им поселений. Вместе с отпуском, Государь пожаловал ему на путевые издержки 50000 рублей, которые граф немедленно препроводил Императрице Марии Феодоровне на учреждение пяти стипендий имени Императора Александра Благословенного при Павловском институте, для воспитания дочерей дворян Новгородской губернии. Заграницею он издал сборник многих писем к нему Александра Павловича. Возвратясь на родину, граф Аракчеев поселился в своем Грузине, занимался хозяйством и устройством своего великолепного поместья. Как святыню берег он все вещи, напоминавшие ему дни царствования Александра, сохранил навсегда устройство комнат, в которых останавливался Государь, во время своих неоднократных посещений Грузина, взнес 50000 рублей в Государственный Банк на сложные проценты, с тем, чтобы в 1925 г. сумма эта была обращена в награду автору лучшей истории Александра и на ее издание, пожертвовал 300000 рублей для воспитания из процентов бедных дворян Новгородской и Тверской губерний в Новгородском кадетском корпусе и соорудил своему Венценосному благодетелю перед грузинским собором бронзовый памятник. "Теперь я все сделал, — писал граф по открытии последнего, — и могу явиться к Императору Александру с рапортом". Смерть не заставила долго ожидать себя; в пятницу, 13-го апреля 1834 года, Аракчеев почувствовал первый приступ ее. Государь, узнав о его болезни, тотчас отправил в Грузино своего лейб-медика Вилье, но было поздно. В субботу, 21-го числа, граф Алексей Андреевич, не спуская глаз с портрета Императора Александра, скончался. В среду на Святой неделе состоялось его погребение в Грузине, у подножья воздвигнутого им памятника Императору Павлу, причем на тело его, согласно с завещанием, была надета рубашка, подаренная ему еще Цесаревичем Александром Павловичем. Вскоре по кончине Аракчеева последовало вскрытие его духовного завещания, по которому граф, не назначив по себе наследника, предоставлял выбор его Государю. Император Николай Павлович пожаловал все имущество покойного Новгородскому кадетскому корпусу, который с того времени принял фамильный герб графа и название Новгородского (ныне Нижегородского) графа Аракчеева кадетского корпуса.

С 1806 г. граф Аракчеев состоял в супружестве с дочерью отставного генерал-майора, Натальей Васильевной Хомутовой, но с женою не жил и детей не имел. Он носил звание почетного члена и попечителя Филотехнического общества и почетного любителя Императорской Академии Художеств. Известный мореплаватель Коцебу назвал именем Аракчеева открытые им в 1817 г. острова в Тихом океане.

Личность Аракчеева в свое время сильно волновала воображение его современников, но едва ли она будет долговечна в памяти потомства. Он был строгим исполнителем служебного долга, так, как он понимал его, но при этом его деятельность была чужда тех возвышенных стремлений, которые не утрачивают своего обаяния даже тогда, когда бывают соединены с заблуждениями и неудачами. Он олицетворял жизнь со службою и, подчиняясь всем ее суровым требованиям того же, с неумолимою и неразборчивою взыскательностью, требовал и от других. Противодействие недоступным его пониманию и чувству веяниям XVIII века сделалось его лозунгом, боевым конем, вознесшим его на высоту тщеславной власти. Военный, он достиг этой власти, никогда не подвергая себя опасностям военного ремесла. Заслуги его по организации и улучшению русской артиллерии несомненны, но они совершенно бледнеют перед мрачными годами его полновластья. В последнее время своего царствования Император Александр I, утомясь беспрерывною борьбою с людьми, увенчанный славою, но угнетенный нравственно всевозможными разочарованиями, хотя и не изменив своей природной душевной доброте, решил вкусить заслуженного им успокоения от своих царственных трудов. Тогда-то, для осуществления своего намерения, он прибег к содействию Аракчеева и облек его почти беспредельною властью. Но и в этом случае, несмотря на все величие возложенного на него бремени, этот преданный слуга Александра остался верен прежде всего отличавшему его грубому презрению к человеческому достоинству, к тем струнам души, без которых немыслимы верные слуги Царю и Отечеству.

"Сведения о графе А. А. Аракчееве, собранные Василием Ратчем", 1864 г. Арх. СПб. Артил. Истор. Музея; "Воен. гал. Зимн. Дворца". СПб. 1845 г., т. VI; Д. Бантыш-Каменский. "Словарь достоп. людей рус. земли" Мск. 1836 г. и СПб. 1847 г.; "Материалы для нов. отеч. истории. Граф Аракчеев и воен. посел.", СПб. 1871 г.; "Шумский. Листок из памятн. книжки священ. ", СПб. 1861 г.; "Баранов. Опись арх. Прав. Сената", т. II, стр. 135; "Военн. Сб.", 1861 г., № 2, стр. 363—386, № 5, стр. 101—142, № 6, стр. 455—466, № 12, стр. 401—456, 1864 г., № 1, стр. 23—107, 1866 г., № 9, стр. 20; "Вестн. Европы" 1870 г., № 8, стр. 467, № 9, стр. 87, 1872 г., № 9, стр. 239; "Голос" 1871 г., № 238; "Девятн. век" 1872 г., кн. 2, стр. 145; "Древн. и нов.. Россия", 1875 г., № 1. стр. 95—102, № 3, стр. 293—101, № 4, стр. 376—393, № 6, стр. 165—182, 1876 г., № 5, стр. 92; "Иллюстр. газета" 1865 г., № 48; "Инжен. журн.", 1862 г., № 2, стр. 111—112; "Заря" 1871 г., № 2, стр. 164—190; "Моск. Бед." 1862 г., № 11; "Отеч. Зап." 1861 г., № 10, стр. 93—116, 1875 г., № 8, стр. 324—361; — "Памятн. нов. рус. ист." 1872 г., т. 2, стр. 313—317; "Pyc. Архив" 1863 г., стр. 930—937, 1864 г., стр. 1186—1188, 1866 г., № 6, стр. 922—927, № 7, стр. 1031—1049, № 8, 1301—1331, 1868 г., № 2, стр. 283—289, № 6, стр. 951—958, № 10, стр. 1656, 1869 г., № 10, стр., 1649, № 11, стр. 1869, 1871 г., № 1, стр. 149, № 6, стр. 289, 1872 г., № 10, стр. 2037, 1873 г., № 4, стр. 646, № 8, стр. 1529, 1875 г., № 1, стр. 44, № 3, стр. 257, № 11, стр. 314; "Рус. Инвал." 1861 г. №№ 139, 140, 143, 1866 г., № 5, 1868 г., № 209, 1870 г., № 29; "Рус. Речь" 1861 г., № 90; "Рус. Слово " 1861 г., № 7, стр. 16—20, 1864 г., № 8, стр. 59—92; "Рус. Стар." 1870 г., № 1, стр. 63, № 2, стр. 148—150, № 3, стр. 272—276, № 4, стр. 345, 1871 г., № 2, стр. 241—244, № 11, стр. 549, 1872 г., № 8, стр. 222—242, № 11, стр. 589, 1873 г., № 2, стр. 269, № 12, стр. 974—980, 1874 г., № 1, стр. 200—201, № 5, стр. 190—192, 1875 г., № 1, стр. 84—123, 1878 г., т. 21, стр. 180, 1881 г., т. 32, стр. 201, 887, 1882 г., т. 34, стр. 280, т. 35, стр. 624, т. 36, стр. 181—196, 1884 г., т. 41, стр. 479, 519. т. 42, стр. 111—406, 1886 г., т. 50 стр. 459, 1887 г., т. 55, стр. 419—422; "Сбор. Имп. Рус. Ист. Общ." т. 1, стр. 362; "СПб. Вед." 1854 г., № 190, 1861 г., № 271, 1862 г. № 47; "Сын Отеч." 1816 г., № 43: "Сев. Пчела" 1860 г., № 81, 1861 г., №№ 258, 269, 1862 г., № 20; "Церк. Вестн." 1875 г., №№ 7 и 47; "Чтен. Имп. Общ. истр. и древн. рос." 1858 г., кн. 4, стр. 113—114, 1862 г., кн. 3, стр. 134—151, кн. 4, стр. 216—220, 1864 г., кн. 4, стр. 188—192, 1865 г., кн. 4, стр. 242, 1871 г., кн. 3, стр. 184.

Д. С—в.

{Половцов}

Аракчеев, граф Алексей Андреевич

— род. в имении своего отца, в Новгородской губ., 23 сентября 1769 г. Первоначальное образование его под руководством сельского дьячка состояло в изучении русской грамоты и арифметики. К последней науке мальчик чувствовал большую склонность и усердно занимался ею. Желая поместить своего сына в артиллерийский кадетский корпус, Андрей Андреевич повез его в С.-Петербург. Много пришлось испытать бедному помещику. При записании в военное училище предстояло издержать до двухсот руб., а денег у Андрея Андреевича не было. И что же делает бедный помещик в таких трудных обстоятельствах? Андрей Андреевич с сыном, собиравшийся оставить столицу по неимению средств, отправился в первый воскресный день к с.-петербургскому митрополиту Гавриилу, который раздавал бедным деньги, присылавшиеся Екатериною II на этот предмет. На долю помещика А. достались от митрополита три серебряных рубля. Получив еще некоторое пособие от г-жи Гурьевой, Андрей Андреевич перед отъездом из С.-Петербурга решил попытать счастья: он явился к Петру Ивановичу Мелиссино, от которого зависела судьба сына его. Петр Иванович благосклонно отнесся к просьбе Андрея Андреевича, и молодой А. был принят в корпус. Быстрые успехи в науках, особенно в математике, доставили ему вскоре (в 1787 г.) звание офицера. В свободное время А. давал уроки по артиллерии и фортификации сыновьям графа Николая Ивановича Салтыкова, которому он был рекомендован первым его благодетелем, тем же Петром Ивановичем Мелиссино. Преподавание сыновьям графа Салтыкова увеличило недостаточное жалованье Алексея Андреевича. Спустя некоторое время наследник престола Павел Петрович обратился к графу Салтыкову с требованием дать ему расторопного артиллерийского офицера. Гр. Салтыков указал на Аракчеева и отрекомендовал его с самой лучшей стороны. Алексей Андреевич в полной мере оправдал рекомендацию точным исполнением возлагавшихся на него поручений, неутомимою деятельностью, знанием военной дисциплины, строгим подчинением себя установленному порядку. Все это вскоре расположило к А. великого князя. Алексей Андреевич был пожалован комендантом Гатчины и впоследствии начальником всех сухопутных войск наследника. По восшествии на престол император Павел Петрович пожаловал весьма много наград, особенно — приближенным. А. не был забыт: так, будучи полковником, он был пожалован 7 ноября 1796 г. (год восшествия на престол императора Павла) с.-петербургским комендантом; 8 числа произведен в генерал-майоры; 9 — в майоры гвардии Преображенского полка; 13 — кавалером орд. св. Анны 1-й ст.; в следующем году (1797) 5 апр., на 28 году от роду, ему пожаловано баронское достоинство и орден св. Александра Невского. Кроме того, государь, зная недостаточное состояние барона А., пожаловал ему две тысячи крестьян с предоставлением выбора губернии. А. затруднялся в выборе имения. Наконец выбрал село Грузино Новгородской губернии, ставшее впоследствии историческим селом. Выбор был утвержден государем. Но недолго пришлось А. пользоваться благорасположением императора. 18 марта 1798 г. Алексей Андреевич был отставлен от службы — с чином, впрочем, генерал-лейтенанта. Не прошло нескольких месяцев, как А. был принят снова на службу. 22 декабря того же 1798 г. ему велено состоять генерал-квартирмейстером, а 4 янв. следующего года он назначен командиром гвардии артиллерийского баталиона и инспектором всей артиллерии; 8 января пожалован командором ордена св. Иоанна Иерусалимского; 5 мая — графом Российской империи за отличное усердие и труды, на пользу службы подъемлемые. 1 октября того же года отставлен от службы в другой раз. На этот раз отставка продолжалась до нового царствования. В 1801 г. на престол взошел император Александр Павлович, с которым гр. Алексей Андреевич хорошо сблизился по службе еще как с наследником престола. 14 мая 1803 г. гр. А. был принят на службу с назначением на прежнее место, т. е. инспектором всей артиллерии и командиром лейб-гвардии артиллерийского баталиона. В 1805 г. находился при государе в Аустерлицком сражении; в 1807 г. произведен в генералы от артиллерии, а 13 янв. 1808 г. назначен военным министром; 17 того же января сделан генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии с подчинением ему комиссариатского и провиантского департаментов. В войну с Швецией гр. А. принимал деятельное участие, в феврале 1809 г. он отправился в Або. Там некоторые генералы ввиду приказания государя перенести театр войны на шведский берег выставляли разные затруднения. Много препятствий пришлось претерпеть русским войскам, но гр. А. энергично действовал. Во время движения русских войск к Аландским островам в Швеции последовала перемена в правлении: вместо Густава-Адольфа, сверженного с престола, стал королем Швеции дядя его, герцог Зюдерманландский. Защита Аландских островов была вверена генералу Дебельну, который, узнав о стокгольмском перевороте, вступил в переговоры с командиром русского отряда Кноррингом о заключении перемирия, что и было сделано. Но гр. А. не одобрил поступка Кнорринга и при свидании с генералом Дебельном сказал последнему, что "он прислан от государя не перемирие делать, а мир". Последующие действия русских войск были блистательны: Барклай де Толли совершил славный переход через Кваркен, а гр. Шувалов занял Торнео. 5 сент. был подписан русскими и шведскими уполномоченными Фридрихсгамский мир, по которому, как известно, отошли к России: Финляндия, часть Вестро-Ботнии до реки Торнео и Аландские острова. Во время его управления министерством изданы новые правила и положения по разным частям военной администрации, упрощена и сокращена переписка, учреждены запасные рекрутские депо и учебные баталионы. Особенным вниманием гр. А. пользовалась артиллерия: он дал ей новую организацию, принял разные меры для возвышения уровня специального и общего образования офицеров, привел в порядок и улучшил материальную часть и т. д.; выгодные последствия этих улучшений не замедлили обнаружиться во время войн 1812—14 гг. В 1810 г. гр. А. оставил военное министерство и назначен председателем департамента военных дел во вновь учрежденном тогда Государственном совете, с правом присутствовать в комитете министров и Сенате. Во время Отечественной войны главным предметом забот гр. А. было образование резервов и снабжение армии продовольствием, а после водворения мира доверие императора к А. возросло до того, что на него было возложено исполнение высочайших предначертаний не только по вопросам военным, но и в делах гражданского управления. В это время особенно стала занимать Александра I мысль о военных поселениях (см. это сл.) в обширных размерах. По некоторым сведениям, гр. А. сначала обнаруживал явное несочувствие этой мысли; но как бы то ни было, однако, ввиду непреклонного желания государя он повел дело круто, с беспощадною последовательностью, не стесняясь ропотом народа, насильственно отрываемого от вековых, исторически сложившихся обычаев и привычного строя жизни. Целый ряд бунтов среди военных поселян был подавлен с неумолимою строгостью; внешняя сторона поселений доведена до образцового порядка; до государя доходили лишь самые преувеличенные слухи о их благосостоянии, и многие даже из высокопоставленных лиц, или не понимая дела, или из страха перед могущественным временщиком превозносили новое учреждение непомерными похвалами. Влияние гр. А. на дела и могущество его продолжалось во все царствование императора Александра Павловича. Будучи влиятельнейшим вельможею, приближенным государя, гр. А., имея орден Александра Невского, отказался от пожалованных ему других орденов: в 1807 г. от ордена св. Владимира и в 1808 — от орд. св. апостола Андрея Первозванного и только оставил себе на память рескрипт на орден Андрея Первозванного. Удостоившись пожалования портрета государя, украшенного бриллиантами, гр. Алексей Андреевич бриллианты возвратил, а самый портрет оставил. Говорят, что будто бы император Александр Павлович пожаловал мать гр. А. статс-дамою. Алексей Андреевич отказался от этой милости. Государь с неудовольствием сказал: "Ты ничего не хочешь от меня принять!" — "Я доволен благоволением Вашего Императорского Величества, — отвечал А., — но умоляю не жаловать родительницу мою статс-дамою; она всю жизнь свою провела в деревне; если явится сюда, то обратит на себя насмешки придворных дам, а для уединенной жизни не имеет надобности в этом украшении". Пересказывая об этом событии приближенным, гр. Алексей Андреевич прибавил: "только однажды в жизни, и именно в сем случае, провинился я против родительницы, скрыв от нее, что государь жаловал ее. Она прогневалась бы на меня, узнав, что я лишил ее сего отличия" (Словарь достопам. людей русской земли, изд. 1847 г.). В 1825 г. 19 ноября скончался Александр Благословенный. С кончиною этого государя переменилась и роль гр. А. Сохранив звание члена Государственного совета, гр. А. отправился путешествовать за границу; здоровье его было надломлено событием в его частной жизни — убийством его дворовыми в Грузине давнишней (с 1800 г.) управительницы имения, Н. Ф. Минкиной. А. был в Берлине и Париже, где заказал для себя столовые бронзовые часы с бюстом покойного императора Александра I, с музыкой, которая играет только один раз в сутки, около 11 часов пополудни, в то приблизительно время, когда Александр Павлович скончался, молитву "Со святыми упокой". Возвратясь из-за границы, гр. А. посвятил дни своей жизни хозяйству, привел в блестящее состояние село Грузино и часто вспоминал о своем благодетеле — покойном императоре; берег, как святыню, все вещи, которые напоминали императора в неоднократные его посещения с. Грузино. В 1833 г. гр. А. внес в государственный заемный банк 60 т. руб. асс. с тем, чтобы эта сумма оставалась в банке девяносто три года неприкосновенною со всеми процентами: три четверти из этого капитала должны быть наградою тому, кто напишет к 1925 г. (на русском языке) историю (лучшую) царствования имп. Александра I, остальная четверть этого капитала предназначена на издержки по изданию этого труда, а также на вторую премию, и двум переводчикам по равной части, которые переведут с русского на немецкий и на французский языки удостоенную первой премии историю Александра I. Гр. Аракчеев соорудил Благословенному перед соборным храмом своего села великолепный бронзовый памятник, на котором сделана следующая надпись: "Государю-Благодетелю, по кончине Его". Последним делом гр. А. на пользу общую было пожертвование им 300 т. руб. для воспитания из процентов этого капитала в Новгородском кадетском корпусе бедных дворян Новгородской и Тверской губерний. — Здоровье гр. А. между тем слабело, силы изменяли. Император Николай Павлович, узнав о его болезненном состоянии, прислал к нему в Грузино лейб-медика Вилье, но последний не мог ему уже помочь, и накануне Воскресения Христова, 21 апреля 1834 года, граф Алексей Андреевич А. скончался, "не спуская глаз с портрета Александра, в его комнате, на том самом диване, который служил кроватью Самодержцу Всероссийскому". — Прах гр. Аракчеева покоится в храме с. Грузина, у подножия бюста имп. Павла I. — Он был женат с 4 февр. 1806 г. на дворянке Наталье Федоровне Хомутовой, но вскоре с нею разошелся.

Граф Аракчеев был роста среднего, сухощав, имел вид суровый, глаза огненного блеска. С детства угрюмый и необщительный, А. оставался таким и в продолжение всей жизни. При недюжинном уме и бескорыстии он умел помнить и добро, когда-либо кем ему сделанное. Кроме угождения воле монаршей и исполнения требований службы, он ничем не стеснялся. Суровость его нередко вырождалась в жестокость, и время его почти безграничного владычества (последние годы, первой четверти нашего века) было своего рода террором, так как все трепетали перед ним. Вообще, память по себе он оставил недобрую, хотя любил строгий порядок и был расчетлив. Еще в 1616 г. имп. Александр I утвердил духовное завещание графа А., поручив хранение завещания Правительствующему Сенату. Завещателю предоставлено было избрать наследника, но гр. А. не исполнил этого; в распоряжениях же А. было сказано следующее: "ежели бы дни его прекратились прежде избрания им достойного наследника, то сие избрание предоставляет он Государю Императору". Вследствие такой воли графа, желая, с одной стороны, упрочить нераздельное владение имением покойного и благосостояние крестьян его, а с другой — сохранить имя А. таким способом, который бы соответствовал всегдашнему его стремлению к пользе общественной, им. Николай I признал за лучшее средство отдать навсегда Грузинскую волость и всю принадлежащую к ней движимость в полное и нераздельное владение Новгородскому кадетскому корпусу, получившему с тех пор название Аракчеевского (ныне находящемуся в Нижнем Новгороде) с тем, чтобы он обращал доходы, получаемые с имения, на воспитание благородного юношества и принял имя и герб завещателя. — Род А. не существует. Обширный материал для характеристики гр. А. и его времени собран на страницах "Русской старины", изд. 1870—1890, также см. "Русский архив" (1866 г. № 6 и 7, 1868 г. № 2 и 6, 1872 г. № 10, 1876 № 4); "Древняя и новая Россия" (1875 г. № 1—6 и 10); Ратч, "Биография гр. Аракчеева" (Воен. сборн., 1861); Булгарин, "Поездка в Грузино" (СПб., 1861); Глебова, "Слово об Аракчееве" (Воен. сборн., 1861 г.) и др.

{Брокгауз}

Аракчеев, граф Алексей Андреевич

— генерал от артиллерии, выдающийся деятель царствований императоров Павла I и Александра I, именем которого определяют характер целой эпохи русской истории, конец XVIII и 1-ю четверть XIX вв. Происходя из старого дворянск. рода, А. род. 23 сент. (по некоторым данным 5 окт.) 1769 г. и детство провел при родителях, в их небольшом род. поместье в Бежецком уезде Тверской губ., причем главное влияние на развитие его характера и тех "начал", которыми впоследствии он резко выделялся сперва из среды своих сослуживцев, а потом из среды своих современников, оказала мать, Елиз. Андр., урожд. Витлицкая. Развив в ребенке глубокую к себе привязанность, она неустанно заботилась о том, чтобы он был набожен, умел "обращаться в постоянной деятельности", был педантично аккуратен и бережлив, умел повиноваться и усвоил себе привычку толково предъявлять требования к "людям". Все эти требования хорошо и прочно были усвоены А., т. к. наглядно диктовались ему условиями жизни бедной дворянской семьи, желавшей "жить прилично". И потому, когда сельский дьячок за 3 четв. ржи и столько же овса в год стал обучать А. "российской грамоте и арифметике", то он охотно принялся за науку. Любимым предметом его стала арифметика. Успехи домашнего обучения побудили отца позаботиться о дальнейшей судьбе сына. Вначале хотели устроить его канцелярским чиновником, но случай открыл ему новые горизонты. Когда А. шел 11-й год, к соседнему помещику, отст. прапорщику Корсакову, приехали в отпуск два его сына кадеты Артиллер. и Инженерн. шляхетн. корпуса. А. познакомился с ними и "не мог наслушаться их рассказам о лагере, учениях, стрельбе из пушек". "Особенно поразили меня, — признавался впоследствии сам А., — их красные мундиры с черными бархатными лацканами. Мне казались они какими-то особенными, высшими существами. Я не отходил от них ни на шаг". Вернувшись домой, он был, по его выражению, все время "в лихорадке" и, бросившись на колени перед отцом, просил отдать его в корпус. Согласие последовало, но прошло два года, прежде чем оно осуществилось. Только в январе 1783 г. "на долгих" отец с сыном и слугой отправились в столицу. Прибыв в СПб. и наняв на Ямской на постоялом дворе угол за перегородкой, А-вы 10 дней непрерывно ходили в канцелярию Арт. и Инж. шляхетн. корпуса (впоследствии 2-й кадетский корпус) пока, наконец, добились, что 28 янв. 1783 г. прошение их было принято. Затем началось ожидание "резолюции". Месяцы шли один за другим, наступил, наконец, и июль, между тем положение А-вых становилось день ото дня все тяжелее, небольшие средства их быстро иссякали. Они жили впроголодь, продали постепенно всю свою зимнюю одежду и, наконец, нужда заставила их принять даже милостыню, которую им подал, в числе прочих бедных, митроп. Гавриил. А. впоследствии рассказывал, что когда отец его "поднес полученный им рубль к глазам", то "сжал его и горько заплакал", и что сам он также не выдержал и заплакал. 18 июля 1783 г. А-вы издержали все, до последнего гроша, и на другой день, голодные, снова явились за справкой в корпус. Отчаяние придало сыну столько храбрости, что он, совершенно неожиданно для отца, увидев генерала Мелиссино, подошел к нему и, рыдая, сказал: "Ваше прев-ство, примите меня в кадеты... Нам придется умереть с голоду... мы ждать более не можем... вечно буду вам благодарен и буду за вас Богу молиться..." Рыдания мальчика остановили директора, который выслушал отца, тут же написал записку в канцелярию корпуса о зачислении Алексея А-ва в кадеты. В день 19 июля был для А. счастливым днем, несмотря на то, что с утра он ничего не ел и что отцу не на что было поставить в церкви свечку, почему "Бога благодарили земными поклонами". "Этот урок бедности и беспомощного состояния", по собственному признанию А., сильно на него подействовал, почему он впоследствии строго требовал, чтобы "резолюции" по просьбам исходили бы без задержки... В корпусе А. быстро выдвинулся в ряды лучших кадет и через 7 месяцев был переведен "в верхние классы", а затем в течение 1784 г. был произведен: 9 февр. в капралы, 21 апр. в фурьеры и 27 сент. в сержанты. Благодаря тому, что в родительском доме А. получил прочные основы воспитания, он без всяких особых наставлений быстро стал образцовым кадетом, и ему уже в эти годы стали поручать обучение слабых по фронту и по наукам товарищей. Об этом периоде деятельности сержанта А. сохранилось несколько преданий, несомненно, позднейшего происхождения. Указывают, напр., что А. "круто поворачивал подчиненных и тычков не щадил" и что в 15—16 лет он "выказывал над кадетами нестерпимое зверство". Если эти рассказы сопоставить с отзывом кадета 1790 г. В. Ратча о своих воспитателях, которые "секли за все и про все, секли часто и больно, а за тычками никто не гонялся", то едва ли справедливо подобную суровость корпусного режима особенно ставить в вину А-ву. В авг. 1786 г. сержант А. был награжден "за отличие" серебряной вызолоченной медалью, которая носилась в петлице на цепочке, а 17 сент. 1787 г. — произведен в поручики армии, но с оставлением при корпусе репетитором и учителем арифметики и геометрии, а потом и артиллерии. Кроме того А. было поручено заведывание корпусной библиотекой, которая по подбору специальных книг считалась одной из лучших. Библиотекарская деятельность, можно думать, развила в А. весьма определенно выразившуюся впоследствии любовь к книгам и зародила в нем мысль создать свою библиотеку. В первый год своей службы в корпусе А. оставался как бы в тени — Мелиссино едва замечал его. В 1788 г., когда началась война со Швецией и по случаю ее при корпусе формировалась новая артиллерия, Мелиссино не мог не обратить внимание на изумительную деятельность А., который, энергично обучая людей, буквально не сходил с поля, всецело отдаваясь строю, стрельбе и лабораторному искусству. К этому же времени относится и один из первых научно-литературных трудов А.: "Краткие арифметические записки в вопросах и ответах", составленные им для своей команды. В награду за такую деятельность А. в 1789 г. был переименован в подпоручики артиллерии, а вслед за тем назначен командиром гренадерской команды, образованной в корпусе из лучших фронтовиков. В 1790 г. Мелиссино рекомендовал А. гр. Николаю Ильичу Салтыкову, который пригласил его учителем к своему сыну (Сергею). Уроки пошли весьма успешно, и А., довольный успехами своего ученика, в день нового года подарил ему прекрасный своей работы атлас "Собрание чертежей артиллерийских орудий по пропорции, ныне употребляемой, уменьшенные против натуральных в 14-ю долю" (атлас этот ныне находится в библиотеке кн. Д. Львова). По ходатайству гр. Н. И. Салтыкова, исполнявшего в то время обязанности президента воен. коллегии, А. 24 июля 1791 г. назначен был старш. адъютантом к инспектору всей артиллерии генералу Мелиссино. Когда же цесаревич Павел Павлович, занятый организацией собственных войск, выразил желание иметь деятельного офицера-артиллериста, на которого можно было бы возложить все заботы по созданию артиллерии, то Меллисино, не задумываясь и не спрашивая согласия, предложил Цесаревичу А-ва, зная, что последний своей ретивостью к службе и своими знаниями поддержит в полной мере этот выбор. 4 сентября 1792 г. А. явился в Гатчине Цесаревичу, который принял неизвестного ему капитана довольно сухо, но затем быстро пришел к убеждению, что А. дельный и знающий служака. Деятельность А. при Цесаревиче, заслужившая ему от современников и историков ряд нелестных отзывов, в роде "гатчинского капрала" и т. п., прежде всего выразилась в посредничестве с главн. артил. канцелярией, которое было необходимо, т. к. Цесаревич не имел формального права получать казенные отпуски на свои гатчинские войска. В собственных средствах постоянно чувствовался недостаток, и приходилось прибегать к различным комбинациям, чтобы получать необходимое этим войскам в долг, который, например, по одной артиллерийской части за 1785—1795 гг. возрос до 16 тыс. руб. или же устраивать отпуски необходимого через адмиралтейств-коллегию, которая обязана была исполнять приказания Цесаревича, как своего президента и генерал-адмирала. А. вел это посредничество столь дипломатично и успешно, что Мелиссино скоро стал давать Гатчинской артиллерии и бомбардиров, и канониров, и понтоны, и орудия, и даже артиллерийские припасы непосредственно через свою канцелярию. Быстро освоившись с новыми порядками службы, А. на первом же учении показал себя "старым" офицером и расположил к себе Цесаревича, который, 24 сент., т. е. всего через 3 недели, пожаловал А. "в артиллерии капитаны". Благодаря гр. Н. И. Салтыкову военная коллегия, конечно, не встретила препятствий к формальному закреплению этого чина за А. 8 окт. 1792 г. А. в присутствии Его Выс. стрелял по редуту из мортиры и настолько удачно, что в тот же день состоялось назначение его командиром артиллерийской "Е. И. Выс. команды". Не касаясь подробностей дальнейшего прохождения службы А. в гатчинских войсках, нельзя не отметить, что рассказы о том, будто А. стал сразу чуть ли не первым среди приближенных Цесаревича, далеко не подтверждаются. Достаточно указать, что 11 дек. 1794 г., т. е. после 2½ лет службы, Цесаревич, недовольный присылкой А. казака по пустому делу, сделал ему строгое внушение за самовольство, подчеркнув: "кроме артиллерии ничего под командой вашей не состоит". Последнее убедительно доказывает, что возвышение А. началось, во всяком случае, не ранее 3-х лет службы его исключительно в артиллерии. Во время службы в артиллерии Цесаревича А. придал ей законченную организацию, а именно: 1) в 1793 г. арт. команда была разделена на 3 пеших и одно конное отделение, а "пятую часть" составили фурлейты, понтонеры и мастеровые, причем во главе отделений (капральств) и "части" были поставлены ответственные начальники; 2) к началу 1796 г. была составлена особая инструкция, в которой с удивительной ясностью изложены были права и обязанности каждого должностного лица и управление артиллерией; 3) А. составил план развертывания ее в 4-ротный полк; 4) установил весьма практичный "учебный способ" действий при орудиях; 5) учредил "классы для преподавания военной науки", чем облегчил комплектование команды не только от части нижн. чинами, но и офицерами; 6) привил артиллерии подвижность, благодаря которой она на маневрах с участием всех родовых войск успешно исполняла свое назначение, и вообще довел специальную подготовку артиллерии до такой высокой степени, что артиллеристы Цесаревича весьма успешно исполняли особые сложные маневры. Не меньшее внимание А. обратил и на устройство хозяйств. части, причем определил "должности" чинов ее точной инструкцией. Кроме того, заведуя "классами военной науки", А. принимал деятельное участие в составлении новых уставов строевой, гарнизонной и лагерной службы, впоследствии введенных во всей армии. Сохранились различные сказания о том, какими средствами достигал А. благоустройства вверенной ему команды, ее строевой выучки и дисциплины, каким зверствам и неистовствам предавался "гатчинский капрал" в пылу ревностного исполнения служебных обязанностей: учил солдат по 12 час. кряду; вырывал у солдат усы, бил их нещадно, грубил офицерам и т. п. Принимая во внимание, что обо всем этом свидетельствуют такие "современники", как гр. Толь и Михайловский-Даниловский, которые могли передавать лишь слышанное от других, надлежит с особенным вниманием отнестись к документам. По "Книге приказаний при пароле с 5 июля по 15 ноября 1796 г.", хранящейся в Стрельнинской дворц. библиотеке, можно установить, что на все 135 сохранившихся записей на долю взысканий приходится всего 38 записей, из коих: 8 замечаний, 22 выговора, 3 вычета из жалованья, 2 ареста, 1 исключение во флот и 2 разжалования. За то же время под суд был отдан один (за побег), а случаев применения "прогнания сквозь строй" не было ни одного, т. к. в записях не встречается никакого указания на наряд для этого части войск. Сохранившиеся судные дела показывают, что Цесаревич зачастую отменял жестокие приговоры, постановленные по артикулам, конфирмуя "без наказания" (см. дело Павловской команды, № 22). Приказы же самого А. содержат, напр., ходатайство его о разжаловании фельдфебеля в рядовые за жестокое наказание им подчиненного. Видя неизменное усердие А., Цесаревич в конце первого же года службы пожаловал его в майоры артиллерии и постепенно расширил круг его деятельности, поручая ему: устройство хозяйственной части всех своих войск, пересмотр воен.-угол. законов (фельд-кригс-герихт); командование пех. батальоном № 4, носившим имя А; исполнение распоряжений по устройству Гатчины, инспекцию артиллерии, а с 1796 г. и пехоты, и, наконец, все высшее военное и административное управление. 28 июня 1796 г. при посредстве Мелиссино А. был произведен в подполковники артиллерии и около этого же времени ему поручается разработка деталей обмундирования, снаряжения и вооружения войск, причем для этого из Пруссии выписываются особые образцы. Так в скромных пределах "Гатчинского" района А. познавал науку "правительствовать". Подготовка эта была не только практической, но и теоретической и некоторые историки напрасно полагают, что А. "ничему не учился, кроме русского языка и математики" (отзыв Мих.-Данил.) и что он "имел лишь ум нравиться тому, кому следует" (отзыв Д. Б. Мертваго). Учреждая впоследствии офицерские библиотеки, А. вполне определенно высказал свой взгляд на самообразование: "Чтение полезных книг в свободное время есть, без сомнения, одно из благороднейших и приятнейших упражнений каждого офицера, — писал он. — Оно заменяет общество, образует ум и сердце и способствует офицеру приготовлять себя наилучшим образом на пользу службы Монарху и отечеству". И "приготовляя себя", он 30 лет собирал библиотеку, сохранившийся каталог которой (1824 г.) показывает, что А. свои книги "расклассировал" по следующим одиннадцати "предметам": 1) духовные, 2) нравственные и о воспитании, 3) законы, положения и указы, 4) естественные науки, 5) хозяйство, 6) художества и архитектура, 7) история, география и путешествия, 8) математика, 9) военное искусство, 10) словесность и 11) периодические издания; число названий в этой библиотеке доходило до 2.300, а число томов превышало 11 тыс. Характерно, что год основания этой библиотеки (1795) совершенно точно отмечает тот период его деятельности, когда ему стали поручать дела, чуждые артиллерийской специальности (военный департамент, пех. батальон и т. д.), подготовка к которым оказалась настоятельно необходимой. Очевидно, историки впадают в глубокую ошибку, утверждая, что "А. не был из числа людей, которые чтением расширяют свои познания" (Н. К. Шильдер, Ист. Александра I, т. I, стр. 181). Сам А. отзывался об этом периоде своей службы (1792—1796 гг.) так: "В Гатчине служба была тяжелая, но приятная, потому что усердие всегда было замечено, а знание дела и исправности отличены". И признательный А. вполне искренне сказал однажды Цесаревичу: "У меня только и есть, что Бог да Вы!.." Питая полную доверенность к А., Цесаревич в дни слухов об устранении его от престола оказал ему исключительное внимание, избрав только его свидетелем присяги, которую должен был принести Вел. Кн. Александр Павлович, дабы этим актом подтвердить свое признание прав отца как законного наследника престола. Н. К. Шильдер полагает, что случай этот как бы закрепил дружбу Вел. Кн. Александра Павл. с А., которую, по множеству соображений, нельзя назвать "необъяснимой". Вел. Князь, проходивший службу в собственных войсках Цесаревича одновременно (с 1794 г.) с А., несомненно обращался к нему, как к советнику и руководителю "класса военной науки", первоначально за различными указаниями, а затем, получив в командование батальон № 2, стал даже подчиненным А., как инспектора пехоты. Сохранились отрывочные указания ("приказная" книга 1796 г.) на то, что Вел. Кн. не раз прибегал за помощью к А., чтобы привести свой батальон на уровень с батальоном Вел. Кн. Константина Павловича, неизменно получавшего благодарности от требовательного и сурового отца. В этом отношении А. оказывался действительно "необходимым советником и оберегателем" Вел. Князя; таким он и остался и в тяжелые дни царствования имп. Павла, когда А. не раз избавлял наследника престола от отцовского гнева. Так. обр., завершая в Гатчине свою карьеру чинами подполковника артиллерии и полковника войск Цесаревича, А. вместе с тем заслужил и репутацию безусловно необходимого человека, как у имп. Павла, так и у нового наследника престола. 6 ноября 1796 г. в жизни А. наступил решительный момент. Цесаревич Павел Петрович, будучи вызван экстренно в СПб. к умирающей императрице, приказал немедленно прибыть туда и А., чтобы иметь возле себя человека, на которого можно было безусловно положиться. Встречая А., Павел сказал ему: "Смотри, Алексей Андреевич, служи мне верно, как и прежде", а затем, призвав Вел. Кн. Александра Павловича, сложил их руки и прибавил: "Будьте друзьями и помогайте мне". 7 ноября полк. Аракчеев был назначен комендантом СПб. и "штабом" в лейб-гвардии Преображенский полк, 8 ноября — произведен в генерал-майоры, 13 ноября Государь пожаловал ему Аннинскую ленту, через месяц — Грузинскую волость, которая была единственным ценным даром, который принял А. за всю свою службу. А., стоявший одиноко и в тесном гатчинском кругу, тем менее мог близко подойти к екатерининским вельможам; продолжая "по-гатчински" служить и в СПб., А. стал в глазах современников "первым" помощником нового государя. Последнее и послужило вероятной причиной того, что А. стали считать чуть ли не единственным виновником всех бед, обрушившихся на общество и армию с наступлением нового царствования. Стали говорить, что "гатчинский капрал взялся смирить высокомерие екатерининских вельмож", и заносили в свои мемуары самые невероятные неистовства А. на разводах, оскорбительные изречения и грубости офицерам, "щедрое награждение людей ударами трости", глумление над знаменами и т. д., вплоть до того, что однажды А. "укусил у одного гренадера нос" и что "вообще с нижними чинами он поступал совершенно по-собачьи, как разъяренный бульдог". Щедрые милости Павла I еще более увеличивали число недоброжелателей А. и создавали почву для зависти и интриг против него. 5 апр. 1797 г., на коронацию, А. был пожалован Александровским кавалером и титулом барона, причем Государь собственноручно на гербе его начертал девиз: "Без лести предан", который послужил поводом для сочинения самых злостных эпиграмм и каламбуров ("бес лести предан"). При поездке императора Павла I после коронации по России А. сопровождал его, причем в мае 1797 г. получил Высочайшее поручение обучить неудачно представившийся Таврический гренадерский полк новому уставу. Бывший при А. за адъютанта Ф. П. Лубяновский свидетельствует, что "ратное рвение" А. далеко не было столь ужасно и что он "строг и грозен был пред полком", который деятельно обучал в течение шести недель, а дома "был приветлив и ласков" и, собирая по вечерам офицеров полка, терпеливо и со знанием дела толковал им "мистерии воинского устава". Как ни ревностно служил А., но врагам его удалось, наконец, заронить искру подозрения против него у впечатлительного государя. Поводов же для выражения неудовольствия, благодаря многоразличным обязанностям, возложенным на А., было достаточно. Между прочим, на А. возложено было заведывание квартирмейстер-ской частью, т. е. тогдашним генеральным штабом. С исполнением А. этой должности историки и связывали причину его первой опалы. Служба офицеров по квартирмейстерской части под его начальством была, по свидетельству графа Толя, "преисполнена отчаяния", а по новейшим исследованиям А. проявлял даже и "фанатическое тиранство", заставляя подчиненных заниматься по 10 час. в сутки "бесполезной работой". Мало того, А., являясь по два и по три раза в день среди офицеров, занятых черчением бесполезных планов, при малейшем поводе, под самыми ничтожными предлогами, осыпал их самой отборной бранью, причем один раз даже дал пощечину колонновожатому Фитингофу, а в другой — "позорнейшими словами" обругал "подполковника Лена, сподвижника Суворова и Георгиевского кавалера". Лен, "несчастная жертва его гнева", не перенес оскорбления и, возвратившись домой, написал А-ву письмо и застрелился. Слухи об этом будто бы дошли до государя, который 1 февраля 1798 г. уволил А. "в отпуск до излечения", а 18 марта и вовсе отставил от службы "с награждением чином генерал-лейт.". Однако, если сопоставить эти указания с данными "Истории русского генерального штаба", составленной Н. П. Глиноецким, (т. I, стр. 142—149), то нельзя не обратить внимания на следующее: Глиноецкий ставит в заслугу А., что его заботами к концу 1797 г. удвоен был состав членов Свиты Его Величества по квартирмейстерской части и усовершенствованы производившиеся в то время съемки в Литве и Финляндии. Вместе с тем необходимо указать, что в списках Георгиевских кавалеров (В. С. Степанов и Н. И. Григорович. В память 100-летнего юбилея Императорского военного ордена св. великомученика и победоносца Георгия; В. К. Судравский, Кавалеры ордена св. великомученика и победоносца Георгия за 140 лет, см. Воен. Сборн. за 1909 и 1920 гг.), имени Лена нет. Наконец, надлежит принять в соображение следующее: 1) в приказах того времени при пароле обыкновенно называлось все своими именами (напр. "вина" Суворова: "Отнесся, что т. к. войны нет, и ему делать нечего"), почему представляется странным, что А. щадят и даже маскируют его вину "отпуском до излечения", а затем, не отрешая от должности в течение 1½ мес., отставляют от службы с награждением чином генерал-лейт.; 2) подполк. Лен, вопреки тому же порядку издания приказов, просто "исключается умершим", а не застрелившимся; 3) А., признанный однажды несоответствующим должности генерал-кварт., 22 дек. 1798 г. вторично назначается на ту же должность. Все это заставляет предположить, что объяснение современниками причин опалы А. не соответствует исторической истине. Во всяком случае, первая опала была непродолжительна. Благодаря заступничеству "верного друга", Вел. Кн. Александра Павловича, А. 29 июня 1798 г. был вызван из Грузина, приказом 11 авг. вновь принят на службу, 22 дек. состоялось вторичное назначение его на должность генерал-кварт.; 4 янв. 1799 г. А. был назначен командиром лейб-гвардии артил. батальона и инспектором всей артиллерии, 5 янв. было повелено ему присутствовать в Воен. Коллегии, а "в артил. экспедиции быть главным присутствующим". Обратив особенное внимание на то, что "дела в оной экспедиции содержались в замешательстве и беспорядке", А. решительно принялся за мероприятия для упорядочения деятельности экспед. и ее депо. Одновременно он обратил внимание и на беспорядочное делопроизводство по инженерной части, настоятельно требовавшей коренных преобразований. Не имея возможности "по множеству разных дел и особенных от Государя Императора поручений" входить в подробности делопроизводства "по инженерной, а особливо по чертежной части, требующих особливого присмотра", А. выделил эти обе отрасли управления в особый отдел, поручив его ближайшему и ответственному присмотру инж- генерал-лейт. Князева. Уделяя много внимания установлению правильного течения дел в артиллерийской экспедиции, А. принимал решительные меры и по части "неупущения знатного казенного интереса". О сущности мероприятий его в этом направлении можно судить по инструкциям и предписаниям, которые содержали следующие, напр., указания: А) "за ошибку отвечает командир, в службе викарных нету, а должны командиры сами всякий свое дело делать, а когда силы ослабнут, то может (он) выбрать себе покой"; б) "замечаю..., уснули и ничего не делаете, то оное непохвально, а я уже иногда неосторожен, когда кого пробуждаю", в) извольте держать (расходовать) деньги... сколько употреблено будет — представить отчет... только не аптекарский, а христианский" и т. п. Хотя за это время службы А. и получал почетные награды (15 янв. командорский крест орд. св. Иоанна Иерусалимского, а 5 мая — титул графа), но это не спасло А. от новой опалы, которая явилась совершенно неожиданной. В ночь с 23 по 24 сент. в Спбургском арсенале была совершена покража некоторых вещей. Принятыми к отысканию виновных мерами выяснилось, что кража эта могла быть сделана "и не в эту ночь, а прежде", причем виновными оказывались чины батальона г.-л. Вильде. А. донес Государю о случившемся, согласно полученного им рапорта, и быстрый в решениях имп. Павел тотчас уволил от службы генерала Вильде. Между тем виновные были найдены и показали, что кража совершена ими в ночь содержания караула командой батальона брата А-ва. Высоч. приказом при пароле 1 окт. 1799 г. "за ложное донесение о беспорядках" А. был "отставлен от службы", причем вина его была изложена в приказе в таких сильных выражениях, которые позволяют предполагать со стороны А. злостный умысел, а не возможную ошибку. Однако из письма к А. Вел. Кн. Александра Павловича от 15 окт. 1799 г. видно, что "несчастный случай" не обошелся без "сильного внушения", которое сделали на А. государю. Вторая опала А. продолжалась почти до последних дней царствования имп. Павла, который, рассчитывая на безусловную преданность А., в начале марта 1801 г. внезапно вызвал его из Грузина в СПб. А. вечером 11 марта прибыл к Спбургской заставе, но здесь его, по приказанию воен. губернатора гр. Палена, задержали... А в ночь на 12 марта имп. Павел скончался. Будучи совершенно непричастен к событию этой ночи, А. мог с гордостью потом написать на воздвигнутом им в Грузине памятнике имп. Павлу: "Сердце чисто и дух мой прав пред тобою". Вернувшись в Грузино, А. прожил там "отшельником" до мая 1803 г., когда имп. Александр I вызвал его в СПб. для участия в работах "воинской комиссии для рассмотрения положения войск и устройства оных". 14 мая 1803 г. "отст. генерал-лейт." гр. А. вновь был принят на службу, с назначением инспектором всей артиллерии и командиром лейб-гвардии артил. батальона. Хотя к этому времени работы названной комиссии по части преобразования артиллерии (введение полковой и новой ротной организации, новые штаты и проч.) были почти закончены, но на долю А. выпало труднейшее — вводить новое положение. Принимая деятельные меры к тому, чтобы в Артил. экспедиции дела шли без задержек, А., для содействия ей, образовал "канцелярию инспектора всей артиллерии", которая должна была давать необходимые справки "без переписок и наблюдения канцелярских обрядов, ибо от сего может произойти одно только промедление в производстве дел". Для устранения же задержки в доставлении нужных сведений со стороны строев. арт. частей, А. объявил, что если от которой-либо команды сведений получено не будет, или хотя и получатся, да уже гораздо позже назначенного срока, в таком случае посланы будут особые курьеры на счет командиров для отобрания ответов... Строгий к неисправным, А. не скупился на поощрение выдающихся по службе чинов и умел этим путем выковывать из них действительно себе усердных и преданных помощников. Организуя администр. часть артил., А. обратил большое внимание на строевую и техническую части, многие вопросы по которым разрешались по обсуждении их в комиссиях из "сведущих" лиц (напр., введение зарядных ящиков, перемена оковок и друг.). В развитие новой организации артиллерии (полк = 2 батальонам; батальон = 4 или 5 ротам), А. в 1804 г. ввел разделение роты на капральства (12), соединяющиеся в артели, что было важно и для внутренней службы и для "удобства разделения роты" в военное время. Уничтожение фурштата, введение нового положения о содержании артиллерийских лошадей, введение вместо зарядных фур зарядных ящиков, одинаковых для всех орудий, с внутренним отдельным ящиком, разгороженным на гнезда; введение во всей артиллерии диоптра Маркевича; уничтожение лишней и введение новой принадлежности; замена шпорной упряжи хомутами; введение орудий и лафетов с точным указанием всех размеров, для чего техническим заведениям были даны подробнейшие указания о всей материальной части; введение единообразия строевого обучения во всех артил. ротах и сравнение командных слов (особого артиллерийского устава еще не было); введение сообразного количества учебных припасов, строгие предписания о лабораторных занятиях и практических учениях, поверявшихся или лично, или присылавшимися от него доверенными лицами и т. д. — вот ряд различных мер, осуществленных А. до войны 1805 г. и направленных к увеличению боевой способности артиллерии к предстоявшим ей серьезным и продолжительным испытаниям в борьбе с Наполеоном. С выступлением армии в поход крайне обострился вопрос о снабжении ее боевыми припасами. Кутузов, например, беспокоился, что "зарядов там недостаточно", что после "важного дела" не останется и 1/3. А. быстро наладил это дело, и 21 окт. артил. парк был уже готов к выступлению транспортами. Поражение под Аустерлицем, где наша артиллерия лишилась 133 op., доставило А. много хлопот по спешному восстановлению расстроенных рот и парков, введению бригадн. организации, определению прав и обязанностей артил. начальства по отношению дивизионных и корпусных командиров и т. д. Для того, чтобы детально и всесторонне ознакомиться с условиями действия артиллерии в бою, А., сам не имевший боевого опыта, установил т. наз. "графские тактические экзамены". Во всех случаях, когда ему представлялся какой-нибудь арт. офицер, он сажал его перед столом, клал перед ним бумагу и карандаш, и офицер, чертя на бумаге, должен был подробно рассказать с самого начала движения в бой все, что происходило с орудиями, бывшими собственно под его начальством; после того, в том же порядке, все, что было с прочими орудиями той же роты, а затем уже передать то, что мог заметить во время боя в других местах. Этим способом старался он разъяснять получаемые донесения. Может быть, поэтому тогда и говорили, что "граф читает старших и выслушивает младших". Благодаря такому способу, А. настолько полно ознакомился с тактикой артиллерии, что перед кампанией 1806—07 гг. составил "наставление гг. батарейным командирам", которое было разослано во все роты. Труды увенчались успехом: в войну 1806—07 гг. наша артиллерия с успехом выдержала боевое испытание и заняла подобающее ей место. 27 июня 1807 г. император Александр I, "обязываясь сделать достойное воздаяние заслугам инспектора всей артил.", произвел гр. А. в генералы от арт. Вслед затем ему поручено было привести в исполнение целый ряд мероприятий по реорганизации артиллерии (установление в бригадах равного числа рот, переформирование старых и сформирование новых рот, проектирование понтонных рот, распоряжения о лошадях и т. д.). Имея самые широкие полномочия, А. уже 21 сент. 1807 г. направил все реорганизованные арт. бригады на их "непременные квартиры", согласно новой дислокации армии. Одновременно с этим, на основании опыта двух кампаний, А. разрешил и вопрос о снабжении артиллерии боевыми припасами, разработав новое положение о парках (1806 г.). Затем, на основании того же опыта, он ввел обстоятельное положение о своей канцелярии и создал научно-технический орган арт. управления, необходимость которого давно сознавалась. Созывая периодически собрания артил. генералов и шт. офицеров для рассмотрения различных вопросов, А. еще в 1804 г. учредил "времен. артил. комитет для рассмотрения гарнизонной артиллерии". Деятельность его постепенно расширялась и привела к мысли о необходимости сделать этот комитет учреждением постоянным. 4 июня 1808 г., по представлению гр. А., последовало Высоч. повеление о переименовании врем. артил. комитета для рассмотрения гарниз. артиллерии в ученый комитет по артил. части, а 14 декабря того же года был Высочайше утвержден штат учен. комитету и положение о его составе и круге деятельности, причем установлено, что "главнейший предмет занятий комитета есть: изыскание всех способов к доведению до возможного усовершенствования всех до артил. искусства относящихся предметов как со стороны теории, так и со стороны практики". Вместе с тем А. поручил комитету "заняться начертанием как о издании журнала, так и плана — какие именно предметы заключать оный в себе долженствует". Так положено было А. основание специальному "Артиллерийскому журналу", имевшему "существенным предметом" представить "собрание" всего, что "писано об артиллерии" и что составляет "великие изобретения". Употребляя различные меры для развития артил. образования, А. еще в 1803 г. обратился с воззванием к "поручикам и подпоручикам 1-го Артиллерийского полка", в котором убежденно высказал свой взгляд на образование, без которого артил. служба возвышаться не может. Стремясь создать кадр образованных офицеров, А. установил для выпускаемых из 2-го кадетского корпуса офицеров экзамены в Артил. экспедиции и установил ежегодные экзамены для офицеров, уже находящихся на службе, до чина штабс-капитана в армейской и поручика в гвард. артиллерии, каковой мерой удалил из артиллерии всех оказавшихся со слабыми артиллерийскими познаниями, поощрял офицеров, выказывавших свои сведения, представлял их Государю и не оставлял без награды ни одного сколько-нибудь полезного труда. Изучая бумаги А., его всеподдан. доклады, записки, распоряжения, приказы, приходится признать, что стремление к развитию офицерского образования было его постоянной идеей. Она проявляется всюду. Он пользуется каждым случаем, чтобы упомянуть об артил. образовании: при определении в артиллерию вновь производимых и поступающих из отставки офицеров, при переводах, наградах, назначениях, при испрашивании пособий. А между тем некоторые историки до сих пор полагают, что "главный упрек А. следует сделать за то, что после уважения, каким пользовались наука, знание и достоинство во время Екатерины, он, будучи человеком далеко не глупым, ввел в моду щегольство грубостью и невежеством", что, "относясь с глубоким презрением ко всему, что стояло ниже временщика, и с постоянным хвастовством тем, что он учился на медные деньги, а стоит неизмеримо выше "книжников и фарисеев", то есть людей, занимающихся наукой, А. тем самым принижал значение людей науки" (проф. П. С. Лебедев). В соответствии с требованиями, предъявлявшимися к офицерам, А. считал необходимым надежно поставить дело и "приготовления фейерверкеров". Испросив Высоч. соизволение "постановить правилом — из неграмотных в фейерверкеры не производить", А. в 1806 г. учредил при лейб-гвардии артил. батальоне особую рез. пешую роту и предназначил ее для "единственного занятия и упражнения — приготовления фейерверкеров под непосредственным присмотром самого инспектора всей артиллерии". Увеличивая постепенно состав этой роты, он в 1807 г. назначил еще 5 понтонных рот "для обучения фейерверкеров наукам" и расположил эти роты в крупных городах (СПб., Москва, Харьков, Киев), дабы "долее иметь возможность к достижению цели" и "заимствоваться в науках" от других учебных заведений. Имп. Александр I, в воздаяние заслуг гр. А. на пользу русской артиллерии, 12 дек. 1807 г. повелел ему "быть при Его Величестве по артил. части", изъяв. так. образ., ее из круга ведения генерал-адъют. гр. Ли-вена, своего помощника "по воинской части во всеобщности ее". Через два дня последовало новое Высочайшее повеление о том, чтобы "объявляемые генералу от арт. гр. А. Высочайшие повеления считать нашими (государевыми) указами". Авторитет А., как артиллериста, стоял так высоко, что Вел. Кн. Михаил Павлович, вступив в исполнение обязанностей генерал-фельдцейхмейстера, неоднократно обращался к нему за советами и, напр., в 1821 г., спрашивая мнение его о новой образцовой аммуниции и о машинах для обточки орудий и друг., писал ему следующее: "артиллерия так Вам во множестве одолжена, что Я ничего не хочу вводить нового, не спрося наперед Вашего на то совета". Через месяц после назначения непосредственным докладчиком Его Величеству по артил. части, 13 янв. 1808 г., А. был уже назначен мин-ром воен. сухопутн. сил; 17 янв., он был назначен генерал-инспект. пехоты и артиллерии, а 26 янв. А. были поручены воен.-поход. Е. В. канцелярия и фельдъегерский корпус. Оказавшись военным министром с "приличной властью", А. энергично принялся за реформы в армии. 19—21 янв. установлены пределы власти инспектора всей артиллерии; 24 янв. учреждена должность дежурного генерала воен. мин-ра"; 25 янв. определены дела, зависящие от разрешения самой военной коллегии, инспектора всей артиллерии и артил. генералов, инженер-генерала и инспектора инженерного департамента; 12 февр. распределены "дела, кои должны зависеть от разрешения самих дивизионных начальников", которые до этого почти никакими правами не пользовались; 29 февр. уничтожена часть шефов, коим "шефское их по полкам звание оставлено для почести"; 20 июня учрежден "комитет для изыскания способов к кратчайшему делопроизводству в военной коллегии и ее экспедициях", дабы "направить все к порядочному течению и содержать общую связь"; 26 июня преобразована медицинская экспедиция, для которой выработано новое положение; упорядочена отчетность воен. мин-ства, для чего 7 февр. всем начальникам объявлено, что "если при рассматривании рапортов (месячных) окажутся какие неверности или оные не будут доставляемы в надлежащее время, то на счет шефов полков и командиров бригад за оными отправляемы будут нарочные курьеры, а потому и издерживаемые в оба пути прогонные деньги вычтутся из их жалованья"; 24 июня установлен "порядок сдачи полков"; в 1809 г. преобразованы инженерный департамент и счетная экспедиция. Особое внимание А. обратил на интенд. часть, которая при общих расходах военного мин-ства в 1808 и 1809 гг. в 118,5 и 112,2 млн. руб. поглощала в 1808 г. свыше 47 и в 1809 г. до 61 млн. руб. 28 янв. 1808 г. А. "рекомендовал" генерал-кригс-комиссару, "действуя недреманно во всем по долгу звания своего на основании существующих постановлений и руководствуя вверенный департамент к лучшему успеху возложенных на него дел, представлять уже прямо к нему, в случаях, власть вашу превосходящих". Не прибегая к коренной ломке установившегося интендантск. строя, А. для упорядочения деятельности комиссариатск. и продовольств. ведомств прежде всего усилил контроль над их действиями, создав над ними высший независимый надзор в лице дежурн. генерала воен. министpa, а затем принял меры к тому, чтобы изменить "несвойственный канцелярский обряд", вследствие которого "выходит чрезвычайная переписка, а отчеты составляются с большим трудом и медленностью" (напр., к 1809 г. не было еще отчетов за 1806 и 1807 гг.). Чтобы побудить хозяйств. деп-ты к скорейшему представлению этих отчетов, А. объявил, что доколе деп-ты не отдадут за 1806 и 1807 годы надлежащих по всем вверенным им частям отчетов, членов комиссариатской и провиантской экспедиций и подведомственных им комиссий, также комиссионеров и секретарей, в отставку не увольнять, исключая тех, кои окажутся нерадивыми или неспособными к исправлению своих должностей, о каковых управляющие деп-тами имеют представлять воен. мин-ру и которых отставлять уже с тем, чтобы впредь никуда не определять". Стремясь дать интендантству "новое образование", А., верный своей системе поощрений, принял меры, чтобы снять с него позорное клеймо — лишение мундира за войну 1806—07 гг. В мае 1806 г. он испросил Высоч. соизволение на производство комиссариатских и провиантских чинов из одного класса в другой по старшинству, с тем, чтобы тогда же произвести "всех неподверженных никаким взысканиям". Из сохранившихся сведений видно, что было произведено 95 чинов и отставлено 52 (35 %). Довольный службой продовольственных ведомств, Государь к концу 1809 г. предоставил воен. мин-ру право возвращения мундира комиссариатским и провиантским чинам, и постепенно мундир был возвращен всем служащим... К числу важнейших мероприятий, осуществленных А. по интендантству, принадлежат распоряжения о продовольствии войск в Сибири, издание новых правил для приема и браковки провианта и фуража, предоставление провиантским комиссиям и комиссионерам права в экстренных случаях заготовлять провиант и фураж без предварительного утверждения цен гражданским губернатором, утверждение новых правил для отпуска в войска материалов для обмундирования, изменение конструкции пехотного снаряжения (в 1808 году были введены нового образца ранцы и патронные сумки), устранение затруднений в заготовках вещей и материалов (сукон, холста и проч.), установление системы льгот для подрядчиков, устранение застарелых (с 1735 г.) недочетов по госпиталям и проч. Будучи озабочен "недреманно" снабжать большую армию, в которой числилось в 1808 г. 705381 человек и 269252 лошадей, а в 1809 г. 732713 человек и 262092 лошадей, всем необходимым, А. принял меры к тому, чтобы на военное ведомство никаких жалоб "на обиды и притеснения жителей" не было, для чего войскам, при передвижении их внутри Империи, предписывалось получать от губернаторов "акты о благополучном следовании". Полк, давая постоянные отчеты о своем состоянии, обязан был представить и "чистовой акт", т. к. в случае жалобы насчет допустившего притеснения шефа немедленно же посылались курьеры. "Акты" эти объявлялись в газетах во всеобщее сведение. Насколько внимательно А. следил за этим, можно судить по следующему факту: установив однажды, что киевский гражд. губернатор выдал квитанцию, что "войска 22-й дивизии, во время похода по губернии, никаких гражданам и поселянам обид, налогов и притеснений не делали", тогда как жалобы на это последовали, А. довел об этом до сведения министpa внутр. дел кн. А. Б. Куракина и, указывая, какому взысканию были подвергнуты виновные чины, добавил, что "о сем сообщается по Высоч. повелению" и что "трудно будет удостовериться в доходящих сюда жалобах, когда сами начальники губерний делают понаровку полкам, скрывая противозаконные поступки в актах, от лица их выдаваемых..." К числу важнейших организационных мероприятий общего характера, проведенных А., относятся: 1) увеличение состава армии на 30.000 чел., 2) разработка положения о Сибирском каз. войске, 3) введение артил. и инжен. округов, 4) учреждение первых учебных частей и 5) учреждение запасн. рекрутск. депо. Мысль об учреждении учебных войск принадлежит самому А., признавшему нужным сформировать рез. пешую роту, для "приуготовления фейерверкеров". Вслед за этим имп. Александр I в 1808 г. признал необходимым учредить, "для лучшей удобности снабжать полки исправными унтер-офицерами", "учебный гренадерский батальон"; в следующем 1809 г. был учрежден второй такой же батальон, а цес. Константин Павлович, в свою очередь, признал нужным завести для той же цели "учеб. кавал. эск-н". Разрешая унт-офиц. вопрос, А. не освободил и полки от подготовки унт.-офицеров, требуя, чтобы на роту и эск. было в год подготовлено определенное их число (2—3 чел.). Одновременно А. попытался разрешить и шт.-офицерский вопрос путем командирования в учеб. батальоны капитанов, дабы сделать их "знающими шт.-офицерами". Учреждение запасн. рекрутск. депо имело целью "сбережение людей и комплектование полков не необразованными рекрутами, а молодыми солдатами". Эти депо должны были служить также практической школой для молодых офицеров; для этого А. признал необходимым из выпускаемых в офицеры дворян 142 чел. ежегодно прямо в полки не отправлять, а посылать сперва в запасное рекрутск. депо, где они под руководством опытных офицеров, становясь учителями рекрут, завершали на практике и свое полученное наскоро "научение". За общим ходом дела в депо наблюдал главный командир запасных рекрут, состоявший под одним непосредственным начальством воен. министpa и получавший от него одного все "разрешения" и указания. Последние заключались, между прочим, в следующем: "на предмет обучения рекрут поставлялось в виду: а) "чтобы не изнурять людей и отнюдь за ученье не наказывать, ибо ошибки в учениях зависят больше от понятия, которое не у всякого человека равно; следовательно, чтобы довести рекрута до желаемого совершенства, надобно употреблять время и старание, дабы не побоями, а благоразумным растолкованием и ласковостью дойти до того"; б) "напротив, ленивых рекрут (следует) в штраф заставлять чаще учиться и писать в фурлейты"; в) "отличных рекрут в поведении и ученьи иметь всегда на замечании и пред другими давать им преимущество, переменяя рекрутские воротники на красные суконные, поручая в команду им других и напоследок производя в ефрейторы..." В общем, запасные рекрутские депо представляли для армии значительный кадр молодых солдат для действующих полков, давали значительный кадр учителей как офицеров, так и нижних чинов; имея строевую организацию, могли служить кадром для формирований и выделять маршевые батальоны, давали возможность установить комплектование полков молодыми солдатами, а не рекрутами, чем значительно увеличивалась постоянная боевая готовность полков, и, наконец, явились хорошей школой для систематического проведения в жизнь разумных "понятий" в деле образования солдата и содержания его. Особенную услугу оказали депо в Отечественную войну 1812 г., послужив кадром для формирования резервных армий. Для надлежащей оценки деятельности А. надо принять во внимание, что ему приходилось работать при условиях воен. времени: 13 янв. 1808 г. он был назначен воен. мин-ром, а с 14 янв. ему пришлось уже готовить корпус войск, предназначенный "для некоторого предприятия к движению" в Финляндию, обратившегося потом в войну. Одновременно с устройством будущей Финляндской армии А. приходилось заботиться об усилении Молдавской армии, которая вела войну с Турцией, а также обеспечивать войска, охранявшие Балтийское побережье "противу действия Англии", и не забывать войска на Кавказе. Деятельность А. в русско-шведскую войну 1808—09 гг. до последнего времени оставалась в тени, а между тем в деле покорения Финляндии он сыграл большую и активную роль. Имея дело в качестве воен. мин-ра с главнокомандующим, который не пользовался доверием Государя и армии и не выделялся воен. дарованиями. А. вынужден был во что бы то ни стало направить дело так, чтобы никакой главнокомандующий не мог затормозить благоприятного исхода кампании. Поэтому он прежде всего исключил всякую неопределенность отношений с гр. Буксгевденом, сообщив ему 16 янв. Высоч. повеление, в силу коего вся переписка, не только по продовольствию армии, укомплектованию, снабжению деньгами, вещами, оружием, снарядами и т. п., но "и вообще по движению войск, расположению их, учреждаемых планов к действиям и успехам, какой происходить будет", велась главнокомандующим единственно, только с А., кроме случаев, где потребно донесение Е. И. В. Вместе с тем Буксгевдену было сообщено, что А. будет оказывать ему "пособия" во всех отношениях. Эти "пособия" коснулись прежде всего вопроса о снабжении армии, которое в эту войну было устроено вполне надежно. В продолжение 1½ лет воен. действий армия всегда имела за собой запасы провианта настолько достаточные, что затруднения в довольствии испытывали порой только те ее части, к которым доставка питания, по условиям обстановки и по отсутствию перевозочных средств, оказывалась невозможной. Для характеристики деятельности А. по этому вопросу ценным является следующий рассказ Д. Б. Мертваго, бывшего генерал-провиантмейстером действовавшей в Финляндии армии. Беседуя с А. о средствах снабжения войск хлебом, Мертваго сказал, что единственным средством исполнить все своевременно явилось бы приказание всему Санкт-Петербургскому гарнизону печь хлеб и пересушивать его в сухари. А. сейчас же, "постуча в колокольчик", призвал адъютанта и велел ему составить соответствующий приказ. Огромный и важный проект, сильно помогший армии, был осуществлен моментально, благодаря энергии и решимости А. брать все на себя и быстро, с одного слова, схватывать предмет и понимать идею. — Артиллерия в эту войну, по свидетельству всех историков, явилась наиболее подготовленным и благоустроенным родом оружия, и этим, по общему признанию, она была всецело обязана А. Когда же в армии обнаружился недостаток боевых припасов, А. немедленно командировал на театр воен. действий директора арт. деп-та, генерала Меллер-Закомельского, предписав ему "все оное устранить собствен. везде присмотром и присутствием". Из числа мероприятий, осуществленных А. и имеющих особое значение, заслуживает упоминания распоряжение о том, чтобы полки выступали в составе 2-х батальонов, оставляя в 3-м батальоне мало пригодных к походу людей (больные, рекруты и т. п.). Значение этого организационного мероприятия было таково, что в 1810 г. оно было узаконено, причем в полках первые батальоны назывались действующими, а последний — запасным батальоном. В 20-х числах февраля 1808 г. А., с Высоч. соизволения, и сам прибыл в армию, чтобы на месте ознакомиться с состоянием ее и разрешить многие вопросы политич. и стратег. характера. — "Чтобы оказать все учтивство, главнокомандующему армией принадлежащее", рассказывает в своих воспоминаниях Д. Б. Мертваго, А. надел мундир и шарф и явился к Буксгевдену. Тот принял А. по-домашнему. "И на другой день учтивства оказано не больше". Д. Б. Мертваго полагает, что это обстоятельство вооружило А. против Буксгевдена и повлияло на смену последнего с поста главнокомандующего. Однако все историки согласно признают, что личные впечатления А. несколько ослабили значение доносов на Буксгевдена приставленного к нему в качестве эксперта по финл. делам интригана и честолюбца генерала Спренгспортена, и Буксгевден оставался на своем посту до начала декабря 1808 г., хотя целый ряд высоч. резолюций на донесениях и реляциях Буксгевдена ("вздору бездна, дела мало...") красноречиво свидетельствует о крайнем недовольстве имп. Александра им и его способом ведения воен. операций... В авг. 1808 г. в Высоч. присутствии и при участии А. состоялось совещание с целью разобраться в положении дел в Финляндии, на котором выработан был новый план воен. действий, разработанный марк. Пауллучи, и послан Буксгевдену. Обиженный этим, последний подал прошение об увольнении его от должности главнокомандующего; отставка была принята. Покидая армию и считая виновником всего происшедшего А., Буксгевден послал ему письмо, полное упреков за все и, между прочим, за "уничижение" звания главнокомандующего, "почтенного от всех и всеми веками". Многие историки называют это письмо "мужественным"; не оспаривая этого эпитета, должно, однако, сказать, что было оно направлено не по совсем точному адресу. Основываясь на недоверии и нелюбви Государя к Буксгевдену, против него интриговали в СПб. многие, но А. едва ли не менее всех, ибо для себя он ничего не искал от смены главнокомандующего. И современники верно это поняли. "Многие находили его (письмо) не дельным, — вспоминает И. П. Липранди. — Многие не оправдывали его содержание", находя, что в нем Буксгевден, недовольный за многие сообщения ему Высоч. воли А., как воен. мин-ром, "излил на него всю желчь свою..." На место Буксгевдена главнокомандующим был назначен генерал Кнорринг, которому имп. Александр и предложил выполнить давно задуманный им план движения трех наших корпусов через Ботнический залив на шведский берег. Но и Кнорринг, подобно Буксгевдену, стал уклоняться от выполнения этого плана. Среди многих генералов он также не встречал сочувствия. Только один Багратион по поводу его сказал: "прикажут — пойду..." Тогда, чтобы сломить упорство Кнорринга, по совету франц. посла при русск. дворе, был послан в армию А. 20 февр. он прибыл в Або и, по общему признанию, "проявил энергию замечательную". Все затруднения, встреченные как главнокомандующим, так и начальниками обеих северных колонн (Барклай де Толли и гр. Шувалов), были устранены, войска укомплектованы, продовольствие собрано, перевозка его организована, настроение вождей поднято. Так, в ответ на жалобы Барклая де Толли, что главнокомандующий не дал ему надлежащих инструкций, А. писал ему: "Генерал с высшими достоинствами в оных и нужды не имеет. Сообщу вам только, что Государь Император к 16 марта прибудет в Борго, то я уверен, что вы постараетесь доставить к нему на сейм шведские трофеи. На сей раз я желал бы быть не мин-ром, а на вашем месте, ибо мин-ров много, а переход Кваркена Провидение представляет одному Барклаю де Толли". Через четыре дня после этого (4 марта) Барклай де Толли двинул свои войска через Кваркен... 6 марта возобновил воен. действия и гр. Шувалов... — "Друг мой, — писал А-ву Государь 7 марта, — я тебя не могу довольно благодарить за твое усердие и привязанность к себе... Поведение Кнорринга бесстыдное, и одно твое желание, чтобы я не сердился, удерживает меня вымыть ему голову, как оного он заслуживает... Я не могу довольно нахвалиться твоею решимостью и оною ты мне оказал настоящую услугу..." К письму приложен был указ, которым А. вверялась власть неограниченная во всей Финляндии и право "предоставлять сей указ везде, где польза от службы того востребует". Казалось, все было хорошо налажено для последнего удара Швеции: отряд гр. Шувалова шел к Торнео, отряд Барклая де Толли переходил Кваркен, авангард Багратиона подходил уже к шведскому берегу... Государств, переворот, совершившийся в Стокгольме 1 (13) марта — низложение короля Густава IV Адольфа — помешал выполнению плана имп. Александра. В эту критич. минуту для Швеции нельзя было допустить появления русских войск на шведской земле, и поэтому швед. главнокомандующий предложил генералу Деббельну, занимавшему Аландские о-ва, начать переговоры с русскими о перемирии на неопределенное время, до начала переговоров о мире. Парламентеру Деббельна действительно удалось уговорить Кнорринга; оставалось только подписать конвенцию о перемирии. Но в это время прибыл А. и разорвал ее. Он заявил шведскому парламентеру, что цель экспедиции продиктовать мир в столице Швеции, и потребовал, чтобы шведские войска сдались военнопленными. Тогда парламентер вызвался доставить в Стокгольм предварительные условия мира, предложенные русскими. А. на это согласился, считая, что цель экспедиции уже достигнута: шведы согласны на мир. Но шведы его обманули. Прежде всего Деббельн использовал это согласие для приостановки движения Кульнева из Гриснегамна к Стокгольму, заявив Кноррингу, что ожидаемый А. уполномоченный прибудет для переговоров о мире на следующий же день, но при условии, чтобы русский отряд не ставил своей ноги на шведскую землю. Кнорринг отозвал назад Кульнева и вернул Барклая де Толли из Умео, но шведы обманули. Вместо уполномоченного для переговоров о мире, в главную квартиру нашей армии прибыл лишь курьер с письмом к Государю. Рассерженный А. требовал возобновления воен. действий, нового занятия Умео и Гриснегамна. Но Кнорринг и его генерал-квартирмейстер Сухтелен поддались убеждениям шведск. парламентера в бесцельности и опасности дальнейшего движения русск. войск через Ботнику и, наконец, вырвали у А. согласие на приостановку наступления. Историки наши, до сих пор охотно отыскивавшие в А. только одно дурное и умаляющее его деятельность, не находят слов, чтобы в достаточной мере осудить его за это согласие, которое в их глазах свело к нулю все заслуги А. в деле покорения Финляндии. Однако имп. Александр, крайне самолюбивый и потому очень ревниво относившийся к исполнению им самим задуманной и разработанной зимней операции, обрушил свой гнев лишь на Кнорринга, отлично понимая, что в вопросах не административных, а оперативных, А. не мог не считаться с мнением главнокомандующего и его генерал-квартирмейстера. Когда уже, наконец, мир со Швецией был заключен, имп. Ал-р I на другой же день прислал А. орден Св. Андрея Первозванного при письме, в котором, между прочим, говорилось: "посылаю то, что по всей справедливости тебе следует..." А. упросил Государя взять орден обратно, отметив на рескрипте, что последний "находился у него с 12 час. дня до 7 час. вечера". Тогда государь, "в воздаяние ревностной и усердной службы воен. министpa" гр. А., приказал войскам отдавать "следующие ему почести и в местах Высоч. пребывания Е. И. Вел...." Сам А. в следующих словах очертил свою роль и свою деятельность в рус.-шведскую войну: "Я не воевода и не брался предводить войсками, но Бог дал мне столько разума, чтобы различить правое от неправого. Буксгевден почитал меня своим личным врагом — и крепко ошибался. Тот мой враг, кто не исполняет своего дела как следует. Я воевал с Буксгевденом его собственным оружием — его резонами, против предложенного им перемирия, и если бы слушал всех да не столкнул Барклая на лед, прямо в Швецию, то мы еще года два пробились бы в Финляндии". — В конце того же 1809 г. А., обиженный тем, что проект учреждения Государственного Совета выработан был Императором в полной тайне от него, и видя в этом акте недоверие к себе, подал прошение об отставке. Император Александр I не принял такового и письмом, в котором, вопреки обыкновению обратился к А. на "вы", просил его при первом свидании решительно объявить, может ли он, Император, видеть в нем "того же графа А., на привязанность которого я думал, что твердо могу надеяться, или необходимо мне будет заняться выбором нового военного министра". А., однако, своего решения не изменил. Тогда Государь предложил ему на выбор: оставаться воен. мин-ром или же быть председателем воен. деп-та Государственного Совета. А. выбрал последнее; и 1 янв. 1810 г. сдал должность воен. министpa. Покидая ее, А. сделал следующую характерную надпись на одном из прокладных листов принадлежавшего ему Евангелия: "Января 1 дня 1810 г. В сей день сдал звание военного министра. Советую всем, кто будет иметь сию книгу после меня, помнить, что честному человеку всегда трудно занимать важные места государства". 18 янв. состоялся приказ о новом назначении А., причем за ним были сохранены звания члена комитета мин-ров и сенатора. 28 июня того же года Государь поручил A. устройство первого военного поселения. До сих пор А. считают инициатором этого учреждения, но упускают из вида, что еще в начале 1810 г. гр. Н. С. Мордвинов, видя невозможность в уменьшении великого числа содержимых войск, высказал Государю мысль, что вопрос об уменьшении расходов на содержание армии мог бы быть удобно разрешен учреждением "усадеб для полков", а затем уже подал об этом особую записку сам А. В донесении своем Государю о Елецком поселен. полку, 13 марта 1817 г., А. так излагает историю этого дела: "Благодетельное внимание к заслугам победоносных Ваших воинов внушило В. И. В. в 1810 г. мысль, достойную Отеческого Вашего о них попечения: дать им свою оседлость, — соединить в определенных округах земель все возможные для них выгоды и, вместе с тем, удовлетворить всем видам благоустроенного правительства Великой Империи. Угодно было Вам удостоить меня доверенностью в исполнении первого опыта поселением одного батальона Елецкого пех. полка: руководимый непосредственно Вашими наставлениями, я ничего более не делал, как только исполнял в точности Высочайшую волю Вашу... Но тем не менее счастливым себя почитаю, что употреблен был B. Вел. при таком предприятии, которое, с полным приведением оного в действо по плану В. Вел., должно основать и навсегда упрочить благосостояние Российского воинства со всеми неисчислимо выгодными последствиями во всех государственных соображениях..." Так. обр. А., являясь исполнителем Высоч. воли, руководился соображениями, которые в заманчивом свете представляли "неисчислимо выгодные последствия". И с обычной своей энергией принялся он за дело, собственноручно сделал расчеты потребной для поселения земли, количества зерна, потребного для посева, плана поселка, зданий и т. п., и 9 ноября 1810 г. последовал Высоч. указ о поселении батальона Елецкого мушкетн. полка в Бобылецком старостве Климовецкого повета Могилевской губ. Первоначальное устройство военного поселения сопровождалось чрезвычайными затруднениями, которые приводили исполнителя, генерал-майора Лаврова, в отчаяние, но благодаря А. все препятствия устранялись, и к февралю 1812 г. водворение поселян было закончено. Отечественная война положила предел этому первому опыту воен. поселения — 29 февраля выступили в армию действ. батальоны полка, а в июне — запасный и рекрутский. В то же время положение А. изменилось настолько, что он желал лишь "уединения и спокойствия", дабы представить гр. Салтыкову, кн. Голицыну, Гурьеву и др. "вертеть и делать все то, что к их пользам". Особенно угнетало его приказание "ехать и быть в армии без пользы, а как кажется, только пугалом мирским..." А. пробыл в свите Государя без определенного назначения до 14 июня, когда на него возложено было управление воен. делами, почему "с оного числа вся французская война шла через его руки: все тайные повеления, донесения и собственноручные повеления Государя Императора". Вскоре же после этого на долю А. выпала щекотливая миссия — убедить Государя в необходимости оставить армию. Инициатором этого предположения, как известно, был адм. А. С. Шишков, составивший известное письмо "к пользе Государя и Государства", которое было подписано еще и Балашовым, и А. "взялся как скоро можно будет, отдать оное Государю". Щадя самолюбие Государя, А. не вручил письма ему лично, а 5 июня положил с вечера на столик. — На другой же день к вечеру отъезд был решен. Насколько прав был А., отнесясь чутко к своей миссии, можно судить по следующей выдержке из письма Государя, к Вел. Кн. Екат. Павловне: "Я только и желал, что быть с армией... Я пожертвовал для пользы моим самолюбием, оставив армию..." 5 августа А. был назначен в состав чрезвычайного комитета, которому доверено было избрание главнокомандующего. Единогласно был избран М. И. Голенищев-Кутузов, о котором А. был высокого мнения... Возвращаясь в начале декабря 1812 г. к армии, Государь взял с собой А. и уже не расставался с ним до окончания "французских дел". В Париже 31 марта 1814 г. Государь собственноручно написал приказ о производстве, "вместе с графом Барклаем, в фельдмаршалы и графа А.", но последний и этой награды не принял и выразил желание отправиться в отпуск. Отпуская его "на все то время, какое нужно для поправления здоровья", Государь выразил А. в собственноручном письме исключительные дружеские чувства. Письмо было следующего содержания: "С крайним сокрушением я расстался с тобой. Прими еще раз всю мою благодарность за столь многие услуги, тобой мне оказанные, и которых воспоминание останется навек в душе моей. Я скучен и огорчен до крайности; я себя вижу после 14-летнего тяжкого управления, после двухлетней разорительной и опаснейшей войны, лишенным того человека, к которому моя доверенность была неограниченна всегда. Я могу сказать, что ни к кому я не имел подобной и ничье удаление мне столь не тягостно, как твое. Навек тебе верный друг". В ответном письме А. "откровенно" высказал, что "любовь и преданность к Его Величеству превышали в его чувствах все на свете" и что стремления заслужить доверенность не имели другой цели, как "для доведения до Высочайшего сведения о несчастьях, тягостях и обидах в любезном отечестве". По возвращении в СПб. Государь вызвал А. к себе и с авг. 1814 г. стал ему поручать различные обязанности. Мысль о военных поселениях не покидала Государя, и он вполне определенно высказал ее в манифесте 30 авг. 1814 г., указав: "Надеемся, что продолжение мира и тишины подаст нам способ не токмо содержание воинов привесть в лучшее и обильнейшее прежнего (состояние) , но даже дать оседлость и присоединить к ним их семейства". Вот почему одним из первых Высоч. поручений А. было составление особого "положения" батальону Елецкого полка, водворенному на старое место своего поселения, т. к. до этого времени он руководствовался массой частных распоряжений. Положение это, "основанное на точных Высочайших повелениях", имело целью "изложить главные основания устройства военного поселения и объяснить каждому хозяину те выгоды, коими он может пользоваться в новом его состоянии" и было "сделано генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии гр. А. в с. Грузине на р. Волхове 1815 г. 1 генваря". Почти одновременно Государь возложил на А. и обязанности докладчика своего по комитету 18 авг. 1814 г., впоследствии Александровский комитет о раненых. А. не только один из первых оценил идею Пезаровиуса путем издания частной военной газеты ("Русск. Инв.") помогать увечным и раненым воинам, но и оказывал ему постоянную нравственную и материальную поддержку, был одним из первых подписчиков "Русск. Инвалида", упрочил существование этой газеты и "преподал Пезаровиусу способы" продолжать святой подвиг служения раненым, избрав его своим сотрудником по комитету и вместе с ним организовав его деятельность, которая к 1826 г. выражалась уже в следующих цифрах: 1) капитал с 359 тыс. рубл. возрос до 6,8 млн. руб., 2) выдано раненым в виде пенсий и пособий свыше 3 млн. руб., 3) определено к должностям свыше 1.300 чел., 4) на воспитание детей предоставлено до 1,5 млн. руб. И несмотря на это, имя А. едва упоминается на страницах истории комитета (Воен. Сборн. 1903 г.) и газеты "Русск. Инв.". А. стал единым докладчиком Государю по представлениям всех министров, которые вынуждены были, вследствие "трудолюбивого и попечительного исполнения государственных обязанностей" А., "съезжаться к нему к 4 час. ночи". Конечно, такая совместная работа с "Силою Андреевичем", как называли А. за его влияние, породила множество недовольных, в глазах и на устах которых он стал и "проклятым змеем", и "вреднейшим человеком", и "извергом и злодеем, губящим Россию". Более же справедливые современники признавали, что "из всех мин-ров минувшей эпохи гр. А. был одним из самых трудолюбивых, дельных и честных" и что он, "занимаясь делами с железной настойчивостью", всемерно стремился "поставить деловое и опытное на место знатного пусточванства". Хотя никто и не упоминает, как "приготовлял себя" А. к такой грандиозной деятельности, но даже ярый его ненавистник, Ф. Ф. Вигель, не называет его "призраком министра", а наоборот, подчеркивает, что в то время, когда "бессильная геронтократия дремала у государственного кормила. . . за всех бодрствовал один всем ненавистный А.". Особенную деятельность А. проявил в той области, которая была поручена его исключительному ведению, а именно в деле создания военных поселений, и к 1817 г. казовая сторона их представилась в следующем виде: 1) в 1813 г. был поселен комплектный батальон в 1000 чел., при которых жен и детей не было, а к 1817 г. — в поселении насчитывалось уже 2337 чел. поселян, в том числе 796 жен и 540 детей; 2) военные поселяне в хозяйстве были наделены, обеспечены и даже имели свой запасн. хлебн. магазин с 7.370 четв. разного хлеба и свой заемн. денежн. капитал — до 28 тыс. рубл.; 3) организованы медиц. помощь и помощь при стихийных бедствиях; 4) создано обеспечение инвалидов; 5) устранены нищенство, пьянство и тунеядство; 6) введено обязательное обучение детей (до 12 лет при родителях, а потом при батальоне в "военном отделении"). На все это затрачено было "из казны" за 1813—1816 гг. всего 101.338 р. 30 коп. Отрицательными сторонами воен. поселений были: 1) несправедливость по отношению нижн. чинов, которые навсегда оставались в военном звании, а по отношению коренных жителей — обращение их в постоянное военное сословие и 2) тяжелая необходимость весь свой домашний обиход и всю жизнь построить на неуклонном исполнении "положения", которым предусматривались все житейские мелочи. Существуют указания, что, узнав о желании Императора ввести военные поселения в самых широких размерах, А. на коленях умолял его отказаться от этой мысли и говорил: "Государь, вы образуете стрельцов". Но Александр I остался непреклонным, и к концу его царствования всего было поселено: пех. — 138 бат., кавал. — 240 экс., и пользовались постоем — 28 артилл., 32 фуршт. и 2 сап. роты и 3 роты на Охтенском пороховом заводе, так что под начальством А. состояло до 749 тыс. душ (не считая несовершеннолетних женск. пола), расселенных на площади свыше 2,3 млн. десят. земли. Общий расход казны был всего до 18 млн. рублей, а на будущее время воен. поселения имели уже свой капитал до 30 млн. рубл. Если принять во внимание, что А. пришлось создавать, по его выражению, "законодательство совершенно нового государств. устройства, которому не было образцов ни у нас в России, ни в других владениях", то ясно, что для такой работы нужны были чрезвычайная энергия и, по выражению Сперанского, "постоянство усилий и твердый, ничем не совратимый взор, непрерывно устремленный на важные государственные пользы". "У меня камерюнкерствовать не можно, — говорил А. — Я педант, я люблю, чтобы дела шли порядочно, скоро, а любовь своих подчиненных полагаю в том, дабы они делали свое дело". Безмолвными свидетелями огромного труда, положенного А. на воен. поселения, являются: библиотека его, заключавшая сотни томов по хозяйству, архитектуре и пр.; сотни всеподдан. докладов по делам воен. поселений (хранятся в Моск. Отд. Общ. Арх. Гл. Штаба) и законодательный "фундамент" для тех же поселений, представляющий десятки систематично разработанных "учреждений, положений, установлений, правил и уставов" по всем отраслям, начиная с подробнейших учреждений об устройстве военных поселений (пехоты, кавалерии, саперного батальона, фурштатских рот, ротных школ и проч.; расквартирование, ежедневная служба и учения; устройство штаба и "совета над воен. поселениями", устройство отрядных, дивизион. и бригадн. штабов, экономических комитетов и т. д.) и кончая положениями о конских заводах, о заводе рогатого скота, о запасных магазинах, о заемных капиталах, о паровом лесопильном заводе, о пожарных инструментах и т. д., вплоть до "Положения для парохода военных поселений, действующего двумя паровыми машинами, каждая противу 12½ лошадей" и "Устава, как должно прилагать о воинстве на ектениях при богослужении в церквах военного поселения", утвержденного митр. Михаилом. Отметая в сторону все положительное, в личности и деятельности А. современники и исследователи их "сказаний" сделали его ответственным пред судом истории решительно за все недочеты эпохи 1815—25 гг., которую образно символизировали "палкой, обвитой розами", и окрестили "аракчеевщиной". — Однако не следует забывать, что многие аракчеевские учреждения (помощь при стихийных бедствиях, пожарное и санитарное дело, призрение инвалидов, запасные магазины, земские банки, уничтожение нищенства, пути сообщения, благоустройство селений, обязательное обучение и т. д.) сделали бы немалую честь и в настоящее время нашим селам и деревням многих местностей. Немало полезного и в военном отношении было введено А. в воен. поселениях, а именно: устроены военно-сиротские отделения, учреждены ротные и эскадр. школы, учебные батальоны и дивизионы, в которых к началу 1825 г. учащихся было свыше 10 тыс.; войска были прекрасно обеспечены в продовольств. и хозяйств. отношениях; установлена справедливая система прохождения службы офицерами путем введения ответственных гласных аттестаций, объявлявшихся в приказах, причем начальству вменялось неуклонно руководствоваться истиной; улучшен офицерский быт устройством библиотек, "офицерских рестораций", по-современному — собраний, в которых строго воспрещалось: иметь горячие напитки, "вовсе употреблять шампанское вино", брать на "запиши" и т. п., но зато предоставлялось иметь дешевый "стол", "для большого удовольствия" устраивать собрания с музыкой, скромную игру в "бостон, вист и пикет, в шашки, в шахматы", а приезжающим разрешалось останавливаться с удобствами в "покоях" и т. п.; организовано издание периодического "семидневного листка", что служило отчасти дополнением к выписываемым в библиотеки журналам, причем часть их А. присылал за свой счет; организовано призрение отст. увечн. и слабых от старости и болезней воинов, послуживших отечеству, и, наконец, воен. поселения служили надежным резервом или запасом войск; когда в 1821 г. наша армия готовилась к новому заграничн. походу, то из поселенных войск намечалось образовать резервную армию из 4 корпусов. Будучи педантичен в своих служебн. требованиях, А., как это свидетельствуют приказы по воен. поселениям, требовал, чтобы офицер поселен. войск был "кроток, терпелив, справедлив и человеколюбив, дабы излишней иногда торопливостью в приказаниях не затруднять исполнения их..." И его требовательность была обращена не на воен. поселян, а на их начальников, как о том свидетельствуют следующие строки из письма его к начальнику новгор. воен. поселений, генералу Маевскому, писанному 12 мая 1824 г., но характерному для всех периодов службы А.: "Прошу вас покорно не спускать, и строгость нужна более для штаб и обер-офицеров, нежели для воен. поселян, и оное требую, ибо мои правила не сходятся с правилами, в армии употребляемыми; я полагаю, что когда строгость, разумеется справедливая, без интриг (коих я не терплю...), употребляется на начальников, то все пойдет хорошо, и солдаты будут хороши. А у вас в обыкновенной службе с командирами обхождение бывает приятельское, церемонное, что никогда по службе не годится, ибо у вас всегда считается за стыд обнаружить какое-либо злоупотребление, сделанное батальоным или ротн. командиром..." — Но образовать для воен. поселений особый кадр офицеров, отличных по духу и правилам поведения от армии, было, конечно, трудно, если не невозможно. Исследование причин волнений и беспорядков, происходивших в различн. округах воен. поселений, всегда обнаруживало или целую систему злоупотреблений частных начальников, или чрезмерное усердие их. Вообще же указания на беспорядки, происходившие в воен. поселениях, в значительной степени утратят свою "аракчеевскую" подкладку, если принять во внимание, что таковые приобрели эпидемический характер после 1826 г., когда А. никакого отношения к воен. поселениям уже не имел, и усердие не по разуму непосредственных начальников не сдерживалось уже опасением гнева всесильного графа. С годами дружеские отношения имп. Александра к А. окрепли совершенно, и в 1823 году он был в числе 3 лиц, посвященных в тайну акта о престолонаследии (отречение цесарев. Конст. Павловича). 7 ноября 1824 г. СПб. постигло стихийное несчастье — наводнение. А. тотчас же предложил Государю взять 1 млн. руб. из капиталов воен. поселений на пособие беднейшим людям и учредить особый комитет для оказания помощи пострадавшим, сам же он пожертвовал в пользу их 20 тыс. руб. К этому же периоду деятельности А. относятся: 1) заботы о "Российской Императорской академии, бывшей от начала заведения своего без устава и приличного содержания", благодаря которым академия получила в 1818 г. "твердое основание"; 2) содействие Сперанскому вновь определиться на службу, что "послужило предметом изумления и общих разговоров и произвело такое же волнение в умах, как и бегство Наполеона с острова Эльбы"; 3) непрерывные заботы о бедных детях, которых он, не забывая своих голодных и печальных дней перед поступлением в корпус, постоянно стремился избавить от подобных же лишений и определял в разные корпуса, так что число таких "аракчеевских кадет" к сентябрю 1825 г. было свыше 300 чел. Занимая исключительное положение в государстве, А. невольно сделался ответственным за все, тем более, что глубоко монархические воззрения народа не позволяли ему сетовать на высшую власть. Саратовская губ. админ-ция злоупотребляла дорожн. повинностями, возбуждая неудовольствие населения непомерными дорожными работами. "Народ кряхтел, жаловался и приписывал все невзгоды А., который тут ни душой, ни телом не был виноват, но который пользовался большой популярностью и был всеобщим козлом отпущения на каждый черный день". Кончина имп. Александра в Таганроге 9 ноября 1825 г. страшно потрясла А., тем более, что он только что пережил другое сильное горе — трагическую гибель любимой им женщины Н. Ф. Минкиной, зарезанной одним крестьянином. Едва собравшись с силами, А. приехал в СПб., заперся в своем доме на Литейной, никого не принимал у себя в течение 4 дней, а затем, будучи 9 дек. вызван в Вел. Кн. Николаю Павловичу, обратился к нему с просьбой "принять наедине, — ибо с людьми я быть никак не могу" и, будучи оставлен "на страдания в сей жизни", "существую беспрестанной к Всевышнему Богу просьбой, дабы Он скорее меня соединил с покойным благодетелем". Свидание состоялось 10 декабря, и во время его А. выразил настойчивое желание совершенно удалиться от дел. Оно было удовлетворено лишь отчасти, так как он был уволен при особом Высоч. рескрипте лишь от занятий по Собственной Е. В. Канцелярии и канцелярии Ком-та мин-ров. В февр. 1826 г. А. выехал навстречу печальному кортежу с телом имп. Александра, встретил его на границе Новгородской губ. и сопровождал до СПб., где участвовал в погребальной церемонии. В апреле того же года А. получил разрешение ехать в отпуск для пользования Карлсбадскими водами, причем Государь пожаловал ему на дорожные издержки — 50 тыс. руб., которые А. тотчас же препроводил к имп. Марии Федоровне с просьбой обратить их в капитал, на % с которого учредить в Павловском институте 5 стипендий имени Императора Александра Благословенного, прибавив со своей стороны еще 2.500 руб., "дабы в сем году бедные девицы воспользовались дарованной от Государей Императоров милостью". Продав в Кабинет Е. В. свои драгоценности, серебро и фарфор, А. 1 мая выехал за границу, сдав воен. поселения генералу Клейнмихелю и в управление ими уже более не вступал. По возвращении из-за границы А. обратился в "грузинского отшельника", который, стремясь к "уединенно-спокойной жизни", занимался хозяйством, приводил в порядок свое любимое Грузино и устраивал "хранилище драгоценнейших для него залогов доверенности и благодеяний, коими он пользовался от своих Монархов", сберегая, "как святыню, все украшения комнат, в которых останавливался миротворец Европы, во время неоднократных его пребываний в Грузине".

Заботясь об увековечении памяти имп. Александра I, А. внес, между прочим, в 1832 г. в Госуд. банк 50 тыс. руб. асс. с тем, чтобы через 93 года вся образовавшаяся сумма была назначена в награду тому из российских писателей, который к 1925 г. напишет историю Императора Александра I "лучше всех, т. е. полнее, достовернее, красноречивее"; соорудил великолепный памятник, с надписью: "Государю благодетелю по кончине его". Покровительствуя художникам, щедро раздавая "тайную милостыню" неимущим, А. завершил свои дни актом благотворения, имевшим большое государств. значение. По воле и непосредств. указаниям имп. Николая I в начале 30-х годов прошл. столетия был составлен проект учреждения губернских кадетск. корпусов, которые должны были покрыть всю империю сетью воен.-учебн. заведений. В 27 губерниях уже составлены были постановления дворянск. обществ о пожертвованиях для этой цели; правительство, со своей стороны, изыскивало на это средства. Неизвестно, когда еще последовало бы открытие Новгородского корпуса, если бы А. не внес в Сохранную казну 300 тыс. руб. ассигн., с тем, чтобы на эти деньги воспитывалось в имеющем открыться в Новгороде кадетск. корпусе известное число дворянск. детей. Новгородск. и Тверск. губ. Это щедрое пожертвов. решило открытие Новгородск. кадетского корпуса и дало толчок к более щедрому приливу пожертвований. Государь удостоил А. за него милостивого рескрипта и повелел гл. начальнику воен.-учебн. завед., вел. кн. Михаилу Павловичу, именем Его Величества пригласить графа на торжество открытия корпуса, столь много ему обязанного. Оно состоялось 15 марта 1834 г., на которое А. явился в мундире 2-го гренадерского Ростовского полка, шефом которого он состоял; на нем не было ни лент, ни звезд, ни орденов, ни медали, и только портрет имп. Александра I на шее украшал этот скромный мундир. Через месяц с небольшим, 21 апр. того же 1834 г., А. скончался, в ночь под Светлое Христово Воскресение, не спуская глаз с портрета имп. Александра. В завещании А. не было указано имени его наследника, и выбрать такового предоставлялось Государю. Вследствие этого имп. Николай I повелел Грузинскую волость отдать навсегда в полное и нераздельное владение Новгор. кадетск. корпусу, дабы доходы с нее шли на воспитание юношей; присоединить к наименованию корпуса имя гр. А. и употреблять его герб. Вместе со всей движимостью в Грузине корпусу досталась, между прочим, и библиотека. Несмотря на то, что один из бывших в Грузине пожаров истребил в ней много книг и ценных бумаг, все же ко дню смерти А. она насчитывала 3780 сочинений, составлявших 11.184 тома. По Высоч. повелению, разбор ее поручен был особой комиссии, которая с Высоч. соизволения распределила книги между корпусом, Гл. Штабом, Инженерн. архивом, арт. деп-том, морским штабом, Собствен. Е. В. Канцелярией и Синодальной библиотекой. В корпус поступили также рукописи и записки А. по разным вопросам. (О действии в горах; Положение об иностр. артиллериях; Заметки об артиллерии, составлен. А. и представлен. им Государю в 1802 г.). В корпусную церковь, по Высоч. повелению, передан был, между прочим, из дома А. образ Нерукотворенного Спаса со следующей характерной надписью: "Господи! Даждь милость ненавидящим мя и враждующим мне и поносящим меня, да никто из них мене ради пострадает ни в нынешнем ни в будущем веце, но очисти их милостью Твоею и покрой их благодатью Твоею и просвети; во веки веков, аминь! Ноября... дня 1826 г.". Действительно, редко кто в нашей истории имел более врагов, навлек на себя столько ненависти и перешел в память потомства с таким количеством злостных, оскорбительных эпитетов. Из них сочинен был целый акростих: "Аггелов семя, Рыцарь бесов, Адское племя, Ключ всех оков, Чувств не имея, Ешь ты людей, Ехидны злее, Варвар, злодей". И хотя давно уже сказано было кн. П. А. Вяземским благородное слово: "считаю, что А. должно всецело исследовать и без пристрастия судить, а не то, что прямо начать с четвертования его", — но и до сих пор А. не "исследуют", а четвертуют, как это сделал в самое последнее время г. Кизеветтер, статья которого ("Рус. Мысль", 1911 г.) об А. представляет собой простую сводку всех известных уже анекдотов, басен, рассказов и воспоминаний современников без малейшего критич. отношения ко всему этому материалу. Четвертование А. в печати началось, однако, не сразу: в 1835 и 1852 гг. в его биографиях еще отмечалось: 1) что "он принадлежал к числу тех государственных деятелей, на которых сосредоточиваются многоречивые толки современников и безмолвное внимание потомков", и 2) что "по недавности времени, в котором он действовал, современники не могут ни объяснить, ни должным образом оценить его деяний" (Энц. лекс. Плюшара и бар. Зедделера). Но к 1860 г. такая осторожность суждения об А. так резко изменилась, и даже такой почтенный историк, как М. И. Богданович, дал такую своеобразую "характеристику" А., что И. П. Липранди критически разобрав ее, искренно высказал пожелание, чтобы сие "не попало в историю". Однако историческое четвертование А. продолжалось и после того, находя себе почву в духе времени, в потребности найти козла отпущения за все темное прошлое русской жизни. Этому течению подпал даже благородный Шильдер, который на протяжении многотомной своей истории, о 3 Императорах всякий раз когда упоминает об А., отзывается о нем только с дурной стороны и самое бескорыстие временщика и уклонение от наград ставит на счет его злым качествам". Мнения об А. разнообразны: одни считают его "замечательным деятелем" (Д. П. Струков, составивший наиболее беспристрастную биографию А.), другие — находят, что авторитет всесильного графа поддерживался искусственно, был крепок, пока условия ему благоприятствуют, и что вообще он был временщик, а не государств. деятель" (бар. Н. В. Дризен), а третьи — добавляют, что А. "не выдавался особенной силой ума, не был цельным характером", а вся "тайна его успеха заключалась в образцовой исполнительности и прямолинейной настойчивости, пришедшихся по вкусу двум монархам" (В. М. Грибовский). С последними отзывами расходятся мнения не только такого знатока той эпохи, как Н. Ф. Дубровин, считавшего А. "человеком недюжинного ума", но современников, служивших с А., напр. И. С. Жиркевич, служивший адъютантом при А., пишет в своих "записках", что "слышал (он) много дурного на счет его и вообще весьма мало доброжелательного, но, пробыв три года под ближайшим его начальством, может без пристрастия говорить о нем: честная и пламенная преданность его престолу и отечеству, проницательный природный ум и смышленость, без малейшего, однако же, образования, честность и правота — вот главные черты его характера. Но бесконечное самолюбие, самонадеянность и уверенность в своих действиях порождали в нем часто злопамятность и мстительность; в отношении же тех лиц, которые один раз заслужили его доверенность, он всегда был ласков, обходителен и даже снисходителен к ним". Е. Ф. фон-Брадке также признает, что "А. был человеком необыкновенных природных способностей и дарований, и что это едва ли может быть подвержено сомнению со стороны тех лиц, кто его хоть несколько знал, и кто не увлекался безусловно своими предубеждениями; быстро охватывая предмет, но в то же время не лишен был глубины мышления". А в то время, как Ф. Ф. Вигель полагает, что А. "сначала был употреблен, как исправительная мера для артиллерии, потом — как наказание всей армии, и под конец — как мщение всему русскому народу", П. И. ф.-Геце отдает А-ву справедливость в том, что он "не делал столько зла, сколько мог, и, конечно, зная, как ненавидят его те самые люди, которые пред ним преклонялись, он не пользовался своей силой, чтобы раздавить их. А. ведь у него были бланкеты с царской подписью, и ему ничего не стоило отправить в ссылку неугодного человека. При суровости нрава ему, однако, знакомо было чувство благодарности. Люди, принимавшие его дружески в то время, когда он был незначащим офицером, пользовались и позднее его расположением и покровительством. Память Павла была для него священна, и он обожал Александра". Справедливый противник "четвертования" А., кн. П. А. Вяземский, такое обожание Монархов убежденно считает "рыцарством" в характере А. Ко всему этому нельзя не добавить и следующего: "Вопреки господствовавшей тогда общей недобросовестности, А. был человеком безукоризненной честности: он не пользовался от службы и не обращал в деньги милостей к нему Государей. Характерной особенностью аракчеевской преданности императорам, по мнению В. М. Грибовского, было то, что "он был предан, не идее самодержавной власти, не императору, как таковому, не воплотителю идеи государства, а человеку Павлу Петровичу, человеку Александру Павловичу. Он не смотрел на императоров, как на источник милостей. Ему дорога была близость к государям..." И, быть может, в этом не знавшем пределов усердном служении А. лицу, а не идее — разгадка того беспощадного его осуждения, также перешедшего пределы исторической правды. Долгое время представлялось загадочным, как могли быть связаны узами столь тесной дружбы две таких, казалось, противоположных натуры, как имп. Александр Благословенный и А. Однако чем более выясняется в последнее время загадочная личность имп. Александра I, тем обоснованнее становится мнение одного из проницательнейших людей того времени, сардинск. посланника в России, гр. де-Местра, который объяснял положение А. тем, что "Александру хотелось иметь подле себя страшилище с огромной силой", чтобы держать армию и, особенно, гвардию в суровой дисциплине. "Кроме того, — добавляет профессор Шиман, — Александру важно было переложить на А. свою собственную непопулярность", которая началась в Тильзите (1807 г.) и постепенно росла, а также и ответственность за неосуществленные обещания первых лет царствования. Проф. Фирсов также полагает, что имп. Александр "решился скрыться за спиной А. во внутр. управлении России, желая этим путем пред лицом обществ. мнения (гл. обр. Европы) отделить свою репутацию либерально-великодушного монарха от им же самим продиктованной системы недоверия и устрашения". А. же взял на себя эту роль "пугала" и ширмы из преданности своему монарху и обожания его, как человека. — Литература об А. очень обширна. Наиболее полная сводка ее сделана H. M. Затворницким в приложении к ист. очерку деятельности канц. Воен. Мин-ства и воен. совета. ("Столетие Воен. Мин-ства", изд. 1909, стр. 34—39). Однако и этот обширный перечень далеко не полон. Его надо дополнить следующими указаниями: Д. П. Струков, Главн. Арт. Упр., СПб., 1902; Моск. Отд. Общ. Арх. Гл. Шт. Дела "Павловской команды"; Арх. Артил. Историч. Музея, дела штаба генерал-фельдцейхмейстера, св. 865 (нерешенные дела гр. Зубова); дела командные, св. 1786, 1787 и друг.; П. П. Потоцкий, История гвардейской артиллерии; П. С. Лебедев, Преобразователи русской армии в цар-ние Имп. Павла (Русск. Стар., 1877 г.); Н. К. Шильдер, Имп. Павел I; его же, Имп. Александр I; его же Имп. Николай I; Ф. Н. Шелехов, Главн. Интенд. Упр-ние; И. Г. Фабрициус, Главн. Инж. Упр-ние, ч. I; А. Т. Борисевич, Организация, расквартирование и передвижение войск 1801—1812 гг. (два выпуска); И. П. Липранди, Материалы для Отечественной войны 1812 г. (СПб., 1867 г.); его же, Замечания на воспоминания Ф. Ф. Вигеля (Москва, 1873 г.); М. М. Бородкин, Ист. Финляндии — время Имп. Александра I (СПб., 1909 г.); Н. П. Гликоецкий. История рус. генерального штаба, т. I (СПб., 1883 г.); Записки, мнения и переписка адм. А. С. Шишкова (Берлин, 1870 г.); Архив адм. П. В. Чигагова, вып. 1 (СПб., 1885 г.); Русский Архив; 1873 г., № 9 — Г. Александров, "Заметка о бывших военных поселениях" № 6—"Старая записная книжка"; 1875 г., № 1 — Автобиографические записки Е. Ф. фон-Брадке; 1902 г., № 9 — Из записок П. П. фон-Геце; 1906 г., № 7, ст. Толычевой; 1910 г., № 12 — Записная книжка; 1911 г., № 2 — Самооправдание Императора Александра Павловича и друг.; Историч. Вестн.; 1904 г.; № 9 — Бар. Н. В. Дризен. Последние годы жизни А.; 1906 г., № 12 — В. М. Грибовский, А. как не герой — и друг.; Русская Старина: 1900 г., № 9 — Н. Ф. Дубровин, Русская жизнь в начале XIX в.; № 2 — Гр. А. А. Аракчеев; № 4 — Н. К. Шильдер, Грузинская трагедия 1825 г. и друг.; "Граф Аракчеев и военные поселения", изд. Рус. Старины. Первое донесение А. о Елецком поселен, полку, сделанное 13 марта 1817 г.; Секретный журнал воен. мин-ра 1809 г. — Военно-Ученый Арх., отд. I, № 266; Сборник статей — "XIX век", кн. 2; Сборн. Импер. Русск. Историч. Общ., кн. № 1 и 73; М. Богданович, История царствования Императора Александра I и Характеристика деятельности гр. А. (Русск. Инв., 1866 г., № 5); Ф. М. Уманец, Александр и Сперанский; В. Якушкин, Сперанский и Аракчеев; Н. Н. Фирсов — Имп. Александр I и его душевная драма; Шиман — Александр I; Русск. Инвал. 1902 г., № 62 и 168, 1903 г., № 153 и друг, статьи А. Т. Б.: "Откровенные аттестации", "Офицерские ресторации", "Гр. А. об офицерских библиотеках"; Воен. Сборн., 1909 г., № 2—6 и 8—10: А. Т. Борисевич. "Заметки по поводу последних исследований о рус.-швед. войне 1808—1809 гг."; Каталог книгам грузинской библиотеки гр. А. (СПб., 1824 г.). А. Кизеветтер — Александр I и Аракчеев. "Рус. Мысль", 1911 г., № 2.

{Воен. энц.}

Аракчеев, граф Алексей Андреевич

супруг гр. Н. Ф. Аракчеевой (см.), генерал от инф., любимец Александра I член Госуд. сов., р. 1769, † 1834 г.

{Половцов}

Аракчеев, граф Алексей Андреевич

(1769—1834) — временщик при Павле I и Александре I, с чьим именем связана целая эпоха полицейского деспотизма и грубой военщины ("аракчеевщина"). Сын небогатого помещика Бежецкого уезда Тверской губ., А. в 1783 был отдан в артиллерийский кадетский корпус в Петербурге и быстро стал пробивать себе дорогу рвением в изучении военного дела, беспрекословной исполнительностью и уменьем угадывать вкусы и желания влиятельных лиц, держась в стороне от товарищей и их интересов. В 1792, будучи адъютантом ген. Мелиссино, А. имел случай лично понравиться Павлу, тогда наследнику престола, и с тех пор стал его ближайшим помощником по организации гатчинского войска. С воцарением Павла I, А. стал комендантом Петербурга, затем генерал-квартирмейстером армии, в 1798 назначен инспектором артиллерии, осыпан отличиями (титул барона, а в 1799 — графа) и получил село Грузино, Новгородской губ., с 2 т. крестьян. Однако, карьера А. при Павле дважды обрывалась: в первый раз в 1798 ненадолго из-за перешедшей всякие границы грубости по отношению к подчиненным, во второй раз — в 1799, когда он был уволен за сообщение ложных сведений Павлу с целью выгородить провинившегося по службе брата. Уже во время павловского царствования А. сумел поставить себя по отношению к Александру Павловичу, тогда наследнику, в положение верного и необходимого слуги, на которого можно положиться в трудную минуту. Поэтому воцарение Александра означало новый подъем карьеры А. (в 1803 он был возвращен на место инспектора артиллерии). Но этот подъем обнаружился не сразу в полной мере, особенно усиливаясь в те моменты, когда в политике Александра брали верх "охранительные" начала, вызванные страхом перед общественными движениями. Так, А. решительно выдвигается после Тильзитского мира (в 1808 военный министр, с 1810 председатель департамента военных дел Госуд. Совета, член Комитета министров), когда союз с Францией и экономический разрыв с Англией вызвали недовольство дворянства политикой правительства, и приобретает совершенно исключительное влияние после войн 1812—14, когда по Европе прокатывается длительная реакционная волна, и стремление привести страну к "порядку" по военному образцу становится все более господствующим в поведении Александра. В эту пору А. становится "душою всех дел", по выражению гр. Ростопчина. Ему поручается надзор за деятельностью Комитета министров и доклад по его делам царю; став, т. о., посредником между царем и Комитетом, А. получает возможность существенно влиять и на самый ход дел. Все важнейшие назначения проходят через его руки; чтобы добиться чего-либо важного, надо было идти на поклон к временщику, льстить ему, превозносить красоты и благоустройство его резиденции, Грузина. А. поручается в 1817 управление "военными поселениями", на которые Александр возлагал большие надежды в отношении устройства порядка и благоденствия в России. Хотя А. вначале как будто не сочувствовал этой затее с точки зрения военной целесообразности ее, но затем вполне приспособился к намерениям Александра и старался в угоду ему довести показное благоденствие поселений до высшего блеска, не останавливаясь ни перед какими жестокостями по отношению к поселенным. Со смертью Александра А. потерял всякое значение. Незадолго до этого в Грузине произошли драматические события: дворовые люди, выведенные из терпения жестокостью Настасьи Минкиной, связь с которой была наиболее прочной из многочисленных увлечений А., зарезали ее. Временщик, пришедший в ярость при этом известии, мстил за убийство массовыми истязаниями своих людей и после этого совершенно устранился от дел. При воцарении Николая I он пытался вернуть свое влияние, но безуспешно. Роль А. при Александре была велика, но его нельзя считать главой реакционного течения, подчинившего своему влиянию царя; для этого у него не было ни широты, ни устойчивости воззрений. Его стремление к порядку было манией мелочно-формальной регламентации всего (особенно характерны в этом отношении детальные предписания собственным крестьянам, включительно до приказа бабам "ежегодно рожать и лучше сына, чем дочь", под угрозой штрафа). Способности А. имели характер мелкопрактической деловитости, пригодной для выполнения чужих намерений, а не для создания и осуществления своих планов. Эти способности, в связи с уменьем угадывать намерения власть имущих и подлаживаться к ним, импонируя при этом своей личной грубоватой правдивостью и показным забвением личных интересов (его обычным приемом был отказ от наград орденами), и помогли ему прочно занять положение надежного и необходимого слуги, "преданного без лести". "Аракчеевщина" была лишь русской формацией общеевропейского реакционного движения эпохи Священного Союза, а сам А. — только характерным ее выразителем, наиболее поразившим современников, так как показал им в самом грубом и неприкрытом виде полицейский деспотизм, который в самом Александре скрашивался внешней благовоспитанностью.

Лит.: Автобиография, заметки самого А., "Русский Архив", 1877; Переписка его с Минкиной, там же, 1868. Сведения об А. содержатся в многочисленных записках, воспоминаниях, переписках и т. д., а также в работах, напечатанных в "Русском Архиве" (1867, 1869, 1873, 1875, 1880, 1893, 1902, 1906, 1910, 1911), в "Русской Старине" (1871, 1872, 1873, 1875, 1900), в "Чтениях Об-ва Истории и Древностей Российских" (1857), в "Истор. Вестнике" (1904, 1908) и др.; Кизеветтер, А., Александр I и Аракчеев (Ист. очерки, 1912); Шильдер, Н., Александр I, 1897—98; Рус. Биогр. Словарь, т. 2, ст. Аракчеев.

И. Витвер.

Источник: Аракчеев, граф Алексей Андреевич